С жалостью смотрел Тони, как содрогаются от рыданий ее плечи. Могло ли быть на свете что-нибудь более ужасное для 16-ти летней девушки, чем оказаться в тюрьме среди подонков и дегенератов?
– Где был твой отец, когда все это произошло? – нежно спросил Тони.
– Умер. Умер, когда мне было 12 лет. После этого жизнь изменилась. Мать пробовала что-то сделать, но подорвала здоровье. Меня растили так, что я была абсолютно не способна зарабатывать деньги на жизнь. Нам пришлось переехать в трущобы, и когда кончилась еда и деньги.... – слезы опять потекли по прекрасному лицу.
Тони прижал ее сильнее с одним лишь желанием защитить ее.
– Так ужасно было в тюрьме, да?
Аманда молчала. Стоит ли ей рассказывать про констебля. Или пусть сам догадается, как ей удалось выжить? Напомнить ли ему о той ночи в гостинице, когда он лишил ее девственности?
– Не рассказывай, если это тебе причиняет боль, – сказал он. Ее бледность и молчание встревожили его. Как он мог быть таким глупым и задавать эти вопросы? Но его терзало непреодолимое желание знать все, абсолютно все о ее жизни до приезда в Ривер Эйдж. Возможно, в прошлом найдется нить, которая их связывала: он не мог избавиться от чувства, что где-то, когда-то они уже встречались.
Вдруг, путая слова, Аманда продолжила свой рассказ. Сначала она запиналась, а потом, когда увидела в глазах Тони понимание и сочувствие, стала говорить увереннее. Она описала свой ужас и отчаяние, когда оказалась в камере с распущенными полусумасшедшими женщинами. Память возвращалась к этому с ужасающей ясностью: она представила жестокость охранников, насилующих женщин каждую ночь.
– Хватит! Ради Бога, хватит! – воскликнул Тони, совершенно не готовый слушать о страданиях и несчастиях бедной девушки.
– Я бы задушил всех подонков, которые насиловали тебя, такого беззащитного несправедливо осужденного ребенка.
– Я была счастливее многих, Тони. Охранники не домогались меня.
– Но ты говорила...
– То, что я сказала – правда. Но у меня был ... защитник. Констебль. Он предложил защитить меня от охранников, их насилия, если я... Не в силах продолжать, девушка закрыла лицо руками, думая о том, как Тони будет сейчас ругаться на нее.
– Все в порядке, любовь моя, – нежно успокоил ее Тони. – Кто будет винить тебя в том, что ты выбрала из двух зол наименьшее? Но если бы я встретился с ним лицом к лицу, я бы убил его за то, что он лишил тебя девственности таким бессердечным образом.
Изумленная Аманда подняла глаза. Конечно, он думает, что констебль был ее первым мужчиной, рассудила она. Ведь Тони был слишком пьян, чтобы помнить о той испуганной девочке в гостинице. Она закусила губу и подавила в себе желание раскрыть свой секрет. «Все это в прошлом, – подумала она, а сейчас важно настоящее. И будущее тоже. Я уже и так рассказала ему больше, чем собиралась».
– Я отдалась ему, Тони, но я не могу заставить себя ненавидеть его. Особенно после того, как представлю, как сложилась бы моя судьба, если бы я попала к охранникам. Я бы скорее покончила с собой, чем пошла бы по рукам, так что, в каком-то смысле, он спас меня.
– Он был так добр с тобой, что даже сейчас вызывает у тебя жалость? – ревниво спросил Тони, и в его голосе появились резкие нотки укора.
– Ты не понимаешь, – упрямо сказала она, – он обещал мне ухаживать за матерью, а когда она умерла, заплатил за похороны. Тогда во мне уже все было мертво. Когда он спал со мной, я ничего не чувствовала. Чтобы он со мной ни делал – он делал с безжизненным телом, которое совсем не напоминает женщину, находившуюся в твоих объятиях лишь несколько минут назад. Со всей справедливостью могу сказать, что он был добр и ни разу не ударил меня. Я отплатила ему тем, что спала с ним.
В глазах Тони вспыхнули искры боли. Смеет ли он слушать дальше? Наверное, то, что она пережила в тюрьме, ни в какое сравнение не идет с тем, как обращались с ней голодные матросы на корабле. Путь из Англии был долгим. Ходило множество всяких слухов о том, что происходило с женщинами в таких путешествиях.
Но Аманду было уже не остановить, и она продолжала рассказ о заключении на корабле, где другие женщины оскорбляли ее, били или воровали у нее еду.
Ругая себя за то, что заставил вновь пережить ее все это, Тони не мог удержаться от вопроса.
– А моряки тоже... Ах, Аманда, не заставляй меня называть это слово.
– Если бы меня изнасиловали на корабле, меня бы здесь не было. Я бы бросилась с палубы. Мне слишком страшно жить с таким грехом. Если бы мне пришлось испытать насилие, я бы нашла любой способ покончить с жизнью.
Тони вздохнул. Как она этого избежала? Ему не пришлось долго думать – Аманда продолжила.
– Слава богу на корабле был сострадательный капитан. Под угрозой суровых наказаний он запретил матросам брать женщин против их воли. Я не испытывала такого желания, хотя некоторые шли на все. Так что ко мне никто не приставал. Голос девушки умолк, она задумчиво смотрела на реку.
– Все это прошло, Аманда. Ничего плохого с тобой здесь не случится. Давай пойдем. Боюсь, что люблю тебя больше, чем это можно себе допустить. Я ревновал тебя к Натану. Я даже думал, что вы любовники, и хотел тебя за это наказать.
Аманда не могла поверить его словам. Был ли это тот самый человек, который бил ее, оскорблял, так бесстыдно разгуливал перед нею со своей любовницей?
– Тони, я не понимаю. Что все это значит?
– Это значит, – засмеялся Тони, – что я хочу, чтобы мы были счастливы. Мы больше не хозяин и слуга. Ну, может твои документы еще побудут у меня. Но они больше ничего не значат. Я просто хочу любить тебя. Прямо сейчас.
Услышав эти слова, Аманда решилась наконец рассказать свой секрет, который она утаила с того момента, когда увидела Тони на корабле.
– Тони, я что-то...
– Тсс... никаких признаний больше, – сказал он, прижимая палец к губам. – Ты уже рассказала мне больше, чем мне стоит знать.
– Но, Тони, это...
– Нет, любовь моя, ничего сейчас нет более важного, чем моя любовь к тебе. И он положил девушку на теплую землю, жадно, страстно поймал ее губы, его руки гладили ее шелковистую кожу. Она дрожала, но на этот раз не от страха. Ей было не жарко, не холодно, а как-то и жарко, и холодно одновременно. В восторженном экстазе она прижалась к его упругому члену, который сводил ее с ума. Она издала низкий, сдавленный стон. Губы Тони прильнули к нежному очертанию ее губ. Аманда чувствовала трепетные прикосновения его языка.
– Тони, пожалуйста, – простонала она, и это прозвучало, как мольба распутницы.
– Да, милая, я знаю, – возбужденно выдохнул Тони.
– Я тебя так же хочу. Раздвинь ноги, моя сладкая. Я буду любить тебя.
