Войдя в квартиру, она включила радио. Диктор сообщил, что порядок на острове восстановлен. Афродити выключила радио, поставила пластинку на проигрыватель и налила себе сладкого вермута. Не открывая ставен, она вытянулась на диване, отхлебывая вино и не сводя глаз с телефона, мысленно заставляя его зазвонить.
Пела Карли Саймон. Вскоре вино сделало свое дело, и Афродити закрыла глаза.
Когда она их открыла, в комнате было темно. Свет не проникал сквозь ставни – наступил вечер. Пластинку заело.
«You’re so vain… vain… vain…»[26]
Эти слова, должно быть, повторялись сотню раз, но она не слышала.
Ее смог разбудить только телефонный звонок.
Афродити вскочила и с колотящимся сердцем схватила трубку. Имя Маркос готово было сорваться у нее с языка, когда она услышала собственное имя.
– Афродити! – Это был голос мужа.
– Саввас, ты? – Она перевела дух. – Как прошел день?
– Хуже некуда. Половина рабочих не вышла, материалы не доставили… Маркос Георгиу не привез деньги, которые я просил…
Ни слова о перевороте, будто это событие Савваса не касалось.
Афродити взглянула на настенные часы. «Девять», – поразилась она. Она пропустила время коктейлей. Вдруг Маркос ее ждет?
– Приведу в порядок кое-какие бумаги и по дороге домой заеду в «Восход». Я не позволю… – брюзжал Саввас.
Слушая жалобы мужа, Афродити краем глаза смотрела на экран телевизора. Показывали старый фильм с Мелиной Меркури.
– Саввас, ты какие-нибудь новости слышал? – поинтересовалась она.
– Нет! – отрезал муж. – Что толку слушать? В любом случае правду не скажут.
– Я просто…
Саввас уловил тревогу в ее голосе.
– Послушай, я вернусь около двенадцати, – сказал он строго. – Хватит паниковать! Насколько мне известно, все утихло. Если сумеем продержаться, все будет хорошо.
Казалось, Савваса Папакосту не волновало ничего за пределами его огороженной колючей проволокой стройплощадки. Кроме золота и драгоценных камней, все их имущество было продано и вложено в проект. Даже доходов от «Восхода» и крупной ссуды, которую он взял, не хватало, чтобы финансировать текущую фазу строительства. Единственным желанием Савваса было приблизить день открытия. Только после этого огромные инвестиции начнут окупаться.
– Увидимся, – сказала Афродити и услышала, как муж повесил трубку.
Ее била дрожь. Кондиционер слишком остудил воздух в квартире. Она открыла ставни и вышла на балкон, чтобы согреться.
«Почему Маркос не приехал на стройплощадку? – недоумевала Афродити. – И почему не позвонил?» Она терялась в догадках.
Если бы Афродити снова включила радио, то узнала бы, что турецкое правительство обратилось к Великобритании с просьбой вмешаться. Для турок инспирированный Грецией переворот в Никосии был последним шагом к энозису, чего они допустить не могли. Но, как и ее муж, Афродити была слишком поглощена личными переживаниями, чтобы осознавать опасность, нависшую над жителями острова.
Было безветренно. Другие люди, которым тоже не спалось, вышли на балконы. Они всматривались в темноту и звезды на небе. Температура в тот день не опускалась ниже сорока градусов.
Маркос сидел рядом с матерью. Он держал ее за руку, пытаясь успокоить.
Ёзканы тоже не спали, гадая, что принесет новый день.
Неподалеку, на другом берегу черного, как ночь, моря, турецкие военно-морские части ждали команды.
Глава 15
Проснувшись на следующее утро, Афродити увидела лишь вмятину на соседней подушке. Саввас уже ушел.
Тишина в квартире действовала угнетающе. Надо встать и разыскать Маркоса. Быстро накинув вчерашний наряд и оставив украшения на тумбочке, она поспешила в отель.
В холле «Восхода» ровными рядами выстроились чемоданы. Среди самих гостей такого порядка не наблюдалось. Несколько сотен человек столпилось вокруг стойки администратора, пытаясь поскорей оплатить счета. Все правила хорошего тона, характерные для представителей Северной Европы, были позабыты. Администраторы с трудом сохраняли спокойствие перед натиском постояльцев, многие из которых настаивали на возмещении, оспаривали счета и требовали объяснений, в то время как на них напирали стоящие сзади. Нужно было отсчитать сдачу, пересчитать ставку обменного курса и выдать квитанции.
Вокруг фонтана носились дети. Они визжали и смеялись, не замечая беспокойства родителей. Костас Франгос пытался навести подобие порядка. Он тщетно уговаривал людей встать в очередь, отвечал на вопросы, вызывал такси.
Афродити оглянулась по сторонам, высматривая лишь одно лицо среди этих практически незнакомых людей. Ее окружили, забросали вопросами, просили ускорить оформление и требовали организовать транспорт.
– Господин Франгос этим займется. – Афродити решительно отправляла постояльцев к управляющему отелем.
Тот сохранял безукоризненную вежливость, несмотря на вопиющую грубость окружающих.
Она прошла к бару на террасе рядом с бассейном и выглянула на пляж. Несколько самых стойких гостей продолжали отдыхать как ни в чем не бывало: мазались лосьоном от загара, окунались в море и жарились на солнце. Это были их драгоценные деньки, наполненные наслаждением и солнечным светом, и они не собирались от них отказываться. Когда толпа у стойки администратора рассеется, они справятся, как обстоят дела, пока же поддаваться панике они не собирались.
Среди них была и фрау Брухмайер, которая не собиралась никуда уезжать. Здесь был ее дом. Она читала книгу, лежа в шезлонге, и, заметив Афродити, помахала ей рукой.
Афродити не хотела ни с кем вступать в беседу. Она вернулась в холл и вышла наружу. Здесь царил хаос: водители такси орали друг на друга, их припаркованные машины загораживали друг другу дорогу.
У входа в «Клер де Лун» она увидела того, кого искала. Афродити быстро направилась в его сторону, удерживая себя от того, чтобы не бежать.
– Маркос! – окликнула она его, задыхаясь.
Георгиу обернулся. Он держал огромную связку ключей.
Вокруг было так шумно, что можно было разговаривать, не боясь, что их услышат.
– Где ты пропадал?
Маркос замешкался с ответом.
– Послушай, давай войдем в клуб, там и поговорим.
Закрыв дверь за ними, он повернул замок на два оборота. Они спустились вниз и, отодвинув бархатные занавеси, прошли в ночной клуб.
– Я о тебе беспокоилась!
– Ты не должна обо мне беспокоиться, Афродити. – Маркос обнял ее и погладил по голове.
– Два дня прошло!
– За это время многое случилось. – Его голос звучал буднично.
– Я скучала по тебе. – Это все, что она могла сказать.
– Я был с родителями, – пояснил Маркос. – Они очень встревожены.
Он прикоснулся губами к ее лбу. Странно, но ей показалось, что он хочет, чтобы она ушла.
– Мне нужно кое-что закончить до ухода, – объяснил Маркос. – Но мы скоро увидимся. Уверен, все быстро придет в норму.
– Можно я побуду немного с тобой?
– Агапи му, нехорошо, если заметят, что ты здесь.
– Думаю, сегодня никто ничего не заметит, – настаивала она.
– И все равно лучше не рисковать. – Маркос погладил ее руку так, что она перестала сомневаться, что любима.
Он проводил ее до дверей и выпустил наружу. Афродити было больно оттого, что ее обнимают и в то же время отталкивают.
Ключ повернулся в замке, и, казалось, все в мире перестало ее волновать. Афродити ехала домой словно во сне, даже не заметив, что на перекрестке чуть не врезалась в другую машину.
Так она добралась до дома и поднялась в квартиру. Не зная, чем себя занять, позвонила матери.
– Афродити, я не могу до тебя дозвониться! Что там у вас творится?
– Все в порядке, мама, – попыталась успокоить ее Афродити. – Небольшая паника. В выпусках новостей наверняка все выглядит гораздо серьезнее.
– Какой ужас! Бедный архиепископ Макариос!
Артемис Маркидес по-прежнему считала Макариоса своим духовным пастырем, и ее больше всего беспокоило то, что его сместили с должности.
– Если все пойдет еще хуже, приезжай в Англию, – сказала она. – Места хватит всем, ты же знаешь.
– До этого не дойдет, – заверила ее Афродити. Уехать с Кипра и жить с матерью – это последнее, что она сделала бы. – Строительство нашего нового отеля завершается, – добавила она, – и Саввас не собирается останавливаться!
– Не пропадай, милая. Мне важно знать, что ты в безопасности.
– Конечно, мама, – пообещала Афродити.
На следующее утро предрассветную тишину над Кипром прорезал рев моторов турецких самолетов.
Маркос, Мария, Паникос и родители столпились вокруг радиоприемника в квартире на первом этаже. Они слушали новости, передаваемые «Сай-би-си».
Турки требовали восстановления конституционного порядка. Они беспокоились за безопасность турок-киприотов и боялись неминуемого объявления энозиса участниками переворота. Их ультиматум остался без ответа, поэтому тысячи турецких десантников приземлились на севере острова. Кирения, находящаяся всего в сорока милях от Фамагусты, подверглась бомбардировке. Худшие опасения семьи сбылись.
