39
Поэты огибают гору Чистилища с востока на запад, сообразно движению солнца. Намекая на такой путь, Виргилий делает свое воззвание к солнцу. Чистилища XIII, 13.
40
«Здесь в первый раз исчезает тень мгновенно из глаз Данте. В аду тени удалялись от него (исчезали), как существа телесные; у них как бы отнята способность исчезать с глаз зрителей моментально, как ни желали бы они стать невидимыми (Ада XXIV, 93). Впоследствии исчезает, точно также и Виргилий (Чистилища XXX, 47)». Ноттер.
41
«Долина горя», именно край, или берег, окаймляющий остров Чистилища. Он назван «долиною горя» не в том смысле, как называются адские долины, но в том, что для очищения от грехов необходимо сокрушение сердца о них.
42
«Коническую крутую гору Чистилища окаймляет со всех сторон исподволь склоняющийся к морю кругообразный край или берег, на котором находятся теперь поэты. Когда они стали на него, они обращены были лицом к утру – к востоку (ст. 22, прим.); затем они повернулись к северу, чтобы говорить с Катоном. Теперь они опять оборачиваются и обращаются снова на восток, к морю. Стало быть, они находятся на восточном берегу острова, как это еще яснее будет видно ниже (Чистилища IV, 53)». Филалет.
43
Теперь час утренней зари. Следовательно путники употребили целые сутки, 24 часа, чтобы от центра земли достигнуть до ее поверхности, т. е. столько же, сколько они употребили, чтобы достигнуть до центра. Каннегиссер.
44
Перед восходом солнца подымается легкий ветерок, который наводит рябь на поверхность моря, или, как дивно выражено у Данте, заставляет ее трепетать (il tremolar della marina). – «His pieces of pure pale light are always exquisite. In the dawn on the pourgatorial mountain, first, in ite pale white, he sees the tremolar della marina, – trembling of the sea; then it becomes vermilion; and at last, near sunrise, orange. These are precisely the changes of a cairn and perfect dawn». Рёскин. Mod. Painters (по цитате Лонгфелло).
45
Кроме Катона (теперь уже исчезнувшего) на ней никого не было.
46
Под горой, как в месте низменном и более прохладном, роса долее всего сопротивляется действию солнца.
47
Данте плачет или от радости, освободившись от ужасов ада, или от сокрушения сердца, приступая к очищению себя от грехов. Вообще по выходе из ада Данте, кроме этого места, нигде более не плачет.
48
Намек на безумное и гибельное плавание по этим волнам Улисса (Ада XXVI, 142).
49
Может быть подражание Виргилию (Aen. VI, 144, 145):
– Primo avolso non deficit alterАureus; et simili frondescit virga metallo.
Аллегорический смысл: благость Господня неисчерпаема и не уменьшается вовеки.
50
Астрономическое определение суточного времени. Наступает утро 27-го марта (или, может быть, 7-го или 10-го апреля), между 6–7 часом утра. «Поэт принимает на земной поверхности четыре пункта, именно Иерусалим или гору Сиона, реку Эбро в Испании, гору Чистилища и реку Ганг в Индии, пункты, меридианы или полуденные круги которых, по его предположению, все находятся на равном расстоянии между собою. Именно расстояние одного меридиана от другого равняется 90°; таким образом Иерусалим отстоит от горы Чистилища на 180°, или на целую половину земной поверхности, или, другими словами, обитатели этих двух пунктов на земле суть настоящие антиподы между собой. Обе эти точки имеют один общий горизонт, т. е. одну и ту же границу своего кругозора; поэтому, когда для Иерусалима солнце на западе перейдет эту границу, т. е. садится, тогда оно для горы Чистилища восходит на востоке. Два остальных пункта, Гангь и Эбро, находятся между первыми двумя, отстоя один от другого на 180°; от Иерусалима же и горы Чистилище на 90°, и это пространство протекает солнце (в своем движении) в 6 часов. Следовательно, когда солнце для Иерусалимского меридиана стоит близко над западным горизонтом, тогда для горы чистилища оно только что начинает всходить. Тогда здесь (на Чистилище) начинает исчезать белый и алый цвет юной утренней зари и уступает место густому желтому (оранжевому) цвету, предшествующему восхождению солнца. На Ганге же на 90° к востоку, уже прошло 6 часов, как зашло солнце; следовательно, там теперь полночь. В начале весны ночь выводит с собой на небо созвездие Весов, под знаком которых, шестью месяцами позднее, именно в начале осени, восходит солнце. В это время долгота ночи начинает увеличиваться, созвездие же Весов как бы ускользает из рук ее (le caggion di man), так как оно в это время стоит днем на небе вместе с солнцем. Штрекфусс. – «Данте впал здесь в ошибку, приняв неправильно, будто меридианы устьев Ганга и Эбро отстоят одно от другого на 180°, тогда как в сущности они отстоят всего лишь на 121°. Еще сильнее он ошибся, допустив, что Иерусалим находится на равном расстоянии от этих двух меридианов, так как от перваго, вместо 90°, он отстоит всего лишь на 39 1/2°, a от второго – лишь на 48 1/2°. Но если в 1300 г. имели в географии самые поверхностные знания, то следует ли винить в том Данте?» Фратичелли.
51
«Данте олицетворяет здесь ночь, представляя ее существом, имеющим руки. Она вращается по своду небесному диаметрально противоположно солнцу. Поэт представляет ночь как бы выходящею из волн Ганга, так как там, по его мнению, восточный горизонт Иерусалима. Она держит в руках Весы, потому что она находится теперь в созвездии Весов (Libra); она держит их в руках целый месяц, потому что остается целый месяц в этом созвездии, – точно так, как и солнце остается в нем столько же времени в осеннее равноденствие. В этот-то именно промежуток времени ночь начинает мало-по-малу удлиняться или возрастать (soverchiando) над днем. Но это удлинение, или перевес ночи над днем, не бывает слишком заметно, пока солнце не перейдет созвездие Скорпиона». Скартаццини. – Сличи Делла Валле, Il senso geografico-astronomico dei luoghi della D. C. Faenza. 1869, p. 35.
52
«Поэты представляют себе зарю (Аврору) в виде прекрасной богини, живущей на востоке, так как она всегда является с востока незадолго до восхождения солнца. Итак, желая обозначить, что солнце уже восходит, поэт говорит, что белый и алый лик (собственно щеки, в подлиннике: guance) Авроры, т. е. те два цвета, которыми окрашивается воздух, прежде чем солнце совершенно взойдет, стали желтыми, оранжевыми (rance), как бы состарившимися». Ландино. – Боккаччио, в прологе к третьему дню в своем Декамероне подражает этому месту Данте.
53
Выражение нерешительности странников, еще незнакомых с местностью.
54
«Планета Марс является краснее обыкновенного: а) утром, когда подымается туман; b) когда она блестит на вечернем небе и с) когда она приходится близко к поверхности моря, где пары бывают всего гуще». Фратичелли. – Планета Марс избрана здесь, вероятно, не без умысла: прибывающие сюда души должны будут выдержать здесь еще многие битвы, прежде чем достигнут полного блаженства (Ада II, 4)». Копиш.
55
Т. е. «быстрее всякой быстролетной птицы». Нути.
56
Сперва мы видим какой-то блеск в виде покрова над ангелом; затем мало-помалу (в подлиннике: a poco a poco un altro a lui n'uscia) является другой белый свет в виде полосы, выходящей из первого облака. Первый блеск исходит от лучезарного лица и крыльев ангела, и он виден прежде всего, второй – от белого одеяния.
57
Явление этого ангела составляет диаметральную противоположность с явлением Харона в Аду. как Харон переправляет души злых, так этот ангел – души добрых. Как в этом ангеле все здесь небесно и божественно, его появление – свет и блеск, «в лице его благодать сама» (ст. 44) и сам он не нуждается ни в каких пособиях и земных средствах, в парусах и веслах, так, наоборот, все в Хароне демонично, почти бесообразно; вся фигура его отвратительно ужасна; Ахерон, по которому он плывет, мутен и болотист; души вгоняет он в челн свой ударами весла; здесь же воды чисты и души радостно поют псалом. Но если Данте пользуется в Аду мифологией для воплощения своих идей, то к ней он не дерзает уже прибегать в Чистилище, a того менее в Раю. Язычество, хотя и неповинно, принадлежит Аду, потому и Ад можно было изукрашать существами языческих мифов. Это отсутствие мифологии делает, конечно, Чистилище и Рай менее пластичными, – остается в них лишь одна история и некоторые вымыслы форм. Но тем не менее символизм выступает в некоторых местах очень значительно, особенно там, где Библия подает к тому повод, например в последних песнях Чистилища». Каннегиссер.
58
«Крылья искони служат символом небесного и божественного». Каннегиссер.
59
Весьма знаменательно то, что здесь челн, хотя и касается земной воды, но в нее не погружается, в противоположность челну Харонову, почему Харон и намекает Данте (Ада III, 93) на этот челн. Сличи также Ада VIII, 19 и след.
60
