ветви ежевики торчали во все стороны, похожие на суставчатые лапки насекомых. Вдалеке серо-зеленая гладь океана прогибалась, пытаясь опровергнуть устоявшиеся представления о форме Земли.
Рэнди побрела вдоль изгороди. Впрочем, прошла она не много — обогнула башню и остановилась, не веря своим глазам. Сердце напомнило о себе частой дробью, точно само захотело выбраться и посмотреть.
На самом краю обрыва, на деревянном помосте, похожем на эшафот, стояла ракета. Настоящий космический корабль, именно такой, какой должен быть… А в космических кораблях Рэнди знала толк. Стараясь ступать как можно тише, она подошла к ракете. Протянула руку и погладила теплый и шершавый металл обтекателя. Сварочные швы походили на шрамы. Подобные ракеты любят рисовать дети: стремительные и в то же время похожие на пузатые сигары. Острый шпиль венчал красный флажок — в космосе вещь совершенно бесполезная, но сейчас он радостно трепыхался на океаническом ветру.
К борту ракеты была приставлена лестница-стремянка с обшарпанными ступеньками, что несколько не сочеталось с совершенством обводов космического корабля. Из открытого люка торчали ноги в рваных кедах и доносились удары металла о металл. Звук резонировал в стальных внутренностях и звучал то глухо, то пронзительно звонко. А еще человек пел. Во всяком случае, Рэнди так подумала, хотя доносившееся «бу-бу-бу» не отвечало ее представлениям о музыке.
Рэнди постучала по железу.
— Простите… — И гораздо громче — Эй!
Ноги исчезли, а спустя секунду из люка появилась раскрасневшаяся физиономия.
— О!
— Доброе утро, — начала Рэнди.
— Секундочку, секундочку… — затараторил человек и снова спрятался в корабле.
Выбрался он почти сразу же, на этот раз весь. Толстое тело в брезентовом комбинезоне протиснулось через люк и выкатилось на стремянку. Зашаталась лестница, и Рэнди показалось, что сейчас все рухнет: мужчина в комбинезоне на ракету, а сама ракета с обрыва, на прибрежные камни. Рэнди рванулась вперед и вцепилась в стремянку двумя руками.
— Спасибо, спасибо…
Потешно переваливаясь, мужчина спустился на землю. Он оказался маленьким, и скорее не толстым, а объемным. Рабочий комбинезон висел на нем как мешок, и давно бы свалился, если б не лямки. Толстяк долго шарил в карманах, пока не нашел огромные очки и не уставился на Рэнди сквозь выпуклые стекла. Притом он хмурился, словно пытался что-то вспомнить. Смотрел он так долго, что Рэнди не выдержала.
— Мы знакомы?
— Можно сказать и так, — кивнул толстяк. — Хотя вы наверняка меня не помните. Меня зовут Густав Гаспар. Доброе утро, ваше высочество, не ждал вас так рано.
Глава 7
— Что это? — Николь резко остановилась на пороге, так что Наткет чуть не врезался ей в спину.
— Где? — Он заглянул через плечо, но ничего не заметил. Та же цветущая лужайка перед домом, гномы, ежики да жабы.
— Птица. Розовый фламинго, — шепотом сказала Николь, отступив на пару шагов. — Еще утром не было…
Наткет кивнул.
— Может, прилетел? Бывает же — птицы на дальних перелетах попадают в шторма и сбиваются с пути.
— Ты чего? Какой перелет может быть у пластмассового фламинго?
Наткет пожал плечами.
— Ну… На самолете?
Николь уставилась на него так, будто действительно допускала возможность путешествий пластмассовых фламинго на самолетах. Осталось только выяснить — бизнес-классом или эконом-классом. Подобного взгляда Наткет выдержать не смог и прыснул в кулак. Николь усмехнулась и легонько ударила его по руке.
— Наткет Лоу! Только не говори, что это твоих рук дело…
— Тогда молчу, — сказал Наткет.
Николь сбежала по ступенькам и внимательно осмотрела птицу. Затем выдернула ее из земли и переткнула в тень.
— Так солнце не будет напекать ему голову, — объяснила она. — А то может хватить удар. Ты умеешь приводить в чувство пластиковых птиц? Я — нет.
— Я тоже, — ответил Наткет, улыбаясь широко, как счастливая лягушка. Шутка ему очень понравилась, он не удержался и повторил. — Прилетел на самолете, а?
На мгновение ему показалось, что он понял, что так привлекало отца в неправдоподобных байках. Привкус абсолютной невозможности, вот в чем дело. Как с терпкой восточной приправой — вкус блюда меняется до неузнаваемости.
— Хороший подарок, — сказала Николь. — Сам догадался?
Она щелкнула ногтем по пластиковому крылу.
— Так получилось, — вздохнул Наткет. — Думаю, свежий воздух пойдет ему на пользу — не то что в Городе. Да и, погляжу, компания подобралась неплохая.
— Ну, скучать ему точно не придется, — уверенно сказала Николь. — Дорогу до маяка помнишь?
— Не волнуйся — сказал Наткет. — Не заблужусь.
— Ты извини, но… Но я действительно не могу.
— Не переживай, — заверил ее Наткет. — Все в порядке. Прогуляюсь пешком. Это даже полезно — укрепляет организм и что там еще? Закаляет дух, вот. Давно думал заняться спортом, а то совсем на части разваливаюсь.
Он выпрямился, расправил плечи и постарался втянуть живот. Николь засмеялась.
— Ладно, — согласилась она. — Как освободишься — заходи в кафе. Там мы тебя накормим. Занятия спортом предполагают хорошее питание.
Наткет мысленно выругался. Похоже, избежать повторного посещения кафе не удастся. Но ничего — время подумать, как выкрутиться, еще есть.
Николь прошла к гаражу, и вскоре на подъездную дорожку выбрался старенький пикап «Дакота». В кузове, едва прикрытые серым брезентом, лежали картонные коробки. Пробуксовывая на гравии, машина съехала на улицу и притормозила. Николь погудела, Наткет помахал в ответ, и автомобиль уехал.
Лишь когда «Дакота» скрылась за поворотом и исчезла глупая мысль, что Николь что-то забыла и сейчас вернется, Наткет спустился с крыльца.
От дома до старого маяка было недалеко. Не прошло и часа, а Наткет уже взбирался по грунтовой дороге к башне, тяжело дыша и считая шаги. Но чем ближе становился маяк, тем медленнее шел Наткет. И совсем не потому, что устал.
Разговор с Николь несколько выбил его из колеи. Судя по ее рассказу, Гаспар был не самым приятным типом. Конечно, она была пристрастна, но Наткет заметил, что и сам уже относится к Гаспару с неприязнью. И потому готовится к худшему.
Что, если на маяке его обругают последними словами и захлопнут дверь перед носом? Или этот Гаспар не знает Корнелия? Наткет заставил себя собраться. В конце концов, он дошел до цели, и что может быть глупее, чем бросить все именно сейчас? Все равно если б «Испаньола» развернулась, как только на горизонте показался берег Острова Сокровищ.
Старый маяк почти не изменился. Казалось, башня раскачивается под порывами ветра, того и гляди рухнет с обрыва. Дребезжали осколки стекол. Самое то пристанище для призраков погибших моряков. Отец рассказывал, что в башне как раз живет парочка — когда им хочется компании, они зажигают фонарь в надежде заманить
