— Б о б!
— Да, я полагаю, что нет. — Он прошел немного дальше в комнату по беспорядочно разбросанным коврам. — Вы не хотели дальше использовать этого слизняка Мелнона. — Престайн рассмеялся. — Только когда подвернулся я. Она была несомненно великолепным существом. Пена в ванне скрывала ее фигуру, но блеск ее глаз, негодующих и одновременно молящих, ее рука, так нетерпеливо протянутая через край ванны к нему, вся исходящая аура личности, все это поднимало ее над другими женщинами. Престайн безошибочно почувствовал влияние, которое она оказывала на него.
Меднокожие девицы стояли, держа наготове для девушки в ванне накидку цвета морской волны, а также полотенца. Вопреки себе, вопреки своим собственным правилам, Престайн не мог отвести глаз от выходящей из ванны девушки. Но конечно, он ничего не увидел.
Закутанная в накидку и полотенца, она прошла в стеклянную кабинку, где дул теплый воздух.
— Однако, вы еще не сказали мне свое имя, — напомнил Престайн.
— О, Боб! — Накидка и полотенца упали на пол, когда она подняла за стеклом руки. Смутный силуэт выбивал Престайна из равновесия, но он решил стоять на своем.
— Что «О, Боб»? Вы знаете, кто я. Вы решили убить Мелнона, потому что вы вырвались с арены. Вы приказали доставить меня сюда. Значит, вы что-то хотите. Почему вы так уклончивы? — Он мотнул головой. — Кино рядом со своими парнями и маузером. Это поддерживает вас?
Служанки помогли ей облачиться в пламенного цвета халат.
Если что-то и было под ним, Престайн не видел, как она надевала. Она прошла к нему легкой, упругой походкой, завязывая вокруг талии цветастый поясок. Ее лицо, горящее, но одновременно весьма педантичное, было теперь очень близко. Она дотронулась до его плеча.
— О, Боб, конечно же, вы знаете, кто я?
У него не было ключа к разгадке. Он надеялся найти Фрицци, которая исчезла где-то неподалеку, перейдя сюда из «Трайдента». Может, она попала в джунгли и Ломбок схватил ее… Он закрыл глаза и некоторое время пытался не думать об этом. Тихий голос девушки достиг его ушей, он почувствовал ее дыхание на щеке, ощутил исходящий от нее аромат, почувствовал ее мягкое давление на плечи, когда она поднялась на цыпочки.
— О, Боб! Я так долго ждала встречи с тобой после нашего разговора. Конечно, ты знаешь, кто я! Я Пердита! Ты знал это все время, не так ли, гадкий мальчишка?
— Пердита? Графиня? Монтиверчи? — Престайн рассмеялся.
Он снял ее руки со своих плеч и оттолкнул ее, глядя сверху вниз на свежее, прекрасное личико. — Вы?! Графиня?! — Он мягко встряхнул ее, невзирая на свои чувства. — Я разговаривал с Графиней по телефону. Я знаю ее голос. Прости, бэби, придумай что-нибудь другое.
— Ты дурак, Боб! — Она рывком высвободилась из его рук и вихрем пронеслась по комнате, чья роскошь и изысканность потерялись в ее гневе, лицо ее стало замкнутым, на нем появилась горечь. — Что ты знаешь об измерениях? Ты, хилый землянин, вообразил себя Господом Богом? Так вот — ты не Бог!
— А ты?
По дому прошла дрожь. Она взметнула голову, как змея, и как у змеи, ее язычок прошел по губам.
— Мы из измерений! Я Монтиверчи… Имя, которое я выбрала, известно как здесь, так и в твоем мире. Я использую тело Пердиты, ее мозг, ее глаза, ее руки… — Она снова пошла вперед. — Ее губами я целую тебя…
Престайн отстранил ее. Три служанки стояли в дверях, готовые убежать.
— Я не хочу твоих поцелуев, Графиня. Я не знаю, что ты говоришь о каком-то там теле…
— Это тело теперь мое! Я заняла его и использую…
— Ну, ладно. Все это твоя шутка. Я же хочу вернуться в мой собственный мир.
— Ты отказываешь мне?
— Да, я отказываю тебе. Я отказываю как тебе, так и твоим приверженцам. Я ненавижу Валкини. Я хочу вернуться домой, а мой друг…
— Тодор Далрей из Даргая? Не беспокойся о нем. Он уже находится среди рудничных рабов.
— Кошка! — Он резко развернулся. Некая мысль, как пройти мимо Кино, мелькнула в его голове. Полшанса за то, что он вырвется отсюда. Затем в дверях появился Кино.
— Он не хочет играть, Кино. Ты знаешь, что сделать с ним!
— Да, Графиня. — Кино нацелил маузер на Престайна. — Ты пойдешь со мной.
— Она не Монтиверчи… — сказал Престайн.
— Сейчас она Монтиверчи. — Кино подтолкнул его маузером, брезгливо поджимая губы. — Пошли, приятель.
— Тогда что вы хотите от меня? — Престайн понял ведущуюся здесь игру, хотя еще днем раньше встал бы в тупик.
— Вы преследовали меня с тех пор, как исчезла Фрицци.
— Не волнуйся об Апджон. Она… зарабатывает… себе на жизнь.
Престайн рванулся вперед и схватил девушку.
— Фрицци! Она жива! Она…
Кино ударил его маузером по голове. Полуоглушенный, Престайн отпустил девушку. Она поправила халат и пожала плечами.
— Уведи его, Кино!
В голове бушевал ад, когда Престайн прошел вниз по лестницу, а затем спустился на лифте в дереве собра. Если эта девушка действительно была Графиней, тогда он сыграл действительно жалкое представление. Она предлагала себя в обмен на что-то. Только теперь Престайн осознал, что идет делать то, что хочет Монтиверчи — причем без всякой платы. Но Фрицци жива! И должна быть где-то поблизости, раз эта псевдо-Графиня сказала, что может рассчитывать на нее. Беспорядок внизу был, в основном, прекращен, и Престайн увидел отделения людей — стражников хонши и обычных сотрудников безопасности с форме с сияющими застежками, в касках, с дубинками и автоматическими винтовками, — наводивших порядок.
Кино хихикнул.
— Они распылили кислоту над Ломбоком. Представляю, как она кончилась. Жаль, что я пропустил эту забаву. Престайн мог представить это. Хлещущая во все стороны и извивающаяся, растущая и корчащаяся, пытающаяся отступить, разевающая рот в испарениях кислоты… Интересные у тебя вкусы, дружище Кино…
Колония — или как еще можно назвать вторжение культуры одного измерения в другое — простиралась наполовину внутри джунглей, наполовину за их пределами. Всюду щедро использовался бетон, и когда они шли по улицам между рядами одинаковых, похожих на коробки жилых домов, Престайн видел группы рабочих, заделывающих трещины и льющих в них дымящуюся кислоту. Он знал, что Валкини сами выбрали жить здесь — хотя казалось, некоторые их решения навязаны Графиней, — и на это у них были веские причины. В рудниках драгоценных камней трудились их многочисленные рабы. Очевидно, Валкини понимали, что жить здесь гораздо более безопасно, чем там.
Престайн видел группы скованных рабов, бредущих на рудники и обратно. Он вспомнил попытку Далрея взорвать шахты и понял, что теперь это вызовет перемещение армии Валкини.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
