И была пора. Войска, утомленные непрерывными упорными боями в течение месяца, ослабленные тяжелыми потерями, имея более 20 тысяч убитых, раненых и больных и более 6 тысяч отмороженных, без отдыха и смены, в суровую и очень снежную зиму, на воздухе, без крыши, при недостатке теплой одежды и продовольствия, — еле двигались, несмотря на чрезвычайно высокий моральный подъем.
Кавказ надолго был обеспечен от ударов турецкой армии, которую надо было снова формировать.
б-го января, оставив командующим группой генерала Баратова как старшего и дав ему указания о перегруппировке, генерал Юденич с бывшими при нем чинами штаба армии, считая задачу выполненной, выехал к штабу армии в Тифлис, куда и прибыл 7-го января в полдень.
* * *
Большая часть Кавказской армии (533/4 бат.), окруженная 105 батальонами турок, отрезанная от своей базы, поставленная в положение, многими считавшееся безнадежным, не только не погибла, но разбила наголову окружившую ее сильнейшую турецкую армию, взяв в плен более корпуса.
Чтобы понять всю тяжесть складывавшейся для нас обстановки, при которой начата была операция, надо учесть следующее:
1) Наша Сарыкамышская группа, численностью в 533/4 батальона, окружалась 105 батальонами турок, причем целых два корпуса из них вышли нам в тыл.
2) Местность, на которой происходили бои, была чрезвычайно гористая, пересеченная, средней высоты около 8 тысяч футов над уровнем моря, почти без дорог и на многих участках покрыта лесом, что затрудняло до чрезвычайности передвижение и связь.
3) Операция происходила зимой, с 12-го декабря 1914 г. (бои начались даже с 10-го декабря) по 5 января 1915 г. включительно, в суровых условиях зимней обстановки, при глубоком снеге, сильных метелях и морозах, доходивших до 20 градусов и более, при чрезвычайном недостатке теплой одежды.
4) Турецкая армия, завершая окружение, прервала нам все пути связи с Кавказом, оставив только одну патрульную дорогу вдоль границы на восток, на Кагызман. Путь совершенно неудобный для движения больших сил и недоступный для движения орудий и войсковых обозов. Связь телеграфная с Тифлисом тоже была прервана.
5) Все запасы, боевые (патроны и снаряды) и продовольствия, для войск группы находились в Сарыкамыше, недалеко от вокзала, под непосредственным ударом обходящих колонн турок.
Потеря Сарыкамыша знаменовала лишение войск Сарыкамышской группы и продовольствия и огнестрельных припасов.
6) Продовольственных запасов вообще было мало, почему с самого начала пришлось сокращать паек, доведя его вскоре после начала операции до одного фунта хлеба в день на человека.
7) Часть персонала госпиталей, до перерыва связи с Тифлисом, под влиянием распространившейся тревоги, самовольно, без разрешения, побросав имущество, успела уехать в тыл.
Оставшихся трех госпиталей с уменьшившимся штатом было совершенно недостаточно для обслуживания войск группы. Да и пользоваться ими было трудно, так как Сарыкамыш был под непрерывным огнем турок, а шоссе, связывающее войска с Сарыкамышем, проходило перед входом в последний на протяжении нескольких верст между противником и нами, и всегда держалось турками под огнем.
На эти обстоятельства хочу обратить внимание потому, что турецкий генеральный штаб и Commandant M. Larcher, пользовавшиеся при составлении описания турецкой войны по преимуществу турецкими официальными источниками, указывают на климатические и топографические условия как на главные, приведшие к неудаче операцию Энвера-паши, умаляя значение других, главнейших, факторов из области духовной (воля, доблесть, сознание долга и творчество), давших нам эту блестящую победу.
Лишения от холода, при недостатке теплой одежды; непрерывное, в течение всей операции, пребывание на воздухе без крыши; тяжелые условия подачи помощи раненым; недостаток продовольствия при чрезвычайном физическом и моральном напряжении, — все это также было и у нас, но только войск было вдвое меньше.
8) До 11-го декабря Сарыкамыш, не имевший ни одной строевой части, кроме ополченцев, вооруженных берданками, был совершенно беззащитен.
9) Вступивший в непосредственное командование группой генерал Мышлаевский тотчас же рассылает прибывших с ним чинов штаба армии, хотя и на почетные при создавшейся трудной обстановке должности, но лишает себя этим как бы сознательно в ответственную минуту готового органа управления, специально в предвидении такого случая и прибывшего из Тифлиса.
10) Распустив штаб, на следующий же день, под впечатлением совершенного турками обхода, генерал Мышлаевский отдает приказ об отступлении всей группы по одной еще остававшейся в распоряжении войск группы кружной патрульной дороге, малопроходимой для артиллерии и обозов, под фланговым ударом двух турецких корпусов, этим преждевременно признавая себя побежденным и обрекая войска Сарыкамышской группы на разгром ее по частям. Если на следующий день он отменяет его по настоянию ген. Юденича, то через день повторяет его снова. Между тем сам же признает путь настолько тяжелым, что разрешает уничтожить часть обозов и запасов.
11) По-видимому, дав словесные указания командиру 1-го Кавказского корпуса, генерал Мышлаевский оставляет войска в самую тяжелую минуту для армии, уезжая с генерал-квартирмейстером генералом Болховитиновым в Тифлис, хотя бы и для важной цели создания новой армии и организации дальнейшей обороны Кавказа.
Таким образом, в критическую минуту армия лишается авторитетного и старшего над командирами корпусов начальника.
12) Уезжая из района армии, генерал Мышлаевский дает лишь какие-то словесные распоряжения командиру 1-го Кавказского корпуса, при штабе которого он находился, об отступлении, а, может быть, и о порядке руководства, неизвестные командующему 2-м Туркестанским корпусом. Правда, с пути, 16-го декабря, как оказывается, полевой запиской № 51 генерал Мышлаевский передает руководство войсками группы командиру 1-го Кавказского корпуса, но эта записка принципиального и чрезвычайно важного значения не была сообщена командующему 2-м Туркестанским корпусом, и содержание ее стало последнему известно лишь впоследствии, по окончании операции, в Тифлисе.
Таким образом, по отъезде генерала Мышлаевского явилась неопределенность во взаимоотношениях, так как если командир 1-го Кавказского корпуса был старший в чине, то начальник штаба армии, только временно ставший во главе 2-го Туркестанского корпуса, чтобы вывести его из тяжелого положения, был старше в должности и в согласии с «Положением о полевом управлении войск» механически становился заместителем командующего армией во время его отсутствия.
13) Наконец, командир 1-го Кавказского корпуса, в соответствии ли с полученными словесными указаниями или самостоятельно, решает, что обстановка требует выполнения директивных указаний генерала Мышлаевского об отступлении и тотчас же по отъезде генерала Мышлаевского отдает приказ об общем отступлении, а затем в течение всей операции настойчиво стремится провести этот приказ в исполнение.
Почему генералу Юденичу пришлось затрачивать всю свою энергию не только на непосредственное ведение борьбы с врагом, но и на преодоление стремления командира 1-го Кавказского корпуса во что бы то ни стало и скорее отступить.
Даже невоенному ясно, что, если бы Сарыкамышская группа выполнила приказ об отступлении, то была бы уничтожена по частям. Путь, предназначенный для отхода, мало пригодный для движения артиллерии и обозов, принудил бы бросить большую часть их. Войска были бы разбиты по частям, пытаясь уходить из «мешка», устроенного турецкой армией. Естественное при отступлении падение духа увеличило бы несчастье.
Так думал и командовавший 3-й турецкой армией Энверпаша. В своем приказе от 12-го декабря, отданном в с. Бардус, он ясно говорит, что «если русские отступят, то они погибли». Он был настолько уверен, что русская армия не решится принять бой и начнет отступать, что предлагает войскам скорее взять беззащитный Сарыкамыш, где аскеры найдут теплые квартиры, продовольствие и славу.
Весть об отступлении могла внести панику, примером чего, как первоначальный признак, был указанный выше случай с интендантским чиновником в Караургане, начавшим высыпать в речку муку. Артиллерия и обозы в первую голову попали бы к туркам, как то случилось с частью обоза 1-го Кавказского корпуса, отправленного распоряжением командира этого корпуса в тыл[81].
Вывела группу из критического положения только воля генерала Юденича, решившего не выполнять приказа об отступлении, презревшего могущие быть гибельными последствия и знавшего героизм войск, который в сочетании с непреклонной волей начальника мог творить чудеса.
И чудо совершилось.
Войска совершили сверхчеловеческие подвиги.
