По глупости Лук решил уточнить у Га-нора, в каком направлении они идут.
– На восток.
– Как на восток? Ты уверен?
– Уверен, – невозмутимо ответил тот.
– Но нам надо на запад, лопни твоя жаба!
– А сейчас идем на восток, – рассеянно бросил северянин.
Он остановился и, присев на корточки, стал осторожно ощупывать пальцами землю.
– Как на восток?! Почему на восток?!
– Не паникуй. Дорога верная. Пришлось сделать крюк. Нехорошее место было. Надо вернуться в обратном направлении. Брать восточнее.
– Вернуться… – недовольно заворчал Лук. – А чем тебе та тропка не угодила? Шли нормально.
– Говорю же, место нехорошее. Берлога гова. Неужели запаха не почувствовал?
– Ну… да. Пахло как-то странно. Я думал, это трава какая-то цветет.
– Трава… Интересно было бы на тебя посмотреть, если бы ты тут без меня пошел. Трава! Так лесной демон пахнет во время линьки. Поэтому я и решил не лезть. Связываться с ним – себе дороже. Уж лучше лишний день потерять…
– Ну, если гов, тогда понятно, – перестал возмущаться Лук. – Но ты мне скажи, когда мы придем? Прем и прем. Прем и прем. Меня от этих елок-палок уже тошнить начинает. В город хочу. Шафа. Еще немного, и я сдохну.
– Шафа! – хмыкнул охотник. – Твой шаф, брат, сейчас набаторцы хлебают.
– Но это не значит, что я не могу о нем мечтать.
– Выпей воды из ручья и заткнись. – Га-нор закончил ощупывать землю и встал.
– Только и знаешь, что «заткнись», «тише», «не ори»…
– Не ори.
– Да кто нас здесь услышит?!
– Дурень, сколько раз повторять?! – прошипел сын Ирбиса. – Лес тишину любит. Твои вопли за лигу слышны. Говори шепотом, я не глухой.
Лук обиженно засопел, но голос понизил:
– Ты так и не сказал, когда мы доберемся до этой клятой деревни.
– Скоро. Считай, уже добрались.
– Никакого жилья поблизости нет.
– Под ноги посмотри. Видишь следы?
– Нет.
– Отпечатки старые. Уже оплыли, и земля к пальцам не липнет. Суток двенадцать-пятнадцать.
Га-нор повел рукой над участком тропинки. На взгляд Лука, тот ничем не отличался от других.
– Следы еще ни о чем не говорят.
– Еще как говорят. Особенно, если это крестьянские лапти. Кто-то из деревни охотился. Не советую идти дальше. Там волчья яма.
– Где? – Солдат остановился как вкопанный.
– В пяти шагах от тебя. Прямо.
– Да нет здесь ничего, лопни твоя жаба!
Земля была как земля. Если там и есть ловушка, то отлично замаскированная.
– Ты вообще ничего не видишь, – начал злиться сын Ирбиса. – Но это не значит, что этого нет. Давай за мной. След в след.
Он сошел с тропинки и обогнул опасное место.
– И зачем ее тут поставили?
– А я знаю? Может, на гова. Может, на зверя. В любом случае идти нам осталось от силы четыре нара.
– И отдохнем! – У Лука сейчас была лишь одна мечта.
– Если все тихо. А нет, придется дальше идти. До Альсгары. Западное направление это не север. Больше никакого жилья по дороге не встретим. Ждут тебя леса и блазгские болота. И переть нам через них еще недели две, если не больше.
Солдат громко застонал, выражая этим звуком всю степень своего отчаяния и недовольства.
Когда перевалило за полдень и тени от деревьев начали удлиняться, спутники вышли на берег реки.
Га-нор уселся на землю и распустил шнуровки на сапогах. Лук вообще разулся. Подошел к прогретым солнцем камням и, щурясь, словно объевшийся простокваши кот, опустил ноги в холодную воду.
– Застудишь, – предупредил его сын Ирбиса.
– Я закаленный, – возразил солдат и тут же громко чихнул.
Сын Ирбиса, грызя травинку, понимающе усмехнулся:
– Похоже, осталось всего ничего. Пойдем по течению. Вон, за излучиной начинается светлый лес. Не очень большой. Пройдем его, и окажемся у деревни.
– Ты что? Здесь был?
– Нет.
– Тогда откуда знаешь?
Следопыт пожал плечами.
– Ладно… поверю на слово. В чем вам, северянам, не откажешь, так это в чутье. Уф! Уж думал, мы никогда не доберемся. Только сейчас я понял, как ненавижу лес. – Он выбрался из воды, взялся за портянки. – До счастья – рукой подать.
– Рано радуешься. Еще неизвестно, что там происходит.
– Да нужна набаторцам эта глушь! Окни и Гаш-шаку – вот куда они попрут. Если полезут к Альсгаре, то оставят Лестницу Висельника открытой и получат удар в спину. Нет. Они вначале возьмут юг, обложат перевал, перекроют отход на север и только потом вернутся и возьмут Зеленый город. Я бы так сделал. Вначале перегородил Лестницу, а уж потом начал резвиться.
– Стратег… Набаторцам все нужно. Может, они и пропустят деревушку, та для них вправду особой ценности не представляет. А может, нет. Не хочу спорить. Через нар увидим.
– А я вот готов поспорить. – Лук хитро прищурился. – Ставлю сорен против того, что я тебе задолжал, что никаких набаторцев мы не увидим.
– Надеешься отыграть долг? – усмехнулся сын Ирбиса и подкрутил ус.
– Вот-вот.
– Идет. Если все будет так, как ты сказал, я с превеликой радостью забуду о том, что ты мне должен.
Солдат довольно хохотнул, посчитав, что победа в кармане.
Лук шел по лесной тропинке и думал о том, что даже в такой глуши должен быть трактир. Вроде ребята из третьей роты, когда мотались вместе с капитаном в Альсгару, останавливались в трактире Песьей Травки. Следовательно, можно ожидать шафа, вкусного жаркого, горячей воды и отдыха на приличной кровати. На двоих у них даже есть один сорен, зашитый в сапог стражника. Пригодилась заначка. Хорошо, что не успел проиграть ее в кости. Совсем скоро эта монета даст ему и Га-нору возможность почувствовать себя нормальными людьми. Интересно, а у следопыта есть деньги?
Раньше этот вопрос Лука не тревожил. Не до того было. Он бросил быстрый взгляд на идущего впереди северянина.
Вряд ли у него есть хоть что-то. В рейды по Приграничному краю деньги не берут. С кем там торговать? С горцами? Так что если у рыжего и были какие-нибудь сбережения, то они остались в крепости, а, следовательно, сейчас перекочевали в карманы набаторцев, будь они неладны.
– Лук, не отставай, – не оборачиваясь, скомандовал Га-нор.
– Да бегу уже почти, лопни твоя жаба! – возмутился бывший стражник. – Потаскал бы топор с мое…
Следопыт ничего не ответил. Присев на корточки, стал изучать землю. Лук, уже давно привыкший к этим неспешным процедурам, терпеливо ждал.
Солдату пришла в голову мысль о том, как несправедливы к северянам жители Империи. Особенно центральных и южных провинций. Детей Ирбиса считали варварами. Дикарями. Тупыми, вспыльчивыми и грубыми людьми.
Одетые в шерсть и кожу, щеголявшие в килтах, вечно бряцающие оружием, они, по мнению многих, были годны лишь на то, чтобы умереть во славу Империи. Бирюки, жрущие сырое мясо. Рыжеволосые берсерки, раскрашивающие лица красной краской и делающие себе страшные татуировки на спинах. Да еще и поклоняющиеся странному и непонятному богу-воину Угу. Еще надо разобраться – не враг ли он всеблагому Мелоту?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
