– И?
– Вовченко Ольга Сергеевна, двадцать три года. Я просила узнать, где ее похоронили, но Толик сказал, что с ее телом что-то не так. Его не отдали родным, а отправили на дальнейшую экспертизу.
Порыв холодного декабрьского ветра заставил меня поежиться. Я неосознанно отвернулась и вдруг увидела, что за нами на расстоянии двух кварталов движется белый автомобиль. Сердце подпрыгнуло к горлу, меня начала бить дрожь.
– А что с ним не так? – стуча зубами, хрипло спросила я, чтобы услышать голос моей подруги и немного отвлечься от панического страха, который сдавил горло.
– Толик еще не знает, но обещал завтра все выяснить. А почему ты дрожишь? Замерзла?
– Ты сегодня ночуешь у меня?
Светик виновато покачала головой.
– Маме сейчас тяжело. Она думает, что я ее осуждаю.
– Разве это неправда?
– Не знаю. Наверное, больше жалею.
Я кивнула. Мне всегда везло. Единственный вечер, когда я была кровно заинтересована в Светкиной компании, она решила провести с матерью. А я не могла попросить ее остаться со мной. Не имела морального права сознательно подвергать ее опасности. Да и чем мне Светик могла помочь? Она мало походила на боксера-тяжеловеса.
Мы попрощались на остановке маршрутного такси и разъехались в разные стороны.
Ужас погнал меня сквозь холод к дому на предельной скорости. Назад я не оборачивалась. И без этого противная белая тень автомобиля стояла у меня перед глазами. А отдаленный звук работающего мотора был хорошо слышен на темной пустой улице.
Сцена из классического ужастика длилась до самого подъезда моего дома. Однако и после достижения заветного убежища мое испытание на прочность не окончилось. В подъезде отсутствовал свет. Даже не пытаясь вызвать лифт, я бросилась по ступеням вверх, с ужасом осознавая, как оглушительно стучат каблуки моих сапог по каменной лестнице. К дверям своей квартиры мне удалось подбежать уже в полуобморочном состоянии. Чтобы попасть ключом в замочную скважину, пришлось посветить себе сотовым телефоном. Неясный зеленоватый луч мобильного едва различимо осветил окружающее пространство и…крик застрял у меня в горле. У порога моей квартиры, скрючившись, сидел человек. Бросив на пол ключи и обронив телефон, я бросилась бежать к выходу. Но одолеть удалось только один пролет. Чьи-то руки схватили меня за плечи и резко повернули на сто восемьдесят градусов. Я открыла уже рот, чтобы закричать… Да так и застыла с открытым ртом.
– Лина, это я! – прошептал мне в кромешной темноте голос Дениса. – Где ты так долго была? Я уже пару часов тебя жду.
Я почувствовала, как от облегчения мои ноги становятся ватными, а на глаза наворачиваются слезы. Ничего себе эмоциональный стрессик! Чтобы не выдать своего состояния, я молча отстранила Дениса и направилась к своей двери.
– А теперь рассказывай, где ты был все это время! – потребовала я, когда мы удобно устроились на моей кухне. Света в доме по-прежнему не было, поэтому на кухонном столе воцарились зажженные свечи. Меня переполняло ощущение уюта и покоя. После перенесенного ужаса Денис казался воплощением безопасности и надежности и… меня прорвало. Вместо того, чтобы выслушать моего друга, я говорила и говорила, не в состоянии остановиться. Денис выдержал поток информации, который выплескивался на него, как истинный стоик – молча, только иногда задавая уточняющие вопросы. И его титаническое терпение, наконец, произвело надлежащий транквилизирующий эффект. Я успокоилась, окончательно обрела возможность трезво мыслить и, в результате, задавать вопросы. И первым был вопрос о девушке февраля с настенного календаря в его офисе.
– Я узнал в Нине девушку с календаря почти сразу, – он посмотрел на мое возмущенное лицо и лукаво улыбнулся – Прости. Хотел потрясти твое воображение. Думал, найду, привезу…
– Нашел? Привез?
Денис вздохнул.
– В модельное агентство я не ходил. Мне удалось фамилию ее мужа разузнать по Интернету, так же, как и о судебном процессе. Однако в отличие от тебя я решил искать не саму Нину, а адвоката, который защищал Федорова в суде. Для этого мне пришлось посетить редакцию газеты «Криминальная хроника», найти корреспондента, который освещал этот процесс. Поверь, мне пришлось достаточно потрудиться, чтобы его найти, так как этот человек уже в газете не работает. Мало того, он даже не живет в этом городе! Сразу после окончания судебного процесса ему сделали предложение, от которого он не мог отказаться!
– Ты имеешь в виду, что ему пригрозили?
– Не знаю, угрожали или нет, но работу ему предложили в дорогом журнале. Там он зарабатывает на порядок больше, чем в провинциальной газете.
– Ты его нашел?
– Да.
– И что он тебе рассказал?
– Он был очень осторожен. Старался отмахнуться от меня. Но кое-что мне узнать удалось.
Я затаила дыхание, предвкушая услышать страшную тайну.
– Если я понял тебя правильно, Марковский рассказал вам, что основным козырем обвинения был сфальсифицированный документ. То есть Федорова обвинили в невозврате долга и подделке подписи на документе.
Я согласно кивнула.
– Сам же корреспондент, который присутствовал на всех заседаниях суда, клялся, что для Федорова и юриста, который этот документ составлял, данные экспертизы были потрясением. Они были уверены, что выиграют это дело.
– То есть, они не сомневались в подлинности подписей? Значит, они видели, как эти подписи ставились?
– Похоже на то. В общем, этот процесс очень мутный. Кроме того, не совсем понятен сам факт кредита. Зачем Федорову понадобилась такая огромная сумма наличными? Почему он не мог воспользоваться счетами в банке?
– Шантаж?
– Думаю, если бы корреспондент знал это, мы с ним бы поговорить уже не смогли. Но он дал мне координаты фирмы, в которой работал нотариус, составлявший документ, некий Аристов Сергей Сергеевич.
– Он, действительно, скончался прямо в зале суда?
– Да, от инсульта сразу после оглашения результатов экспертизы. Но была еще одна деталь, которую не упоминали в газетах. У Аристова был молодой помощник и девушка-секретарь. Они должны были тоже выступать в качестве свидетелей. Однако защита так и не дождалась их появления в зале суда. Они оба исчезли.
– Ты думаешь, их убили? – вздрогнула я.
– Не знаю. Может, заплатили и спрятали, – пожал плечами Денис – Я завтра собираюсь съездить в эту контору. Может, они знают что-нибудь об этих ребятах.
Денис немного помолчал, задумавшись. В зыбком свете свечей он напоминал декабриста в изгнании. Его лицо было одухотворенным, глаза мягко блестели, будто он собирался читать стихи. Однако впечатление было обманчивым.
– И знаешь, что еще удивительно, – вполне прозаично продолжил он – После нашей встречи с этим корреспондентом у меня все время такое ощущение, что за мной следят.
Ощущение безопасности слетело с меня, как шелуха с фисташки, как и романтическое настроение. На душе снова стало тоскливо и тревожно. Я поежилась.
– Тебе холодно? – моментально отреагировал Денис.
– Тсс… – я вдруг услышала, какое-то шуршание возле входной двери, потом приглушенные шаги. Денис замер, потом беззвучно пробрался к выходу и прислушался. Шорох не повторился. У меня от ужаса на минуту остановилось дыхание. Денис вдруг резко отворил дверь и выглянул на лестничную клетку. Увы, в полной темноте ничего невозможно было рассмотреть. Никаких звуков также не прослушивалось.
– У тебя есть фонарик? – почему-то шепотом спросил мой друг.
– Я сейчас принесу свечу.
Но свеча не понадобилась. Едва я вынесла слабый колышущийся от движения огонек в коридор, вспыхнул свет, на секунду ослепив нас. На лестничной клетке было пусто. Рядом с дверью лежал листок бумаги. Я наклонилась и подняла его.
– Что там? – заглянул мне через плечо Денис.
Написанная детским корявым почерком печатными буквами записка гласила «Не хочешь, чтобы тебе подправили твою милую мордашку, как твоему дружку, перестань совать нос, куда не надо. Сиди тихо. Мы за тобой наблюдаем».
Я закрыла дверь, погасила свет в комнате и подошла к окну. На противоположной моему дому стороне улицы мирно стоял белый автомобиль.
– Это они? – спросил меня, подошедший сзади Денис. Я, молча, кивнула головой. Говорить не хотелось.
– Я не понимаю. Кто это? Почему они так боятся, что мы найдем Нину? Чем мы можем кому-то помешать? Даже, если она знает что-то компрометирующее, как я могу кому-то повредить?
– А может, эти таинственные они не хотят, чтобы вы встретились, именно, потому, что каждая из вас отдельно безвредна, а вместе – можете представлять какую-то опасность? Возможно, у тебя есть нечто, ценности которого ты не осознаешь. А Нина могла бы тебя просветить?
– Подожди, – я попыталась рассуждать логически – и у меня в квартире, и у Макса все перевернули вверх дном. Я думала, что это Татьяна Викторовна искала видео. Но она утверждает, что копалась только в компьютерах на работе. Зачем ей нужно было обыскивать квартиры?
