Дилоса хмуро смотрела на меховое покрывало.
— Ну, — защебетал Сильвион, — как твоя рука?
Дилоса всё ещё не сняла повязку, которую Майлз заметил на ней вчера.
— Всё нормально.
— Болит?
— Чуток.
Вздохнув, Сильвион помотал головой:
— Это потому, что ты использовала Силу для тренировки. Я ведь предупреждал тебя.
— Ты можешь вылечить мне руку или нет? — резко спросила Дилоса.
Сильвион открыл корзинку.
— На всё нужно время. Рана будет заживать, если ты не будешь её тревожить.
Он вертел в руках обереги. Из-за занавески не было видно, как он колдует. Но сердце Майлза тяжело колотилось от ярости и глупого желания защитить принцессу.
“Этого нельзя допустить, но как же мне остановить его? Никак. Если он меня увидит — всё кончено…”.
— Это поддержит тебя некоторое время, — сказал Сильвион.
Майлз стиснул зубы.
“Зато теперь этот колдун свалит отсюда. Я сижу в шкафу уже целый век и слушаю его бред”.
Сильвион проворно собрал свои ведьмовские снадобья в корзину, а заодно схватил и перчатки Дилосы.
— Я уберу в шкаф перчатки…
“О нет!” — Майлз пришёл в ужас.
— Нет! — прозвучал быстрый ответ Дилосы. — Оставь.
— Но почему, ты ведь не собираешься опять на прогулку…
— Они мне нужны.
В мгновение ока она преградила Сильвиону путь к шкафу и выхватила перчатки из его рук. Сильвион посмотрел на неё долгим недоумевающим взглядом. Майлз видел его лицо: на бледных щеках вспыхнул румянец, глаза цвета фиалок потемнели. Сильвион неодобрительно качнул головой, проведя рукой по своим тёмным волосам. Дилоса неприязненно смотрела на него сверху вниз. Пожав плечами, Сильвион отвернулся.
— Пойду погляжу, как идут приготовления к празднику. — Подхватив свою корзину, он театрально вышел из спальни.
Дилоса проводила его взглядом. Майлз сидел в полном оцепенении. Когда Дилоса выпроводила Сильвиона и плотно закрыла за ним дверь, он заставил себя встать и отойти подальше от занавесок в глубь ниши, откуда почти ничего не было видно. А Дилоса уже стояла возле шкафа.
— Можешь выходить, — произнесла она тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Майлз закрыл глаза.
“Великолепно! Я должен был догадаться. Но она не позволила Сильвиону обнаружить меня и не сдала меня стражницам. Это добрый знак. Смелее, Майлз! Может, и не придётся её переубеждать, вдруг она и сама образумилась…”
— Мне войти? — с угрозой спросила Дилоса.
“…или не образумилась”, — подумал Майлз.
Надо бы отряхнуть пыль с волос. Он ожесточённо помотал головой из одной стороны в другую — не очень помогает — и сдался. Грязь на лице и рабская одежда угнетали его. Но делать нечего, он решительно раздвинул занавески и вышел.
— Я предупреждала тебя. — Дилоса стояла прямо перед ним.
Её вид был грозен. Губы твёрдо сжаты, веки опущены, пряча зловещий блеск глаз под бархатной тенью ресниц, — мрачная и таинственная принцесса-вампирша.
“А я, держу пари, выгляжу как… “маленький негодяй”, и к тому же такой чумазый, словно меня только что вытащили из сточной канавы. Не больно-то я подхожу на роль посланника человечества”.
Нет, он никогда особо не увлекался модными вещами, стильными причёсками и тому подобным, но раз уж судьба мира зависит от него, хотелось бы выглядеть хоть прилично… Но, вопреки всему, между ними в воздухе радугой протянулась волшебная нить, от которой сердце Майлза застучало тоской и надеждой. Они стояли, глядя друг на друга.
— Я подслушал кое-что, о чём тебе надо знать, — сдержанно сказал Майлз.
Она проигнорировала его слова.
— Я же предупредила, что будет, если ты заявишься сюда. Я сказала, что не стану защищать тебя.
— Да. Но ты меня защищаешь… И я очень тебе благодарен. Послушай, мне нужно скорее рассказать тебе, что тут происходит. Сильвион подозрителен, он наверняка сразу побежал к Ханне Редферн жаловаться, что ты не позволила ему заглянуть в шкаф…
— Ты что, вообще ничего не понимаешь? — перебила она его с такой внезапной яростью, что у Майлза слова застряли в горле. — Ты стоишь на пороге смерти, но, похоже, тебя это мало волнует. Ты слишком туп, совсем ничего не соображаешь или просто хочешь умереть?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Теперь сердце Майлза стучало уже от страха.
— Я понимаю, — начал он медленно, как только опять обрёл способность говорить.
— Нет, не понимаешь, — протянула она. — Но я заставлю тебя понять.
И в то же мгновение её глаза засветились ослепительным неестественным багровым пламенем. Майлз уже насмотрелся на превращения, и всё равно для него это было потрясением. Лицо принцессы становилось всё бледнее… и всё прекраснее… будто ледяное изваяние. Зрачки расширились, как у хищницы, и в них открылась тёмная бездна, готовая поглотить человека.
Гордый и властный рот искривился от злости. Спустя секунду она превратилась в вампиршу и стала приближаться к нему, оскалившись и оголив зубы. Майлз уставился на её клыки. Он испугался. Клыки показались ему более длинными и острыми, нежели в первый раз. Её рот был приоткрыт, и заострённые концы клыков касались нижней губы, оставляя на ней отпечатки. Ужас!
— Ты видишь, кто я! — прорычала Дилоса. — Хищное животное. Часть Тьмы, в которой тебе не выжить и минуты. Я устала повторять, чтобы ты держался от меня подальше. Ты ничего не желаешь слушать. Ты проник в мой собственный дворец и думаешь, что тебе всё сойдёт с рук. Я проучу тебя.
Майлз отшатнулся от неё. Он занимал не самую удобную позицию: за ним была стена, справа путь преграждала большая кровать. Дилоса находилась между нею и дверью. А он уже убедился, как стремительно она может двигаться. Его колени задрожали, он задыхался от страха, сердце выпрыгивало из груди.
“Ну, в действительности она ведь не собирается… она ведь не станет… она просто пугает…”
Как бы Майлз себя ни уговаривал, паника всё сильнее овладевала им. В нём пробудились забытые инстинкты. Древняя память предков заставила его почувствовать себя добычей, загнанной хищницей. Попятившись, он упёрся спиной в стену, занавешенную гобеленом. Дальше отступать было некуда.
— Ага, попался! — воскликнула Дилоса, с грациозностью тигрицы преодолевая последнее расстояние между ними.
Она стояла вплотную к нему. И Майлз не мог оторвать завороженного взгляда от её лица. Он вдохнул запах осенних листьев и свежего снега. От неё веяло холодом.
“Но в ней нет ничего потустороннего, — промелькнуло где-то в глубине его сознания. — Она безжалостна. Её воспитывали так, чтобы она выросла орудием убийства. Но она живая! Самая живая из всех, кого я встречал”.
Ему уже некуда было деться от неё. Принцесса тяжело опустила руки ему на плечи, притянула его к себе — не грубо, но и не нежно — и молча смотрела на него двумя факелами багровых глаз.
“Господи! Она разглядывает моё горло”, — подумал Майлз.
Он чувствовал, как на шее пульсирует тонкая жилка. Задрав подбородок, Майлз постарался отклониться от неё. Он видел, что её глаза были прикованы к этой трепещущей жилке на его шее с нечеловеческой жаждой.
Ужас совсем захлестнул Майлза, оттесняя все прочие чувства. Сознание покидало его, и у него осталось единственное желание — это бежать отсюда прочь. Затем паника почему-то отступила. Майлзу показалось, словно он поднимается из глубокой воды в чистое хрустальное небо.
Дерзко посмотрев прямо в багровые глаза, он сказал:
— Давай!
— Что? — Дилоса вздрогнула от удивления.
— Давай! — громко повторил Майлз. — Ты сильнее меня, и мы оба это знаем. Но как бы ты ни старалась, ты не сможешь превратить меня в свою добычу. Я не покорюсь. Нет у тебя надо мной такой власти.
Дилоса гневно зашипела.
— Ты хотела меня напугать — я испугался. Ну и что? Я и раньше тебя боялся. Это не имеет значения. На карту поставлено нечто большее, чем моя жизнь. Давай, доказывай, что ты там хотела доказать. А затем я расскажу тебе кое о чём.
— Полный идиот! — Дилоса взбесилась. Но у Майлза возникло странное ощущение, что она злится не столько на него, сколько на себя саму. — Так ты не веришь, что я смогу причинить тебе боль?
