Государство может выполнять функцию акционера кремлевских корпораций — но для этого необходимо разнести функции исполнительной власти и акционерного контроля. Государственный акционерный контроль должен быть сравнительно независимым от исполнительной власти — хотя бы как Центробанк или Конституционный Суд. Сама же исполнительная власть должна стать заказчиком у кремлевских корпораций. Тогда возникнет прозрачная схема взаимоотношений, базирующаяся на контрактных взаимоотношениях и гражданском праве.
Массовые эмиссионные вливания в экономику действительно могут привести к гиперинфляции, как справедливо опасается А. Кудрин, но только если их вовремя не поглотит потребительский рынок. Чтобы потребительская сфера не отставала от темпов строительства национальной инфраструктуры, необходимо развить потребительский сектор с опережением, создавая множество новых рабочих мест. А для этого достаточно поддержать развитие сетевой розницы и общенациональной логистики на условиях локализации источников поставок. Национальный экономический оборот не должен проходить через заграницу, как сегодня, когда объем внешней торговли приближается к половине ВВП. Это нонсенс для такой крупной державы, как Россия. Оборот должен замыкаться внутри страны. Мы должны начать работать для собственного потребления и потреблять собственную продукцию. Развитие сетей создаст совершенно новый малый бизнес на основе массового франчайзинга.
Государственной же системе придется резко усложниться. Чтобы ставить перед экономикой сложные задачи, государственный заказчик должен быть не менее квалифицированным, чем его подрядчики.
Система вертикали власти понимается в современной России как восстановление многовековой системы дисциплинированной феодальной иерархии, когда царь назначал воеводу, но сам на территории не присутствовал. Сталин сделал попытку распространить централизованную федеральную власть на всю территорию страны путем создания союзных министерств, аппарата вторых секретарей республиканских ЦК, слежки НКВД и МГБ за региональным начальством. Но Хрущев демонтировал систему централизованного контроля, и она так и не была восстановлена ни в каком виде. В то же время в развитых странах с большой территорией, таких как США, Канада, Австралия, в регионах присутствует как региональная (штаты, провинции), так и федеральная власть. Это необходимо для обеспечения целостности крупной страны, для осуществления единой федеральной политики во многих областях — от иммиграции до экологии. Российская вертикаль власти слишком коротка — она должна простираться до каждой точки территории страны, а не только до шеи генерал-губернатора. Конечно, это потребует затрат. Но — хочешь цивилизации, плати.
Крупные изменения требуют крупных стимулов. В «нормальное» время, когда все крутится помаленьку и незаметно истекает финансовой кровью, никто ничего не рвется менять. Одно и то же оборудование подмазывают и подкрашивают, ставят заплатки, вешают новые таблички. Кризис ставит под угрозу все это полукомфортабельное существование. Когда ВВП начинает скольжение вниз со скоростью 10–11 процентов в год, это уж очень опасно и остается надеяться только на срабатывание у российской верхушки инстинкта самосохранения. Сегодняшнее выживание может, наконец, заставить подумать и о завтрашнем дне. Если же мужик не перекрестится даже когда уже вовсю гром гремит, то значит — шансов нет. Держитесь за ваши шляпы, господа…
Нейтрализация будущего
В последние 100 лет мир неузнаваемо изменился. В 1905 году в России, Великобритании, Германии, Австро-Венгрии, Японии и Китае еще правили пышные монархии, украшенные ливреями и страусиными перьями. Индия и почти вся Африка принадлежали английской короне. Республиканская Франция была второй после Великобритании колониальной империей. САСШ (как тогда говорили, Северо-американские Соединенные Штаты) находились где-то на периферии европейского сознания, представляя экзотическую смесь ковбоев, пуритан, индейцев и биржевых спекулянтов.
Сегодня монархии превратились в отрасль шоу-бизнеса. Бывшая сверхдержава Великобритания непонятно почему все еще называется «Велико…», хотя осталась от нее одна «Лондонская область», размером примерно со Свердловскую.
Российская империя в XX веке распалась на двадцать одно государство[28]. Евросоюз заменил СССР в качестве маяка прогрессивного человечества, США единолично выполняют функции мирового жандарма, а Китай превратился в мастерскую мира.
По прогнозу банкирского дома «Голдман Сакс», к 2050 году первой экономикой в мире будет Китай, где будет производиться более четверти мирового ВВП. США будут конкурировать за второе место с Индией, Бразилия обгонит Россию, а Россия — Японию.
В начале XX века делалось много прогнозов, но реализовалось из тогдашних представлений о будущем очень мало. Прогнозирование было поставлено на профессиональный уровень только в 70-х годах прошлого века, когда начались первые попытки глобального прогнозирования и планирования, но точность прогнозирования возросла незначительно. Даже в пределах одного квартала сложно спрогнозировать движение экономики. Общество — как погода. Вечно меняющиеся пристрастия, желания и нежелания делают точные прогнозы невозможными. Большая Удача, если удается предугадать основные тенденции. Такого уровня предвидения, как у Карла Маркса, сравнительно точно описавшего прогресс общественных формаций, не удалось добиться ни одному социологу ни до, ни после него. Отдельные аспекты развития общественной технологии были неплохо описаны и предсказаны (всеобщая компьютеризация, например), но технократические прогнозы как правило, порождают завышенные ожидания. Мы до сих пор не были на Марсе, и яблони там все еще не цветут. Луна по-прежнему не освоена. Существование одной единственной международной космической станции рассматривается как большой успех. Роботы все еще не заменили людей в производстве и возможно, не заменят никогда. Компьютеризация облегчила жизнь, но не отменила ни бюрократию, ни бумажные носители информации. Автомобили все еще ездят на бензине, а термоядерный синтез, как и 40 лет тому назад, является не источником энергии, а средством получения денег от правительств.
Что будет в России и с Россией через 10, 15, 25 лет? Если бы мы задали этот вопрос в 1913 или 1985 году, какой ответ мы бы получили?
За последние 100 лет страна пережила четыре явные и четыре латентные революции, девять войн и участвовала, явно и неявно, по крайней мере в 15 вооруженных конфликтах за пределами своей территории, дважды распадалась и стояла на пороге атомной войны. Если подсчитать относительно спокойные периоды истории, когда не было ни войн, ни революций, наберется от силы 40–45 лет из ста. До сих пор тлеет кавказский костер. На границе с Россией существует еще несколько очагов напряженности, потенциально чреватых вооруженными конфликтами. Не урегулировано несколько территориальных проблем.
Многие «благожелатели» питают надежды на продолжение территориального распада страны, начатого в 1917–1918 годах, а если считать Аляску, то и еще раньше. Но в отличие от 1917 и 1990 годов Россия — не личное владение монарха и не идеологическая империя, а национальное демократическое государство. Нами правят не цари и не генсеки, а законно избранный президент и конституционные органы власти.
То, что не удалось ни Николаю II, ни Керенскому, ни Горбачеву, удалось сделать Борису Ельцину — а именно создать конституционный строй. Способность России, опирающейся на демократию и действующую, хотя и недоделанную, рыночную экономику, противостоять ударам судьбы представляется намного выше, чем в предыдущие кризисные годы. Хотя бы потому, что и верхам, и низам есть что терять и уровень мотивации в пользу сохранения устойчивости системы гораздо выше, чем при Николае II или позднем М. Горбачеве. Однако в области экономической политики Россия все еще находится в первой половине XX века. Российская политическая система намного современнее, чем система экономическая. Необходимо восстановить синхронность развития экономической и политической систем.
Нынешний кризис должен сыграть примерно ту же роль, какую сыграл в США кризис 1929 года — т. е. положить конец стихийному капитализму и открыть эру более эффективного государственного планирования. Альтернатива этому — потеря самостоятельности и превращение в клиента одного из внешних планирующих центров — будь то Вашингтон, Брюссель или Пекин, возможно с потерей человеческих ресурсов и территорий. Или планируете вы, или планируют за вас. Других вариантов нет.
В 1980 — 1990-х годах существовали мобилизационные стратегические запасы и огромный оборотный капитал промышленности в натуральной форме. Советская экономика очень медленно оборачивала произведенные материальные средства, и всегда оставались безразмерные запасы сырья и незавершенной продукции. Огромные средства были вложены в обеспечение группировок советских войск в Восточной Европе. Все эти ресурсы уже распроданы и разворованы. Материально-вещественной подушки больше нет. Все, что может подстелить Россия, чтобы смягчить Удар, — это доллары и золото. Но при обесценивании доллара и падении цен на золото эти ресурсы превратятся в фикцию. Реальных ресурсов у нас может и не найтись.
