перевела взгляд на развернувшееся в комнате действо. Запыхавшийся охранник замер напротив Зенона и пытался предугадать следующий рывок преследуемого.
Я посмотрела на лицо молодого хозяина имения. Выражение отличалось от того, что я видела вчера. На нем читался страх. Казалось, что для него охранник был жутким чудищем, жаждавшим разорвать на части.
Наблюдая за ними, я лихорадочно думала, что делать? Попробовать войти? И что тогда? А вдруг я не смогу увернуться от летящего предмета, как охранник? Но разве я должна стоять и просто смотреть на это неадекватное зрелище? Внезапно, в памяти всплыли слова Иеракса, что херонцы не бьют своих женщин. Я не его женщина, но, может, он не станет кидаться на меня?
Сжав решительно кулаки, я смело шагнула в комнату и громко воскликнула:
— Стойте!
Оба херонца осеклись и синхронно повернули головы в мою сторону. Охранник отшагнул, сразу же узнав меня, и озадаченно поднял брови. А Зенон в первую секунду настороженно зарычал, а потом, принюхавшись, шарахнулся назад. Наткнулся на перевернутую половину кресла, лежавшего на боку, присел и обхватил колени. А потом заскулил, как маленький щенок, затравленно глядя в мою сторону. Его грудная клетка часто вздымалась от глубокого и сбивчивого дыхания. Тело периодично бросало в сильную дрожь.
Не знаю, откуда в этот момент во мне взялось столько смелости. Протянув руку в сторону охранника в жесте, просящем дать инъектор, я шагнула в сторону Зенона. Тот вздрогнул и спрятал лицо за коленями. Дрожь начала бить его еще сильнее, так, что было заметно даже на входе.
Я двигалась медленно и плавно, не делая резких движений. Зенон не двигался, продолжая затравлено скулить в колени. Подошла. Села рядом и коснулась его плеча.
— Зенон?
Он отпрянул и вскинул на меня глаза полные неожиданного ужаса. Громко зашлепал его хвост по полу. Я бросила на него беглый взгляд и снова коснулась руки мужчины. На этот раз он не дернулся. Лишь смотрел мне в лицо и часто дышал, будто ему не хватало воздуха. Я чувствовала его страх. Дикий, леденящий кровь и заставляющий все сжиматься внутри животный, неконтролируемый страх. Дрожь от его руки переходила в мою. Сердце жалостливо сжалось, а на глаза навернулись слезы сочувствия. Я нервно сглотнула, чувствуя, как всю меня окатила волной всепоглощающая жалость.
— Я с тобой, я не причиню тебе вреда… все хорошо… — шептала я ему и ободряюще улыбалась. — Ты же помнишь меня?
Он не ответил, но я заметила, как в его глазах что-то вспыхнуло кроме страха. Мимолетное и яркое. И тут же исчезло. Потом посмотрел на инъектор в моей руке. Я проследила за этим взглядом и с брезгливостью откинула раздражающий его предмет в сторону. Тот с грохотом приземлился возле останков стола.
Зенон провел его взглядом и повернулся вновь ко мне. В его глазах было столько боли и страдания, что мое женское, человеческое сердце не выдержало и сжалось в почти инстинктивном необъяснимом сострадании. Следуя порыву, я потянула к его голове ладонь с диким желанием погладить, как маленького испуганного щеночка, чтобы успокоить, утешить и заверить, что мне тоже больно.
Ежик на его голове, казавшийся издали жесткой щетиной, оказался мягким на ощупь. И только я коснулась его головы, он стих. Я еще шире улыбнулась и снова провела ладонью по голове:
— Все будет хорошо… все будет хорошо… тшш… — тихо произнесла я.
Он смотрел на меня, не мигая, и с каждым моим движением я видела, как дикий ужас отступал от него. Я видела свое отражение в его темных глазах, свое нежное улыбающееся лицо. А уже через миг, неожиданным порывом он прижался ко мне, обхватив за талию и спрятав лицо на моей груди. От внезапности я резко вздохнула, но не испугалась и не отпрянула. Я чувствовала мелкую дрожь по его телу и от этого сочувствие только росло.
— Тише… тише… не бойся… все хорошо… — поглаживая по широкой спине, продолжала шептать я.
Он так крепко прижался, что мне было трудно дышать, но я не позволяла себе возражать. Вместо этого я продолжала гладить его и шептать на ушко слова, которые часто шептала Таше, когда та чего-то пугалась. Это подействовало и на него.
Уже через несколько минут он закрыл глаза. Я попыталась вытянуть ноги, но несмелое, слабое сопротивление остановило меня: подумал, что я хочу уйти. Пришлось застыть в этом положении, пока он сам не заснул. Потом я все-таки вытянула ноги, уселась поудобней и продолжила иногда ободряюще похлопывать его по спине, как маленького мальчика, испугавшегося большого волка. Со стороны послышался шорох и облегченный вздох прислуги: они начали расходиться.
Прошло больше часа, когда Зенон пришел в себя. Он медленно отстранился и около минуты оценивал ситуацию. Обвел взглядом бедлам в комнате, затем повернулся ко мне, глядя уже здравыми глазами:
— Я не причинил тебе вреда? — теперь в его глазах горела осознанная тревога.
— Нет. Со мной все в порядке. Как ты?
Он сощурил подозрительно глаза, словно не поверил. Потом снова оглянулся. Нахмурился. Резко вскочил, более ничего не сказав, и быстро покинул комнату. Убежал.
Проследив за ним до двери, я в очередной раз спросила у себя, что в его голове, и попыталась тоже встать на ноги. Я гордилась собой, что это удалось сделать с третьей попытки (настолько затекло тело сидеть в одной позе). По всей поверхности ног началось дикое покалывание. Казалось, что под кожу залезла толпа ежиков со всей родней и дико резвилась на дискотеке.
Со стоном я пошла к выходу, где столкнулась с Юнгом.
— Как вы? — впервые на лице дворецкого появилась эмоция, приятно, что это была эмоция искреннего сопереживания.
— Все хорошо. Благодарю, — и тут же скривилась из-за очередного кульбита «ежика» под кожей.
— По вам не скажешь. Вам помочь?
— Ничего страшного. Просто ноги затекли от долгого неподвижного сидения. Где Таша?
— Я велел отвести ее в детскую.
Я окинула взглядом дворецкого. Надо же, какой расторопный! Не зря ест свой хлеб.
— У вас есть детская?
— Да. Ее велел сделать ат Иеракс, когда у него родилась младшая госпожа. Она часто там играется, когда прилетает со своей
