— А теперь вот здесь… — протянул бумагу Кнопов.
Остап, искушенный уже в делах следственных, прочел и как ужаленный вскочил с возгласом:
— О невыезде?! Да вы что, товарищ Кнопов?!
— Да, пока так, товарищ Бендер, — спокойно пояснил тот. — Следствие будет продолжено и до тех пор…
— Мне надо срочно в Крым! Там ведутся раскопки древности!
— В интересах следствия…
— Я буду жаловаться! Я подам в суд! Я председатель археологов! Меня знают в Москве, в Киеве! По какому праву вы срываете нашу экспедицию?! У нас государственное задание! — несло великого предводителя собственной археологии в запальчивости.
— Я не могу подписать! Я должен ехать! Сейчас же иду жаловаться! — волновался не на шутку у стола следователя Бендер.
— Можете жаловаться, можете жаловаться, но подписку о не выезде придется всё же дать. Иначе…
Остап знал, что такое это «иначе», — «Нет, лучше не спорить с органами, Остап» — сказал он сам себе, и замолчал.
— Подписываю, но буду жаловаться… — деревянным голосом пробубнил он.
— Так-то лучше, товарищ Бендер, — взял бумажку Кнопов. — А сейчас можете быть свободны. Сегодня вопросов больше не имею.
— И я вопросов пока не имею, — сердито обронил Остап, выходя из кабинета.
Бендер не ушел из прокуратуры, а терпеливо ждал окончания опросов-допросов членов своей команды. Кнопов вызывал их по очереди и каждого допытывал: «Поднимали ли с катера золото или другие ценности, кроме бумажных денег?». Таких вопросов Остап не боялся, так как чего не было, того никак нельзя было подтвердить, выдумать, что находили ценности.
Жаловаться Остап никуда не пошел, решил, что это бесполезно, поскольку следственные органы начали раскапывать это дело, то будут и дальше копать, пока его не закроют. А когда закроют? Если дело касается бумажек, то скоро, а если нет? Куча вопросов возникло в голове великого искателя миллионов, но ясного ответа на них не было.
Не было ответов на вопросы и у следователя Кнопова.
Валентина Даниловича не покидала мечта раскрыть крупное преступление. И хотя, находясь на службе уже около года, и уже имел благодарности от начальства, всё же его заветной мечтой оставалось такое, от чего его коллеги просто ахнули бы.
Шло время, а преступления порядочного всё не было. Кнопов исправно вел мелкие следственные дела, писал отчеты о выполнении их, писал регулярно письма своей невесте в Харьков, которая там училась в том же университете, который оканчивал он, много читал, повышая свой культурный и политический уровень.
И когда его квартирная хозяйка сообщила ему о пачках каких-то денег, которые принес в «Торгсин» бывший муж её подруги, то он так заинтересовался этим делом, что сразу же начал активно действовать. Но после опроса-допроса всех членов морского клуба «Два якоря», которые участвовали в поднятии денежных мешков с затонувшего катера «Святитель», обещающих желаемых результатов он так и не получил. Все твердили в один голос, что кроме мешков с бумажками, они ничего не поднимали со дна.
«Неужели беляки такие дураки, что вывозили бумажки, а золото и валюту оставили? — мучил его вопрос.
— «Не может быть такого. Если не экспедиция клуба, так значит кто-то еще до них, как сказал их капитан. Но кто это до них?» — мучил вопрос Кнопова. — «Надо искать, искать товарищ… А пока возьму от каждого подписку о не выезде».
Это решение о подписке быть в городе и вывело из равновесия великого комбинатора-предпринимателя Остапа Бендера.
— Был горным орлом, вольной птицей и на тебе! — ходил взад-вперед по комнате между, сидящими с виноватым видом Мурмураки и Кутейниковым, и своими компаньонами, поглядывающими на виновников с нескрываемым осуждением. — Теперь не могу выехать из Мариуполя по срочному делу!
— Не переживайте, Остап Ибрагимович, всё обойдется. Ведь криминала здесь нет, — успокаивал своего директора Козлевич.
— Это же надо попереться с пачками наших денег в «Торгсин»! — продолжал возмущаться Бендер. — Слушайте, вы, заврыбой, вы хоть понимаете свою глупость или нет? — смотрел испепеляющим взглядом на главного виновника происшедшего.
— Я спросил, мне сказали, иностранцы для коллекции могут купить… — промямлил Сан Саныч. — Ну и принес…
— Ну так разных по нескольку купюр! Допускаю. Но не пачками же! — обуреваемый злостью повысил голос бывший капитан клуба «Два якоря».
— Да, вот тут я… целые мешки их у нас, подумал…
— Ах, вы еще и подумали, великовозрастной юноша. Похвально… — Бендер остановился напротив него и укоризненно промолвил: — Двоеженец, вы, Сан Саныч, по фамилии Мурмур. И только. Так что будем делать, команда? — обвел Остап взглядом сидящих членов подводной экспедиции.
Но все молчали. Не знали что делать. Зато следователь Кнопов знал, и пришел он к этому этой же ночью.
Он проснулся, а затем долгое время не мог уснуть. Обычно он спал, как убитый, намаявшись за удлиненный день на службе, а тут на тебе. Проснулся и не может уснуть снова. Лежит и смотрит в темноту открытыми глазами, прислушивается к разным ночным шорохам, «А где-то сейчас творится или затевается преступное, вот бы знать, а? — подумал Кнопов, закрывая глаза и в тот де миг открывая их. — Ведь весь недостаток в нашей работе это отсутствие предвидения преступления. Отсутствия знаний, что затевает и как тот или иной преступный элемент. А когда преступление совершено… Не легко его раскрыть и привлечь к ответственности виновных. Но разве все преступления удается раскрыть? — повернулся на бок Валентин Данилович. — Взять хотя бы случай с подводными мешками денег. Уголовной ответственности здесь нет. А вот если было золото, или другие ценности… — закрыл глаза он, но сон не приходил. — А как установишь, как докажешь, что они были? — Разве понаблюдать за ними? Какие у них средства, расходы? Но это сложно, тем более после моего допроса каждого. Они эти подводники теперь начеку… У главы их дом, машина… но всё это приобретено до этой самой подводной экспедиции. Общество археологов… — лезли в голову следователя разные мысли и рассуждения. — «Нет, здесь нет зацепки. Выходит, что в основе этого дела стоит гамлетовский вопрос: «было золото на катере или не было?». Э-э, вот с чего ты должен начать продолжение этого следствия! Вот с чего… А как установить? Как установить… — засыпая уже мысленно мямлил Кнопов.
За окном предутренний ветер зашелестел листвой акаций. Где-то сердито заржала лошадь. В порту гуднул пароход и в соседнем дворе залаяла собака.
А утром на службе все планы ведения следствия по делу денежных мешков клуба «Два якоря» Кнопову пришлось отложить. Он был направлен в помощь оперативникам по поимке особо опасных преступников. Был ранен и какое-то время находился на лечении.
Этого всего Остап не знал. И был в недоумении, как и его команда, почему это никого из них больше не вызывают, не допрашивают, в то время как подписка о невыезде каждого оставалась всё еще не отмененной.
Бендер не находил себе места от всего этого. В голове сидело крымское дело. Намечались разные планы к осуществлению поиска сокровищ графини. А ему и его компаньонам приходилось быть привязанным к Мариуполю. И ждать когда закончится это непредвиденное следствие.
Прождав несколько дней вызова в прокуратуру, Бендер не выдержал и отправился, туда сам. Ему сказали, что следователь Кнопов в командировке и поскольку дело не закрыто, то отменить невыезд может только он.
— Придется подождать, товарищ, — строго сказал ему заместитель городского прокурора, к которому обратился Остап.
— Но у меня неотложные дела, государственное задание по археологическим раскопкам, — повысил голос возмущенный великий предприниматель.
— Ничего им не станется, вашим раскопкам, — отрубил представитель власти. И назидательно: — Если вы подождете несколько дней своего следователя.
Рассерженный Остап вернулся к своим компаньонам. Устроив летучее совещание, выразил кучу своего негодования. Особенно в адрес Сан Саныча Мурмураки, который сейчас не присутствовал, а был занят рыбными делами и, конечно же, своей новой дамой сердца железнодорожницей.
— А может, командор, плюнем на это предписание не выезжать, да и махнем в Крым? — предложил Балаганов.
— Нет-нет, Шура Шмидт, этого делать нельзя. С органами шутить опасно. Вызовут кого-нибудь из нас, а его и нет. А-а, скажут, смылись, значит, действительно виноваты, — пояснил своему названному братцу Бендер.
— Да, Остап Ибрагимович, верно рассуждаете, так следователь и скажет, если не скажет, то подумает, — подтвердил Козлевич. Он сидел на тахте и держал Звонка на коленях, поглаживая его между ушками. — Было у меня такое в молодости… — вздохнул он.
— Ну, этот Савва… — начал было Бендер, стоя у окна. — О, легкий на помин, собственной персоной и боцман с ним!
