чем когда-либо.
Логан запрокинул голову и сделал несколько последних драгоценных глотков.
От сладкого приятного жжения в горле, замирало сердце.
Официантка нахмурила брови.
— Ты видишь занятие получше? — хмыкнул он.
Дакота не ответила, просто сделала еще один маленький глоток воды и закрыла бутылку. Бутылка была наполнена на две трети. Дакота берегла воду.
— Тебе нужно вернуться к семье? — спросил Логан, чтобы отвлечься. Он не привык к тишине, когда нет ни телевизора, ни телефона, ни радио, ни гула машин или рабочих разговоров, ни хмеля в крови, что наполнял бы его теплым безразличием, которого Логан желал больше всего на свете.
На душе становилось неспокойно и тревожно. Он ненавидел это состояние.
Несколько мгновений Дакота не отвечала. Логан начал думать, что она его игнорирует, желая, чтобы он ушел.
Он уставился на свою пустую фляжку, уговаривая себя встать и оставить официантку в покое, но какая-то часть его просто не хотела этого делать.
В ее глазах плескалась настороженность, какая-то загнанность, которую он узнал в себе. Было в ней что-то надломленное, но в то же время она обладала стальной волей.
Она сохранила самообладание в катастрофе, которая повергла в панику большинство людей. В конце концов, Дакота привела их сюда.
— Сестра, — наконец сказала она. — Ей всего пятнадцать. Мы — все, что у нас есть. Она ждет меня. Я ей нужна.
— Нет родителей? Никакой другой семьи?
Последовала легкая заминка.
— Нет.
— У меня тоже. — Он перевернул фляжку и потер ухмыляющийся череп, выгравированный сбоку. Наверное, ему следовало бы чувствовать себя подавленным из-за того, что у него нет семьи, о которой нужно заботиться, но он не чувствовал. Чем меньше забот, тем лучше.
Логан никогда не знал, кем был его отец — просто донором спермы в длинной череде партнеров на одну ночь, а его опустившаяся мать была готова на все ради очередной дозы наркоты. Она обитала где-то в Ричмонде, штат Вирджиния.
Он вздрогнул и подумал, жива ли она еще. Наверное, нет.
С самого его детства она употребляла дурь, истощенная, трясущаяся, с впалыми, отчаянными глазами, неспособная удержать ни работу, ни квартиру, ни собственного ребенка.
Он ушел из дома в шестнадцать лет и никогда не оглядывался назад. Если это делало его мудаком, то так тому и быть.
Он делал вещи и похуже, чтобы выжить. Намного хуже.
Логан убрал фляжку обратно в карман.
— Ты собираешься оставаться здесь целую неделю?
— Я не могу ждать так долго. Большая часть осадков выпадет через сорок восемь часов.
— Но не все.
— Я все равно пойду, — категорично заявила она. Ее тон не оставлял места для споров.
— Каждому свое. — Какое ему вообще дело до незнакомки, решившей так распорядиться своей жизнью? Если она хочет пожертвовать ею, пытаясь найти единственного человека посреди разрушенного и горящего города, то это ее дело.
Если ее сестра находилась рядом со взрывом, то, скорее всего, она уже мертва. Но ему незачем говорить Дакоте об этом. Она и так знала. Он видел это по тому, как она до побелевших костяшек пальцев судорожно сжимала бутылку с водой.
Внезапный шум привлек их внимание.
Двери в зрительный зал, скрытые от их взгляда боковой стеной вдоль лестницы, ведущей на главный этаж, распахнулись с громким, пронзительным звоном.
Глава 26
Логан
Логан мгновенно вскочил на ноги, инстинктивно нащупывая пистолет за спиной. Дакота протиснулась мимо него и сбежала по лестнице, ее темные волосы развевались за спиной.
Фонарик бешено мотался в его руке, когда он спрыгнул с лестницы вслед за ней. Большинство в зале все еще спали, но некоторые сонно подняли головы и огляделись в поисках источника шума.
По узкому коридору к ним, пошатываясь, шел человек. Сначала он показался просто громоздкой тенью, тучной и горбатой.
Логан и Дакота направили на него фонарики, когда он прислонился к стене, тяжело и прерывисто дыша.
Логан втянул в себя воздух.
Мужчина выглядел как персонаж из фильма ужасов. Возможно, он был белокожим. Но понять точно не удавалось — он остался практически голым лишь несколько клочков обугленной одежды свисали с него клочьями.
Его тело превратилось в массу обугленной плоти: кожа на спине и ногах обгорела и почернела, клетчатая рубашка, в которую он был одет, впечаталась в дряблые складки на груди и животе.
В уголках его рта застыла рвота. Черты лица были искажены. На лбу, щеках и подбородке зияли красные кровоточащие язвы.
Волосы на правой стороне черепа полностью сгорели; на левой стороне сквозь редкие клочья каштановых волос просвечивал голый скальп.
От мужчины воняло мочой и фекалиями. Из каждой его поры сочился ядовитый запах. Налитые кровью глаза смотрели на них с животным отчаянием.
— Помогите мне.
Раша вскочила со своего места. Она прикрыла рот и нос руками, широко раскрыв глаза от ужаса.
— Что с ним случилось?
— С ним случилась бомба, — мрачно сказала Дакота. Она не отступила и не закрыла лицо, но ее голос дрожал. — Радиация.
— Бедняга. — Шей встала рядом с Рашей и предложила ей руку для поддержки. — Я видела черно-белые фотографии в учебниках, но ничего подобного…
Загорелое лицо Майлза побледнело. Он перевел взгляд с обгоревшего мужчины на Дакоту.
— Это… это на самом деле была ядерная бомба.
Дакота ничего не сказала. Да и что тут было говорить? Какое-то ужасное мгновение все просто смотрели на мужчину в смятении и недоверии.
То же самое случилось бы с ними, не найди они убежище. Именно об этом они все и думали со страхом, окончательно осознав, что бомба — это не шутка.
С тысячами людей, с теми, кого они знали, с друзьями и членами семьи, с дочерями и сыновьями, подругами, мужьями и родителями, все еще творится непоправимый кошмар.
Логан повидал немало ужасов за свою жизнь. Но это нечто иное. Невыразимая по своим масштабам чудовищная трагедия.
Раша всхлипнула. Шей прижала кулак ко рту. Изабель прижалась к бабушке, которая обняла ее тонкими, жилистыми руками и молча заплакала.
— Это реально, — пробормотал Майлз себе под нос. — Это все правда.
— Мы должны ему помочь, — заявил Хулио.
— Он… заразный? — испуганно спросила Раша.
— Нет, — дрожащим голосом ответила Шей. — Радиация не заразна.
— Вода… — простонал мужчина.
Дакота подала знак Тревису, который стоял в дюжине ярдов от нее возле продуктового склада, его руки безвольно свисали по бокам, а бледное лицо вытянулось от шока.
— Ты слышал. Дай ему воды.
Тревис хотел подчиниться, но Шмидт схватил его за руку. Он посмотрел на Дакоту так, словно она одна виновата в этом несчастье.
— Этот человек умирает?
Шей ответила:
— Он… он
