хотел снять шлёпанцы, но не успел, потому как я поскорее скинула их до его прикосновений к моим стопам, иначе это было бы чересчур. Надеюсь странный мужик всё же не маньяк. А то ведёт себя ну очень похоже.
Затем Эдриан вернулся, аккуратно передавая мне наполненный бокал с вином, а в другой руке держал початую бутылку и второй бокал, перевёрнутый ножкой вверх. Поставив на столик бутылку, он уронил задницу на безматрасный шезлонг и придвинулся ко мне.
Вино я приняла без сопротивления. Эдриан сегодня странный, честное слово, я на всякий случай прикусила кончик языка, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнее. Но это оказалось бессмысленной затеей, поскольку мой язык – мой враг:
– Ты не хочешь рассказать, что случилось? – хорошо, хоть догадалась сделать голос помягче, как советуют умные специалисты для проведения переговоров с неуравновешенными людьми.
– Ничего такого, что ты сама не знаешь Лили.
– Почему Лили? – я снова раздражаюсь, а это значит, что ещё чуть-чуть и бокал вместе с бутылкой полетят в Эдриана.
– Мне нравиться это имя.
– А то, что оно не нравиться мне, ты конечно не учитываешь.
– Наоборот.
И как с таким человеком разговаривать? Я не знаю, может я действительно слишком психованная и резко реагирую, и по мне плачет психушка, а накачанный медбрат припрятал специально для меня застиранный комплект смирительной рубашки и ждёт не дождётся, когда я окажусь в его крепких натренированных буйными психами руках.
Но я просто не понимаю, как разговаривать с человеком, который тебя не слышит. Он слышит ушами, но не в состоянии уловить суть. На меня в таких случаях сначала накатывает гнев до состояния убью всем, что попадётся под руку, даже плюшевым зайцем (было бы желание), после чего накатывает дикая апатия, а какого чёрта напрягаться, если все усилия пойдут прахом.
Мне срочно нужно пройти повышение квалификации по курсу психологии, что-то я слишком быстро растеряла навыки, преподаваемые нам в университете, хотя мы с Линдой только-только получили дипломы.
– Ты притихла.
Ещё бы мистер-очевидность, ты же буйный. Вернее, выходит, что буйная это я, а ты до жути странный. Но вслух сказала:
– Просто не могу тебя понять.
– Лилиан красивое имя.
– Согласна.
– Кто его тебе дал, может в честь бабушки или родственницы?
– Нет, так мама решила. А папа не возражал. Он вообще ей никогда не возражал, – не знаю зачем я это говорю.
– Они любили друг друга?
– Очень любили, – воспоминания режут ножом моё бедное исстрадавшееся сердечко, которое до сих пор кровоточит, хотя казалось уже должно быть выжато досуха, до последней капли крови. Но мне до сих пор больно, нестерпимо больно вспоминать о погибших родителях. День автомобильной аварии, который изменил мою жизнь навсегда. Смеющаяся весёлая девочка Лили, любительница улыбаться всем подряд, осталась в той далёкой жизни со своими любящими мамой и папой. В новой жизни она пока отзывалась на Лили, но уже перестала улыбаться, либо делала это в случаях крайней необходимости, зажатая жизненными условностями. Например, на Рождество. Нет, плохой пример, своей родной тётке, приютившей Лили из жалости, она, благодаря маминому воспитанию, улыбалась в течение первого месяца. После чего и эти последние улыбки затухли, погаснув за пеленой беспроглядной тоски.
Мужские пальцы пробежались по моим щекам, стирая влагу.
– Не плачь, Лили.
Он смертник, смеюсь про себя, хотя душа рыдает из-за потревоженных воспоминаний. Мужик сам не знает какую бомбу только что поставил на таймер. И каждое его Лили заставляет счётчик времени ускоряться. Тик-так. Скоро рванёт.
– Ты мне нравишься Лилиан.
Наверно сейчас и рванёт… Эм, кто нравится и кому нравится, повторите пожалуйста, я не расслышала….
– Ты мне очень нравишься, Лили, – смертник заставил сработать часовой механизм, но взорваться я не успела – мягкие тёплые губы накрыли мои. Поцелуй вышел робким, едва заметным, нежным как пёрышко. Тогда как внутри меня клокотало, булькало, бушевало, имя Лили оборвало красные провода подрывного механизма и взрыв должен прозвучать! Обязан!
Но лёгкое пёрышко чужих тёплых губ, едва ласкающее мои губы, так сильно отвлекало.... Нежность снаружи, буря внутри. Нежность… буря. Я не знаю на чьей стороне остановиться….
Эдриан отклонился, проведя подушечкой пальца по моей нижней губе. Затем облизал свой палец, как тогда в бассейне, когда он слизывал мою кровь. По-моему, взрыв всё-таки будет, но не наружу, а во внутрь. И боюсь этот взрыв разнесёт несчастную Ану на куски! Я не могу противостоять такому Эдриану.
Я все ещё мужененавистница, ненавижу и презираю весь высший свет, всех богачей, всех кто наделён властью и использует её во вред. Но стоит Эдриану меня поцеловать, я забываю, что должна ненавидеть его. Хотя он и есть мужик, наделённый властью и солидным банковским счётом. Но почему после поцелуев с ним это становиться неважным, каким-то малозначительным?
– Лили, прости за прошлую неделю.
– А что было на прошлой неделе? – то есть, подождите…. Самый крутой босс из всех возможных боссов на западном побережье (да простит меня Илон Маск) извиняется передо мной, обычной среднестатистической американской девушкой из среднего класса?
– Ты что-то употребляешь? – ляпнула сгоряча. А какие ещё у меня могут быть предположения? Но мужик перед встречей со мной явно сходил в церковь, исповедался, как следует помолился, поставил свечи за здравие всех живых, поэтому сейчас обладал воистину ангельским терпением:
– Нет Лили, я не употребляю. Я не принимаю наркотики, транквилизаторы и любые запрещённые вещества. Впрочем, разрешённые тоже не употребляю. За сегодня я выпил только один бокал вина у тебя на глазах. И кстати, даже не курю.
– Ты странный.
– Знаю. Простишь?
– Да я вроде, как и не обижалась, – его непонятное поведение оказалось заразным, иначе почему я сказала правду.
– Спасибо. У меня к тебе будет важная просьба, – карие глаза пронзили серьёзностью, намекая на важность просьбы.
– Какая?
– Верни мой номер из чёрного списка и не бросай трубку, когда я звоню, – секундная заминка, – пожалуйста.
Мне пришлось приложить усилие, чтобы не захихикать, но предательская улыбка всё равно растянула губы от уха до уха.
– Всё настолько плохо?
– Ты даже не представляешь насколько, – со всем пылом согласился чудаковатый Эдриан.
– Хорошо, – продолжаю непонятно чему улыбаться и кажется я готова соглашаться на все просьбы, слетающие с его губ.
Через мгновение Эдриан уже лежал рядом со мной на боку и дарил далеко не целомудренный поцелуй. Его настойчивый язык с большим энтузиазмом и жаром исследовал глубины моего рта. По-хозяйски прошёлся по дёснам, зубам и даже до нёба добрался, а после и вовсе втянул мой язык в свой рот, активно посасывая. Мурашки на коже не взбесились, они взлетели
