— Я не понимаю, при чем здесь это!
— Еще будучи девушкой, от старых мудрецов я слышала предсказание о том, что Атлантида должна погибнуть, они не знали дат и времени, но уверяли, что это обязательно произойдет. Они говорили, что всем суждено погибнуть, мудрые Сыны Небес спасут лишь избранных, наделенных великими способностями и знаниями.
Тод застыл в немом изумлении, слушая речи Нефрит. Он, надеявшийся на ее отрицание предсказания, теперь и в разговоре с матерью убеждался в истинности слов учителя. Нефрит говорила спокойно, лишь глаза ее были опущены, когда же она их подняла на сына, то он увидел в них слезы.
— И вот теперь ты рассказываешь мне о том, что избран! — голос Нефрит зазвенел от волнения и сдерживаемых слез. — Что же я могу чувствовать с такой момент? Великую печаль и скорбь, — раз уже так широко распространены предсказания, значит, скоро их свершение, — но, в то же время, и неизъяснимую радость и восторг. Мой сын избран Сынами Небес! Он будет посвящен в великие знания и понесет их людям! О такой участи для своего сына можно только мечтать!
— Моя дорогая мать, я не верю своим ушам, ты ли мне это говоришь! — с горечью воскликнул Тод. — Я надеялся, что ты разуверишь меня в моих страхах и опасениях, а ты, напротив, их подтверждаешь, и подтверждаешь с восторгом и упованием на мое высокое посвящение!
Нефрит подошла в сыну, взглянула в его глаза и заговорила горячо и убежденно:
— Как бы я хотела сказать тебе сейчас, что услышанные тобою слова пусты! Сказать тебе это и продолжать обычную свою жизнь в спокойствии и размеренности, в окружении всех своих детей, но я не хочу тебя обманывать, тем более, что из всех моих сыновей ты единственный нуждаешься сейчас в истине. И потому я не буду скрывать ее от тебя! Только мы вдвоем, ты и я, будем знать ее, будем предчувствовать предстоящие события. Нам с тобою будет нелегко, тем, кто не ведает о плохом, тем легче ждать беды, но мы с тобою должны пройти чрез все это с открытыми глазами и доверием в сердце. И потому я с великой радостью и блаженством благословлю тебя, мой дорогой сын, на великую миссию и трудный путь! Ты должен с честью выдержать все испытания и в назначенный час, когда наступит и твой черед, предстать пред Сынами Небес со светлой душой и чистым сердцем, не запятнанными ни скверной, ни пороком. Всем своим сердцем я верю в тебя, мой милый, добрый мальчик! Своим материнским сердцем я предчувствую твою большую удачу!
Наверное, только сейчас Тод понял, что он обречен на вечную разлуку не только с Атлантидой, но и со своими родными, и, что самое больное для него, с любимой матерью, в мудром сердце которой он всегда находил понимание и поддержку. Он встал перед матерью на колени и, как когда-то в детстве, вымаливая прощение за шалость, уткнулся в ее колени, горькие, прощальные слезы текли по его щекам.
— Ну-ну, не плачь, ты же мужчина, а мужчинам слезы не к лицу. — Нефрит подняла сына с колен, прохладными ладонями осушила его слезы. — Всеми своими мыслями я всегда буду с тобой, я буду присутствовать незримо рядом, поддерживать и помогать тебе. Когда-нибудь мы вновь встретимся с тобой! Там, в другом мире, мы встретимся вновь и долго-долго не будем разлучаться. Ты веришь мне? А пока каждый из нас должен выполнить волю Небес, каждый из нас должен пройти путь, предназначенный нам Небом. И мы его пройдем!
— Скажи, почему же мы не можем вместе отправиться к далеким берегам? Тогда и ты спасешься тоже! Мне невыносима мысль о том, что я спасаю свою жизнь, а тебе суждена гибель! Я не могу тебя оставить, ведь я же твой сын!
— Ты не можешь остаться! А я не могу отправиться с тобой, ведь здесь и другие мои дети, я не могу их покинуть в трудный час. Кроме того, рассказывать всем о предсказании нельзя, возникнет паника, а она ни к чему, ведь все равно спастись суждено только избранным. Мы спокойно с душевным смирением примем все, что посылают нам мудрые Боги. Ты не печалься о нас, твой путь в стократ труднее и опаснее. Но я буду молиться за тебя! Я верю, Боги тебе помогут!
Тод мысленным взором вновь и вновь обращался к странным и удивительным событиям, вдруг случившимся с ним. Еще вчера он счел бы безумцем любого, кто отважился бы ему предсказать его визит к самому Микару! И потому невозможно было поверить в реальность Верховного жреца, достопочтимого Микара, в чьих руках находилась главенствующая власть Атлантиды, беседующего с учениками, среди которых был и Тод. Удивительны были все превращения, произошедшие с ним. Временами ему даже казалось, что все случившееся произошло не с ним, кто-то другой, более достойный и умный, но, уж конечно, не Тод, прошел все инициации Верховного жреца и стал посвященным.
Но постепенно с течением времени все встало на свои места, и он, наконец, полностью осознал свою новую сущность, оставшуюся, по сути, старой, но измененную потоком знаний, щедро пролитых Микаром в сознание своих учеников. Осознал он и то, что его ждут другие земли и новые пути. Непросто ему было смириться лишь с вечной разлукой с Атлантидой, родными, друзьями и незабвенной для его сердца Лессирой. Он уезжал, оставляя всего себя на родной земле, рядом с дорогими людьми, к которым он будет стремиться всегда своими чувствами и мыслями. Даже тогда, когда их уже не станет на этом свете.
Стоя на палубе Тод, не отрывая взгляда, пристально следил за тем, как родная земля постепенно исчезала, таяла в призрачном мареве солнечного света.
Вольный морской ветер с силой раздувал паруса, которые уносили к чужим берегам одного из величайших сынов Атлантиды.
Глава 19
Праздничное шумное веселье, объявленное по случаю свадьбы Лессиры и Гроджа, ушло в прошлое. Во всяком случае, Лессира помнила его смутно, перед ее мысленным взором при упоминании о свадьбе мелькали лишь отрывочные картины: пиршественный зал, полный гостей, одетых праздно и красиво, улыбающееся лицо отца, как ни странно, облик своего спутника она почти не помнила, словно и не было его на торжестве, оно было закрыто от нее пеленой непроницаемого тумана, один лишь расплывчатый силуэт, беспрестанно маячивший рядом с нею. Вспоминая свою свадьбу, Лессира старалась понять, кого же не было в зале. Она вспоминала долго и мучительно, и не могла припомнить, кого все время искали в толпе ее глаза. И не находили.
Приходить в себя она стала, когда супруг покинул ее и отбыл в свои архонтские владения.
Гродж, чувствующий себя вполне счастливым, как и всякий человек, должно быть, чувствовал бы себя на его месте, добившись поставленной цели, решил, что уже довольно с него этого пресного царского дворца с его мнимой добродетелью и порядочностью. Он жаждал вновь оказаться в своем архонтском дворце, где так нетерпеливо ждали его прекрасные наложницы, с которыми он весело проводил свое время. Нет, его не прельщала участь всегда и всюду быть при своей печальной и молчаливой жене, за время, проведенное вместе, прескучевшей ему чрезмерно. В конце концов, он выполнил весьма непростую задачу, добился дочери самого царя, вошел к нему в полное доверие, ну и хватит уже с него, пусть пока поживут и без него. Он, конечно, вернется, когда чары его волшебного обаяния начнут развеиваться, он вернется, чтобы обновить их, он станет их продлевать еще и еще, чтобы сохранить полный контроль над женой и ее отцом, через которых он должен прийти к власти. Но это будет после, а теперь он нуждался в расслаблении и отдыхе.
Оставшись одна, Лессира словно проснулась, очнулась от долгого сна. Она вдруг ощутила удивительную легкость во всем теле и необъяснимую свободу. Но, пытаясь припомнить день вчерашний и все, предшествовавшие ему, в ее душе снова возникало ощущение тяжести и тумана.
— Сегодня госпожа вновь выглядит свежей и красивой, — сказала Назира, вошедшая в опочивальню Лессиры с легким завтраком на витом золотом подносе.
— Почему же сегодня? — удивилась Лессира.
— В последнее время госпоже, видимо, нездоровилось, она была бледна и рассеяна.
— Ты права, сегодня я чувствую себя чудесно!
— Это и неудивительно, ведь госпожа теперь замужем, у нее такой красивый супруг!
— Да, Тод красив!
Наступила молчание. Назира с изумлением смотрела на свою госпожу. Если бы перед ней вдруг ожили бы чудовища из старинных легенд, она и то не была бы столь поражена. Но уже при последующих словах Лессиры изумление в глазах Назиры сменилось ужасом, ведь она решила, что ее госпожа не в своем уме.
— Тод? Я сказала Тод? Но ведь на свадьбе был не Тод? А где же Тод? Где он, Назира? Как он смел бросить меня?
— … Госпоже… я вижу нездоровится… надо выйти на свежий воздух…
— Что ты мне голову морочишь? Ты можешь толком ответить мне?
Неожиданно новая догадка пронзила мозг Назиры:
— А-а-а, я знаю, что произошло с моей госпожой! — Назира вдруг бросилась к ногам царской дочери и, испуганно озираясь, перешла на шепот: — Госпожу околдовали. Околдовали! Так вот почему никто не может понять, как же госпожа согласилась выйти замуж за этого злого Гроджа!
