— Значит к какому-нибудь твоему дружку, рыбаку вон, клоуну!
— Нет.
Андрей засопел и выпустил Руслана.
— Первая любовь?
— Нет.
— Сестра друга?
— Нет.
— В одном дворе с ней жил?
— Нет.
"Я просто ее убил". Но попробуй, скажи это вслух.
Зеленин замкнулся, Шустриков рядом затоптался, пытаясь найти еще какую-нибудь удобную версию. Но при всей его фантазии, Рус мог на что угодно смело спорить — мужчина никогда бы не догадался, даже близко бы не подошел к разгадке, к той самой правде, которую скрывал Зеленин.
— Госпиталь?
Руслан отрицательно качнул головой. Сел в траву и закурил:
— Не надо переживать из-за меня, Андрей, нервничать. Я не враг ей, я враг себе.
— Тогда уйди.
— Не могу.
— Задание?
Руслан прищурился на него:
— Конспирации, намек твоего друга на внутреннюю разведку, теперь «задание». Во что ты втянул Виту? Не тяни: сейчас самое время сказать. Я на ее стороне, поэтому на твоей. Помогу, чем смогу.
— Уйди. Исчезни.
— Или исчезните вы? Глупо. Бегство не решает проблемы, поверь, я знаю, о чем говорю.
— Я похож на идиота?
— Нет, — признал. — Но иногда нужно рисковать и чем-то поступаться, чтобы достичь цели. А цель у нас с тобой одна — спокойствие и жизнь Виты. Рано или поздно я все равно узнаю, что ты скрываешь, пойму, почему ты сторонишься чужих и девушку от них закрываешь. Лучше рано. Если будет поздно, я заставлю тебя за это ответить.
Андрей хмыкнул. Постоял и сел рядом с Зелениным, заглянул ему в лицо:
— Кто ты такой? Понять не могу: крученный, верченный, мутный, а послушаешь — душа-парень.
Появилась Вита со стаканом в руке и подала Андрею, села рядом с ним к неудовольствию Руслана с застенчивым видом косясь на него, будто видит первый раз. А ведь не видела пять минут.
Мужчина выпил воду, с насмешкой глядя на него: понял?
— Это Руслан, — кивнул на него, хлопнув стакан на траву.
— Рус, — поправил Зеленин помня «магию» воздействия имен на Виту.
— Руслан, — упрямо повторил Андрей.
Невозможно так быстро забыть, — подумал Руслан.
Можно, — заверила девушка:
— Я принесла пить.
И все сошлось. Вита заняла ум только одним, остальное вылетело из головы, не удержалось и сейчас требовало восстановления.
Зеленин даже на секунду позавидовал — ему бы хоть на миг забыть что было.
Скольких он убил на той войне? Сколько видел смертей? Разве помнил?
А Вита как засела занозой в совести, в душе, памяти, так и сидела.
Говорят, с годами все забывается.
Ни черта!
Говорят, самое простое, что нужно сделать, чтобы избавиться от угрызений совести, от чувства вины — переложить ее на другого, найти любую удобоваримую причину своему поступку.
Легко. Но ни одна причина, ни одни плечи не подошли, как он не примерял.
— У Руслана ававенсис, — сказала девушка, настороженно поглядывая на него из-за брата.
— У меня лендровер, — пошел стопами ее логики Зеленин. Вита моргнула, сложила что-то в голове и заулыбалась.
— Это Рус, — показала в его сторону рукой, заверяя брата.
— Ты ему веришь или мне? — уставился тот на нее.
Не честно, даже подленько, но видно других способов сохранить свой единоличный авторитет Шустриков не нашел.
Девушка расстроено сжалась: выбор был неосуществим для нее, невозможен.
Ее жалкий вид рассердил Руслана, а Андрея заставил чувствовать себя виноватым. Он попытался ее обнять, но его опередил мужчина — подошел, подхватил Виту за талию, заглянул ей в глаза:
— Слушай себя, только себя.
Она секунду думала и кивнула:
— Ты Рус.
Успокоилась и прижалась к нему, а он обнял ее, по голове погладил, глядя на Андрея: кто же из нас мразь?
Мужчина не выдержал то ли обвиняющего взгляда, то ли того что сделал, но вину поспешил переложить на Руслана. Встал, одарил взглядом непримиримым и злым: еще посмотрим, чья взяла! И пошел к дому, бросив через плечо:
— Между прочим, Катерина одна там пашет!
Против помощи беременным Зеленин ничего не имел, тем более Вита просительно уставилась на него. Пришлось встать на борьбу с сорняками, выказывая трудовой порыв и жуткую любовь к сельхозкультурам. Но не долго — звонок вывел мужчину из строя борцов за урожай.
В трубку молчали.
Руслан помолчал в ответ, поглядывая на Виту, беспечно разглядывающую листья салата на грядке и тихо сказал:
— Как решишь сказать, что тебе надо — позвони, а в молчанку с девочками играй, — и отключил связь, уставился на надпись на дисплее: номер абонента не определен. Можно конечно пробить, но отчего-то кажется, что бесполезно.
Он позвонил Иванову:
— Леня, кому ты давал мой телефон?
— Глупый вопрос, — буркнул тот и взвился. — Из-за тебя подлещик ушел!
Зеленин дал отбой и посмотрел на девушку: через оператора узнали. Не проблема, если знать данные человека, номера машины. А скорей всего знают — в прятки он не играл: не с кем, не за чем. Вопрос, зачем в молчанку играть, если так стараются его найти?
Не нравилось ему это, ой, не нравилось. Угрозу чуял не себе. И даже стал подумывать как ловчее и незаметнее вывезти отсюда Виту, как не травмируя спрятать на время. Но тут опять позвонили. Тот же не определившийся номер, с той же настырностью.
Рус оттянул насколько возможно и соединился:
— Надумал?
— Здравствуйте, Руслан Игоревич, — вяло поприветствовал его молодой мужской голос. — С вами хотят встретиться по важному для вас вопросу. В восемь, в парке Чкалова у кафе.
— Кто?
— Придете, узнаете.
— Не приду. Не настолько меня любопытство мучает, чтобы выходной из-за него вам дарить.
— Руслан Игоревич, в ваших же интересах…
— Ты меня пугаешь? Мне удивиться или к черту послать?
— У вас будут неприятности.
— Угу. Давай.
И отключил связь: было, проходили. Конкуренты Сотникова порой более изощренные методы воздействия выдумывали. Но Зеленин не попадал на их наживки — взять его не на что: компромата нет, родных близко тоже. А что с одиночки возьмешь? Чем зацепишь? Угрозой жизни разве что, так это вариант дохлый. Тоже было. Но смерть Руслана не берет — не нужен он ей.
Во дворе Иванов появился, удочки поставил у дома, на крыльцо сел, поглядывая на друга выжидающе.
— Новый номер просекли? — спросил, когда Зеленин рядом сел, закурил.
— Угу.
— Чего хотят?
— Жду, когда родят.
— Старое развитие событий или новая история?
— Вопрос. Хотя звонят уже месяц. В молчанку играют.
— Значит, новоявленные знакомцы не при делах.
— Вроде бы.
Вновь зазвонил телефон.
— Здравствуй, брат.
Все сразу встало на свои места и одарило Руса тремором. Он подкурил вторую сигарету от первой и только тогда выдал:
— Козлы горные тебе братья.
Руки ходуном ходили.
— Ругаешься? У меня дело к тебе. Встретимся…
— Если мы встретимся, один из нас не уйдет.
— Руслан, к чему такие страсти? Оставь эмоции — я не враг тебе. Что было, было между нами и как у вас говорят, "быльем поросло"… Или нет? Ты оказываешь мне услугу и расходимся.
— Услугу тебе смерть окажет.
— Ну, что за траурное настроение? Короче, Рус: в восемь, парк Чкалова. Не придешь…
— Не приду.
— Тогда я приеду.
Зеленин покосился на Виту и бросил:
— Завтра. Десять. Парк. «Прага».
На той стороне связи подумали и согласились:
— Хорошо. Завтра в десять. Не опаздывай и да, к слову, чтобы лишним свой ум не занимал — я легальный бизнесмен, никакого криминала за мной не числиться и интереса для структур я не представляю.
И отключился. Зеленин убрал трубку и потер лицо, посмотрел на Виту и Андрея, что втирал ей что-то.
Чему удивляться: появился один «призрак», проявился и второй. Но не дай Бог им встретиться.
— Кто это? — спросил Леня.
— Ты его не знаешь.
— Доставать «винчестер» из схрона?
Зеленин встал, потоптался и опять сел: убить просто, но для начала нужно узнать, зачем он всплыл. Да и не мог он убить. Не сейчас. Как представил, так сразу этот вариант отмел — не решал он проблему. Знал уже по опыту — мертвые возвращаются, становясь худшим укором жизни.
Но к чему, отчего, зачем, почему, с чем, кем связано явление «Мефистофеля»?
Взгляд на Виту упал и ответ сам пришел. Зеленин не мог точно сказать, от чего так решил, но как "отче наш" знал — подобных совпадений не бывает.
— Телефон, — требовательно протянул руку к Лене. Тот подал свой мобильник слова не сказав. — Займись Витой. Глаз с нее не спускай. Далеко не уходи.
А сам рванул к Андрею, без слов схватил его за плечо и потащил в дом. Мужчина брыкнуться думал, но лицо Зеленина увидел и притих. Тот его в комнату втолкнул, к стене, дверь ногой хлопнул и палку от сломанной удочки вместо засова в ручку двери сунул. Уставился на Андрея:
