Но все оказалось безрезультатно. Алексия была уверена, что, даже выгляди она как бродяжка, лорд Маккон все равно ее не заметил бы. Он смущенно приветствовал ее словами «мисс Таработти», а потом, кажется, совершенно растерялся: не отметил покрой ее платья, не намекнул на возможные перемены в ее социальном статусе; похоже, ему просто нечего было ей сказать. Совсем нечего. И так весь вечер. Алексии почти хотелось, чтобы они опять поскандалили.
Ей пришлось сделать вывод, что граф сгорает от стыда из-за тех поцелуев и надеется, что она напрочь позабыла обо всем происшедшем. Понимая, что любая благовоспитанная леди так и поступила бы, Алексия вовсе не желала вести себя подобным образом, так как ей понравилось целоваться. Однако она была вынуждена смириться, что все приятные ощущения оказались исключительно односторонними, а лорд Маккон мечтает теперь лишь о том, чтобы никогда больше ее не видеть. А до тех пор будет общаться с ней удручающе корректно.
Ну, подумала мисс Таработти, а чего было еще ожидать? Она всего лишь бездушная старая дева, лишенная и утонченности, и изящества. А лорд Маккон — пэр Англии, альфа своей стаи, весьма состоятельный господин и… ну вообще ошеломительный. Теперь, несмотря на все старания и тот факт, что сегодня вечером она со своим критичным подходом даже нашла свое отражение в зеркале достаточно миловидным, Алексия чувствовала себя совершенно никуда не годной.
Ей следовало смириться и воспользоваться тем выходом из положения, который изо всех сил подсовывал ей лорд Маккон. А он был крайне вежлив. Во время аперитива он устроил так, что они оказались рядом, но когда это случилось, не нашел, что сказать ей. Его поведение просто кричало о сильнейшем смущении. Он даже смотреть в ее сторону толком не мог.
Мисс Таработти терпела такие возмутительные выходки около получаса, постепенно из растерянной и несчастной становясь крайне рассерженной. Эта перемена никогда не занимала у нее много времени. Итальянский темперамент, всегда говорила ее мать. В отличие от лорда Маккона, она не желала быть вежливой.
Теперь уже мисс Таработти сама устраивала так, чтобы выходить из комнаты всякий раз, когда входил лорд Маккон. Увидев, что он целенаправленно движется к ней через приемную, Алексия ускользала и плавно вливалась в беседу, которая велась по соседству. Обычно это были глупые разговоры о последних парижских духах, но участвовавшие в них многочисленные девицы на выданье заставляли лорда Маккона держаться в стороне. Садилась Алексия исключительно меж двух соседей и внимательно следила за тем, чтобы нигде не остаться в одиночестве.
Когда пришло время ужина, карточка лорда Маккона, первоначально находившаяся рядом с ее, как по волшебству переместилась на противоположный конец стола. Там граф и провел довольно неприятный вечер, беседуя с молодой мисс Уиббли о всяких пустяках.
Мисс Таработти, сидевшей за целых полмира от него — еще бы, ведь их разделяло целых восемь стульев! — все же удалось подслушать разговор. Ее сосед, ученый из числа тех, кого принимают в свете, в любой другой ситуации был бы для нее собеседником самого желанного типа. На самом деле умение успешно общаться с интеллектуалами было главной причиной, по которой засидевшуюся в девицах Алексию продолжали приглашать на званые ужины. К несчастью, она обнаружила, что вопреки обыкновению совершенно не в состоянии помочь этому несчастному джентльмену преодолеть неспособность к светским беседам.
— Добрый вечер, я Макдугал. А вы будете мисс Таработти, правильно? — такой была его вступительная реплика.
«О небо, — подумала Алексия, — да он американец!», однако вежливо кивнула в ответ.
Ужин начался с маленьких устриц. Их в большом количестве подали на льду с холодным лимонным кремом. Мисс Таработти, которая считала, что сырые устрицы обладают поразительным сходством с выделениями из носа, отодвинула тарелку с отвратительными моллюсками и с ужасом наблюдала из-под опущенных ресниц, как лорд Маккон доедает первую дюжину.
— Разве это не итальянская фамилия? — робко спросил ученый.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мисс Таработти, которая всегда почитала свое итальянское происхождение более постыдной вещью, чем статус бездушной, сочла такую тему сомнительной — в особенности для американца.
— Мой отец, — признала она, — был итальянских кровей. К сожалению, эта болезнь не лечится, — она помолчала. — Вот он и умер.
Мистер Макдугал, похоже, не знал, как на это реагировать, и нервно рассмеялся:
— И не оставил после себя призрака, не так ли?
Алексия сморщила носик:
— Ему души не хватило.
А про себя подумала, что у него вообще не было души. Бездушие передается по наследству. Ее запредельность из-за отца. По идее, планета должна была быть наводнена такими, как она. Но БРП в лице лорда Маккона — тут она скривилась — утверждает, что бездушных просто изначально было слишком мало. Вдобавок сверхъестественные, как правило, жили очень недолго.
Ее сосед издал очередной нервный смешок:
— Забавно, но должен сказать, я могу похвастаться кое-каким академическим интересом к состоянию человеческих душ.
Мисс Таработти слушала его лишь вполуха. Мисс Уиббли на расстоянии восьми стульев говорила что-то о своей четвероюродной сестре, которая внезапно ударилась в садоводство. Ее семья определенно была не в восторге от такого развития событий. Лорд Маккон, глянув пару раз на противоположный конец стола, где сидели Алексия и ее сосед-ученый, теперь смотрел на свою легкомысленную собеседницу с выражением терпимости и приязни и вдобавок оказался к ней как-то слишком близко.
— Особенно тщательно я намерен изучить, — с отчаянием в голосе продолжал мистер Макдугал, — взвешивание и измерение человеческих душ.
Мисс Таработти с несчастным видом уставилась в свой буйабес. Он, как обычно, был вкусным. Блингчестеры держали превосходного повара.
— А как, — спросила Алексия, не заинтересовавшись, впрочем, по-настоящему, — можно измерить душу?
Казалось, ученый оказался в ловушке; вероятно, этот аспект его работы не подходил в качестве приличной темы для беседы за ужином.
Мисс Таработти заинтересовалась сильнее. Она положила ложку — недоеденный суп указывал, насколько она выбита из колеи, — и вопросительно посмотрела на мистера Макдугала. Тот был полноватым молодым человеком, на носу которого сидели очки в перекошенной оправе. Линия роста его волос, казалось, предвещала безвременную кончину. Внезапно пробудившийся интерес собеседницы совсем лишил американца присутствия духа. Он пролепетал:
— По правде говоря, у меня пока еще не совсем отлажены детали этого процесса. Но я составил план.
Подали рыбу. От необходимости вдаваться в подробности мистера Макдугала спасла щука в панировке из розмарина и черного перца.
Мисс Таработти попробовала маленький кусочек и посмотрела, как мисс Уиббли хлопает ресницами, глядя на лорда Маккона. Алексия была знакома с этим приемом, она научилась ему у Айви. Разозлившись, она сердито оттолкнула рыбу.
— И как же вы намерены взяться за такое исследование? — спросила она.
— Я думал использовать большие платформенные весы Фербенкса, такие, чтобы на них можно было поместить человека, — объяснил мистер Макдугал.
— Так вот что вы будете делать! Взвесите кого-то, убьете, а потом взвесите снова?
— Прошу вас, мисс Таработти! В этом нет никакой нужды! Я пока еще не проработал всех аспектов, — мистер Макдугал приобрел слегка болезненный вид.
Сжалившись над бедолагой, Алексия перешла к теоретическим рассуждениям:
— Откуда у вас такой интерес к этой теме?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— «Состояния души имеют свою основу в материи. Именно поэтому изучение души есть дело рассуждающего о природе», — процитировал он.
Это не произвело на Алексию особого впечатления.
— Аристотель, — сказала она.
Ученый пришел в восторг:
— Вы читали греков?
— В переводе, — коротко ответила Алексия, не желая поощрять его очевидного интереса.
— Ну если мы можем предсказать, из какой субстанции состоит душа, то сможем и измерить ее количество. Тогда еще до смертельного укуса можно будет узнать, способен человек стать сверхъестественным или нет. Вообразите, сколько жизней это спасет!
