на земле, дактилопленки для снятия отпечатков пальцев. С ним ехали начальник Областного управления уголовного розыска, его заместитель, судебно-медицинский эксперт Заславский. Все были старыми знакомыми, не раз выезжали вместе расследовать сложные преступления и поэтому понимали друг друга с полуслова. Но сейчас, сидя в машине, они находились в несколько взволнованном состоянии. Экстренный вызов, связанный с убийством, встревожил их, заставил быть особенно собранными. Лишь изредка перебрасывались они короткими репликами и снова надолго умолкали.
Но вот ожила рация. Докладывал заместитель начальника Всеволожского райотдела милиции Селезнев:
— Товарищ подполковник, убита Валентина Платовская, двадцати одного года. Работница завода «Красный Октябрь»… Работала в вечернюю смену. Возвращалась домой в Мельничный Ручей одной из последних электричек. Поезд, в котором она ехала, устанавливается… Убитая проживала на улице Фонвизина вместе с матерью и сестрой-девятиклассницей… Место происшествия охраняется…
Завывая сиреной, машина промчалась по одетым в яркий праздничный наряд улицам города, миновала окраину и вырвалась на простор пригородных дорог. Замелькали почерневшие осенние поля, телеграфные столбы, домики с приусадебными участками, снова поля, коллективные сады, перелески, над которыми кружились стаи ворон. Несмотря на то что уже наступил ноябрь, на большинстве деревьев листья еще сохранились. Было тихо, безветренно.
Машина свернула на улицу Фонвизина. Это была обыкновенная, спокойная дачная улица. Заборы. За ними — дома с верандами и террасами. Многие из них уже были заколочены на зиму. По обе стороны неширокой проезжей части улицы тянулись наполненные водой канавы с перекинутыми через них деревянными мостами.
Около дома № 40 толпились люди. Мелькали милицейские фуражки. На земле лежал труп девушки. Рядом сидела на корточках женщина и, схватившись за голову, громко причитая, безудержно плакала.
— Мать… — произнес кто-то.
«Как все же зыбка порой человеческая жизнь, — подумал Писаревский. — Еще совсем недавно эта миловидная девушка с сережками из белых камушков работала на заводе, ходила на танцы, в кино, читала книги, о чем-то наверняка мечтала и уж, конечно, не подозревала, что дни ее сочтены. И вот какой-то негодяй пересек ей дорогу и в одно мгновение оборвал ее жизнь…»
Шурша плащом, подошел Селезнев.
— Кто первым обнаружил убитую и при каких обстоятельствах? — обратился к нему Писаревский.
— Да повар тут один…
— Где он? Позовите.
— Это я обнаружил, — отозвался из стоявшей чуть поодаль группы людей мужчина и подошел к следователю. Он явно волновался.
— Расскажите, при каких обстоятельствах вы обнаружили труп.
— Было это примерно в половине девятого утра. Я шел на станцию, чтобы сесть в поезд и ехать на работу. По специальности я повар, работаю в столовой в Ленинграде. Обычно выхожу раньше, а сегодня решил пойти чуть позже. Ну, иду, значит, по улице Фонвизина. Тишина. Ни души. Вдруг вижу — в канаве с водой что-то лежит. Вначале даже не понял, что именно. Пригляделся — женщина! Близко не подходил. Пошел скорее на станцию и там в пикете сообщил сотрудникам милиции. Они стали звонить во Всеволожск, в райотдел милиции, а мне велели, чтобы я на работу не ехал, а вернулся назад. Буду, мол, свидетелем.
— Совершенно верно, — подтвердил Писаревский, — будете свидетелем… Виктор Иванович, — повернулся он затем к Степанкину, — поручи кому-нибудь допросить этого человека, а потом отпустите. Пусть едет на работу.
Выяснилось также, что пока повар сообщал о случившемся сотрудникам милицейского пикета на станции, еще несколько человек прошли по улице Фонвизина мимо придорожной канавы, в которой лежала убитая. Это были мужчина с ребенком, ночная няня из расположенного поблизости детского дома, сторож.
— Кто извлек труп из канавы?
— Мать погибшей.
Девушку убили буквально в двух шагах от ее дома. Хотя в обычный час она домой не пришла, мать ни о чем плохом не подумала: решила, что дочь заночевала у знакомых в Ленинграде. Допоздна женщина варила на керосинке студень. Потом легла спать. О случившемся узнала только утром, когда услышала голоса соседей: «Зарезали!..» Вышла на улицу полюбопытствовать и вдруг увидела, что ее дочь лежит убитая в канаве. С криком «Валя! Доченька!» она стала вытаскивать ее из воды. Накануне вечером начало подмораживать, и за ночь вода в канаве покрылась льдом. Понадобились некоторые усилия, чтобы вытащить убитую. Когда мать повернула ее лицом вверх и увидела множество ран, она чуть было не лишилась рассудка…
Писаревскому вдруг стало жарко. Он снял с шеи шарф, сунул его в карман, закурил сигарету. Он уже понял, что дело предстоит трудное.
Во время осмотра местности было найдено немало вещей, принадлежавших убитой. Преступник разбросал их по всей улице. Одни кинул за заборы, на территорию заколоченных на зиму дач, а другие — в канаву с водой. Оттуда были извлечены зеркальце, коробочка с тушью и щеточка для окраски ресниц, губная помада, проездной железнодорожный билет на срок от 20 октября до 19 ноября с фотографией убитой. Была найдена также ее сумочка — черная, с двумя ручками. В ней находились записная книжка, тюбик с вазелином, кружевной воротник типа жабо (следователь уже знал, что Валя занималась в кружке кройки и шитья), заводской пропуск, завернутые в бумажку конфеты-драже и книга — «Крушение» Рабиндраната Тагора. Судя по тому, что сумочка лежала под уличным фонарем и была раскрыта, преступник рассматривал ночью ее содержимое.
— Вещи все целы? Ничего не пропало? — обратился Писаревский к матери и сестре убитой.
И тут возник вопрос: где часы?
Выяснилось, что у Вали в тот трагический для нее день было при себе двое часов — женские «Лира» и мужские «Родина». Последние дал ей знакомый — Вячеслав Ю., чтобы она поносила их, пока ее «Лира» будет в починке. Он же и отнес часы в мастерскую. «Лира» уже давно возвратилась из ремонта, а Валя все не отдавала Вячеславу его часы. Наконец, как раз накануне своей гибели, она достала их, завела и положила в сумочку. Туда же положила и свою «Лиру», так как не любила носить часы на руке. Вот этих-то часов — «Лиры» и «Родины» — и не оказалось на месте происшествия.
— Не кажется ли тебе, Виктор Иванович, — сказал Писаревский Степанкину, — что если убийца разбросал вещи своей жертвы по всей улице, то где-то тут находятся и часы. А может быть, даже и нож, которым было совершено убийство. Надо искать.
— Давайте пустим служебно-розыскную собаку, — предложил Степанкин.
— Собака уже здесь, — доложил Селезнев.
— Может быть, применим и металлоискатель?
— Верная идея! — одобрил Писаревский.
— Сейчас же пошлю за ним, — заторопился Селезнев.
— А если нож и часы в канаве с водой? Если преступник бросил их туда?
— Поищем и там. Неплохо бы вычерпать всю воду. Да не ведрами. Используем пожарную мотопомпу.
Привели служебно-розыскную собаку, применили металлоискатель. Но часов не нашли, И ножа тоже.
