— Мне понравится… мне всегда нравилось мыть посуду. Так приятно, когда грязные тарелки опять начинают сверкать как новенькие.
— Нет, тебя надо выставлять в музее, — мрачно буркнула Нора.
К восходу луны все было готово для танцев на берегу. Молодые люди разожгли из выброшенных на берег досок огромный костер, а взошедшая луна проложила поперек гавани золотистую дорожку. Энн собиралась танцевать до упаду, но, увидев лицо Норы, которая спустилась по ступенькам с корзиной сэндвичей, задумалась. «У нее такой несчастный вид. А что, если?..» Энн с детства была склонна поддаваться внезапному порыву, не особенно задумываясь о последствиях. Она вернулась в дом, схватила на кухне маленькую керосиновую лампу, взбежала по лестнице и поставила лампу на окно мансарды, которое глядело на гавань. С берега лампы не было видно, потому что окно загораживали деревья.
«Может, увидев огонь, он приплывет на лодке? Нора, конечно, страшно на меня рассердится, но если он придет, это будет неважно. Да, надо еще прихватить кусочек свадебного пирога для Ребекки Дью».
Но Джим Уилкокс не приплыл. Энн сначала все время глядела на воду, а потом, увлекшись танцами, забыла о нем. Нора куда-то исчезла, и тетя Проныра, ко всеобщему облегчению, отправилась спать. Веселье на берегу постепенно затихло, и в одиннадцать часов усталые гости, зевая, разошлись по своим комнатам. К тому времени у Энн настолько слипались глаза, что она совсем забыла про лампу в окне мансарды. Но в два часа ночи тетя Проныра прокралась к ним в комнату с горящей свечой.
— Господи, что еще случилось?! — воскликнула Дороти Фрейзер, подскакивая на постели.
— Ш-ш-ш, — зашипела тетя Проныра, глядя на них испуганно вытаращенными глазами. — Кто-то забрался в дом… Слышите?
— Похоже, что кот мяукает… или собака лает, — хихикнула Дороти.
— Ничего подобного, — сурово произнесла тетя Проныра. — Я слышу, как в сарае лает собака, но меня разбудил другой звук. Будто что-то упало — такой явственный громкий стук.
— Спаси Господь от домовых и разных прочих чудищ, что топают и грохают над нами по ночам, — тихонько процитировала Энн.
— Мисс Ширли, тут нет ничего смешного. В дом забрались грабители. Я пошла будить Сэмюеля.
Тетя Проныра исчезла, а девушки недоуменно глядели друг на друга.
— Может, кто за подарками в библиотеку залез? — предположила Энн.
— Я встаю! — заявила Мейми. — Слушай, Энн, как тебе показалась тетя Проныра с распущенными космами? Ну прямо аэндорская ведьма, правда?
Все четыре девушки, накинув халатики, вышли в коридор. С другого конца шла тетя Проныра, а за ней доктор Нельсон в халате и домашних тапочках. Из двери спальни выглядывала миссис Нельсон, которая никак не могла найти свой халат. Она испуганно шептала вслед мужу:
— Сэмюель, будь осторожен… Если это грабители, они могут быть вооружены…
— Чушь все это, я уверен, никого там нет, — отозвался доктор Нельсон.
— А я слышала, как что-то упало, — проблеяла тетя Проныра.
К группе присоединились двое молодых людей. Во главе с доктором они тихо спустились по лестнице. Позади со свечой в одной руке и кочергой в другой кралась тетя Проныра.
В одном она была права: в библиотеке действительно раздавались какие-то звуки. Доктор Нельсон открыл дверь и шагнул внутрь.
Варнава, который ухитрился где-то спрятаться, когда Саула поймали и отнесли в сарай, сидел на спинке дивана и с усмешкой взирал на происходящее. В тусклом свете свечи было видно, что в середине комнаты стоят Нора и какой-то молодой человек, который одной рукой обнимал ее, а другой вытирал ей лицо большим носовым платком.
— У него в платке хлороформ! — завизжала тетя Проныра, и кочерга с грохотом вывалилась из ее ослабевшей руки.
Молодой человек обернулся, глядя на вошедших, и уронил платок. Вид у него был сконфуженный. Но в общем-то это оказался довольно симпатичный молодой человек с улыбчивыми светло-карими глазами, рыжеватыми волосами и крупным мужским подбородком.
Нора схватила платок и прижала его к лицу.
— Джим Уилкокс, как это понимать?! — чрезвычайно грозным тоном спросил доктор Нельсон.
— Я и сам не знаю, как это понимать, — хмуро отозвался Джим Уилкокс. — Когда я вернулся домой, увидел в окне Норы сигнал… ну и приплыл.
— Никаких сигналов я не подавала, — возмутилась Нора. — И не гляди на меня так, папа! Я не спала, даже еще не раздевалась… сидела у окна… и вдруг вижу, что с берега к дому поднимается человек. Когда он подошел поближе, я разглядела, что это Джим, и спустилась вниз. В темноте я ударилась об дверь библиотеки, и у меня из носа пошла кровь. А Джим вот пытался ее остановить.
— Я впрыгнул в окно и опрокинул вон ту скамейку.
— Я же вам говорила, что слышала стук, — сказала тетя Проныра.
— …А теперь Нора говорит, что никакого сигнала она не давала, так что примите мои извинения, и я пошел.
— Нет, это ты извини, что твой покой был нарушен и тебе пришлось понапрасну тащиться в лодке через бухту, — ледяным тоном сказала Нора, отыскивая чистое место на платке Джима.
— Вот уж действительно дурацкий номер, — изрек доктор.
— Сходи-ка, Сэмюель, погляди, заперта ли задняя дверь, — велела тетя Проныра.
— Это я поставила лампу в окне, — смущенно призналась Энн, — а потом про нее забыла…
— Энн, как ты посмела?! — закричала Нора. — Я никогда тебе этого не прощу!
— Вы что, все с ума здесь посходили? — раздраженно спросил хозяин дома. — Понять ничего нельзя. Закрой окно, Джим, — дует, просто сил нет. Нора, запрокинь голову назад, и кровотечение пройдет.
Но Нора заливалась слезами ярости и стыда, которые, смешиваясь с кровью, разрисовали ее лицо, как У индейца, вставшего на тропу войны. А у Джима Уилкокса был такой вид, словно ему больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю.
— Ну, Джим Уилкокс, — воинственно заявила тетя Проныра, — теперь, как порядочный человек, ты должен жениться на Норе. Если в городе узнают, что вы тут были вдвоем в два часа ночи, то на ней уже никто никогда не женится.
— Жениться?! — негодующе воскликнул Джим. — Да я всю жизнь только и мечтал на ней жениться… а она…
— А почему ты мне этого ни разу не сказал?! — воскликнула Нора, поворачиваясь к нему.
— Как я мог сказать, когда ты только и делала, что третировала меня и глумилась надо мной? Ты мне тысячу раз давала понять, что презираешь меня! Какое тут предложение? А в январе ты сказала…
— Ты сам меня довел…
— Я тебя довел? Ты нарочно поссорилась со мной, чтобы от меня избавиться…
