назовите цель вашего визита.
– Мы ищем дом, по адресу Откровение Пророка-23, северная часть города.
– Ах, я знаю это место, – с лёгкой улыбкой заговорил «дядя». – Это место полтора назад года арендовал на неопределённый срок мужчина, представившийся как «паломник, желающий увидеть величие Султана», да будет благословенно его имя. Меня это заинтересовало, что я сам занялся этим делом, но всё оказалось в порядке. И сейчас там даже очень красивое и примечательное… ничего. – Сойдя на шутку, попытался поднять себе настроение Эфенди.
– Как?! – встревожено вопросил Карамазов.
– Вот так вот. А теперь уходите из города, пока мы вам позволяем. Хоть сегодня вы и проявили себя как герои, но это не отменяет того, что вы нарушили «Слова Его».
После этих слов, сказанных весьма спокойно и дружелюбно, Эфенди развернулся и пошагал прочь от поля боя, кинув напоследок фразу:
– А из вас хорошая бы пара вышла.
Карамазов не был разбит. Оставшись без ничего и ни с чем, практически лишившись ноги, потеряв свой меч, он всё же выиграл от сегодняшней операции. «Милость Султана», выраженная в том парне, которого они встретили, и поставившая его перед лицом смертельной опасности позволила пойти ему на тот поступок, который бы он никогда не совершил.
И свой приз от этой операции он удерживал за талию, а точнее держался за неё, чтобы не рухнуть на землю от усталости и ранений. И возможно для него это было даже большим, чем если бы операция увенчалась успехом…
– Надеюсь, тот Эфенди сказал правду. – Сказала девушка, чем вызвала раскат тепла по душе бывшего инквизитора.
– Я тоже надеюсь, – ответил Карамазов и потянулся для того, чтобы поцеловать девушку, надеясь на более продолжительный поцелуй, но внезапно сорвался от боли, едва ли не упав на землю.
Эмиля тяжко выдохнула и во всю горло обратилась к солдатам:
– Орден, собраться и приготовиться к отступлению на базу! Проверьте своё оружие и амуницию. Останавливаться нигде не будем.
Карамазов уже заковылял к вертолёту, как его окликнули певучим мужским голосом:
– Воин, постой!
Бывший инквизитор обернулся и увидел, как с его клинком, изрядно скрючившись, в руках стоит золотой воитель, хранитель Стамбула, с явным вызовом во взгляде.
Глава девятая. Пустошь
Север Великой Пустоши. В ста километрах от границы с Директорией Коммун. Спустя два дня.
Как и всегда здесь царствует серость и уныние, а радиационные ветры напевают свою скорбную песнь былых времён, которые становились ушедшим призраком дней минувшей свободы. Да, ветер, насыщенный радиацией плясал по всей пустоши, ничем не останавливаемый, разве что парочкой городков или посёлков.
Солнца в этих местах не было подолгу, только изредка, чуть больше десятка раз в году оно могло прорваться через грузный и «каменный» небосвод, чем изрядно радовало жителей Пустоши. Сейчас здесь довольно прохладно, но главное, чтобы не пошёл снег, ибо он собрал в себя чуть не всю таблицу Менделеева, впитав в себя чёрные выхлопы из мануфакториев. Серый песок, серая земля, бесцветный небосвод. Всё оказалось настолько меланхоличным, что можно спокойно и быстро сойти с ума, насмотревшись на эту картину угнетения жизни и природы. И на севере Территории расположился один из самых непримечательных посёлков городского типа, стоявший на цвета серого гранита барханах, к которому вела единственная дорога. Сей поселение нельзя были назвать ни деревней, ни селом, ибо тут на заражённой земле ничего нельзя было вырастить, а если и кто-то заводил огород, то не было никакой гарантии, что урожай не съест своего огородника, точнее – не съест его количеством радиоактивных элементов.
Поселение представляет собой по форме ровно четырёхугольник, практически квадрат. В нём было всего четыре длинных и широких дороги, расположившиеся крестом и проходящих через весь посёлок, связав воедино его концы. А посередине, на месте схождения дорог была устроена большая площадь с двадцати метровым монументом нового правителя, удерживающего в руке клинок, устремлённый к небесам, прибавляющий к статуе ещё три метра.
В этом маленьком городке есть всё, что предписывал Кодекс Градостроительства, составленный с пожеланиями всеми Департаментами Власти, а именно: часовня Христианской Конгрегации Праведной веры, культовый дом Конгрегации Веры в Государство, здание Трибунала, административный центр Все-Министерства, представленный в отделах Имперор Магистратос и «Оплоте Старосты». Всё в городке подчинялось тому, что и как скажут представители Департаментов Власти. Но для сегодняшних незваных гостей ценность представляли не культовые или административные постройки. А совершенно иное, абсолютно слившееся с местностью, ставшее воплощением его серости и убогости, но несущие в себе свет будущего, луч практически потухнувшей надежды.
Это серая двухэтажная постройка тихо и мирно стояла на краю города, ничем не примечательная и выдающаяся. Она стояла на дальнем краю северо-востока посёлка, прямо у самой дороги, став одной из многих, подобной своим стилем одинаковым в этом, районе, поселении. Стиль постройки подобного типа был утверждён Кодексом Градостроительства, и любое отступление от него строго каралось законом, как противоречащее идейным постулатам Империи.
Дом был выполнен из серого камня, став подобным коробке, такие же острые углы такие же ровные углы и общая неприметность. Только крыша имела отличительные черты, будучи исполнена в светло-серой окраске черепицы, а не в «безликом сером», как и все в этом мрачном посёлке. Впрочем, это и стало единственной отличительной чертой этого тусклого домика. И вокруг строения, которое могло привлечь своё внимание только черепицей, было не меньше сотни подобных построек, сделанных либо из камня, либо из более современного материала, напоминающим бесцветный пластик.
На обратном краю города, а точнее за ним, под покровом скрытности, укрывшись за одним из барханов из серого песка, собралось несколько человек, приготовившихся войти в городок и забрать то, что так давно искали.
Всего было семь человек, да и чёрный вертолёт прямо за ними, который сюда их и доставил. Возле вертолёта лежало несколько открытых сумок, в которых ещё пару мгновений назад находилось снаряжение.
– Как же ненавижу это место, – позволил себе ярость Карамазов. – Что за жуткая помойка.
– О, какое же хорошее отношение к сотням тысяч человек, которые тут живут. Да вы, батенька, патриот.
– Как-то раз я уже здесь бывал, – Карамазов коснулся живота, и на мгновение вспомнил боль от раны и слабость, чувство скорой смерти. – Ко мне тут по непатриотичному отнеслись.
– Вот скажи мне, Карамазов, что дал тебе тот бой? – словно с сарказмом спросил мужчина в длинном бежевом пальто. – Ты же только в брюхо пер… о-о-о, дроби получил.
– Неважно.
– А зачем полез в битву с тем, как его… хранителем? Ты какой-то мазохист, то и дело ищешь, чтобы тебе кто-нибудь
