…Из нее меня снова вывел звонок. Но уже не по телефону. Звонили в дверь. Я пытался переждать — пусть думают, что дома никого нет. Однако звонили настойчиво, упорно, в полной уверенности, что хозяин дома.
Я с трудом поднялся и, пошатываясь, стукаясь обо все косяки моей квартиры, доплелся до двери и открыл ее. Я увидел перед собой крупных молодых парней в темных костюмах и при галстуках.
— Здравствуйте, — вежливо сказал один из них. — Вы Мальков Владимир Александрович?
Я вынужден был признать это, с грустной миной кивнув костюмам.
— Машина ждет у подъезда. Поедемте. Мы вам поможем добраться до нее, — так же вежливо сказал другой гость.
Я хлопнул себя по карманам, проверив, на месте ли мои ключи, и надел ботинки. Я уже собирался было переступить порог, как один из молодых людей, осмотрев мою помятую рубашку, сказал:
— Возьмите, пожалуйста, с собой какой-нибудь пиджак. Можно легкий. У нас в клубе, к сожалению, без пиджаков нельзя.
Секунду-другую я недоумевал. Что, в конце концов, это такое? Они меня приглашают или я сам напрашиваюсь? Но спорить не стал, пожал плечами, схватил с вешалки серый пиджак и оперся на плечи молодых людей. Они стали осторожно продвигать меня к дверям лифта.
На улице один из парней ловко раскрыл передо мной дверь серебристого «Мерседеса» и помог водрузиться на заднее сиденье. Мотор «Мерса» тихо заработал, и машина плавно тронулась с места.
Мощная и красивая машина стремительно летела по пустеющим улицам ночного города. Я, удобно устроившись на кожаном сиденье, грустно глядел на мелькавшие за стеклом огни витрин. Через пару часов город, обволакиваемый летней ночной прохладой, погрузится в сон. Однако заведение, куда меня везли, судя по всему, работало круглосуточно. Если даже в час ночи меня заставили надеть пиджак, — значит, я не окажусь единственным посетителем клуба «Помпей».
«Мерседес» нырнул в старую часть города и, поплутав по улочкам среди малоэтажных домов, построенных в основном в начале нашего века, остановился у одного из них. Длинное трехэтажное здание было облагорожено недавним ремонтом и осовременено яркой неоновой вывеской. Вывеска «Клуб ПОМПЕЙ» сопровождалась изображением профиля римского легионера в воинском шлеме.
Молодые люди помогли мне выбраться из машины и, поддерживая меня за локти, чтобы я сохранял устойчивость, довели до небольшого вестибюля. Там нас встретил высокого роста немолодой человек, весьма солидный. Мужчина был одет в черный смокинг. Набриолиненные светлые волосы его были тщательно зачесаны назад, а крупная нижняя челюсть, напротив, выступала вперед.
Один из моих охранников, подойдя к нему, представил меня:
— Это господин Мальков.
Мужчина, слегка склонив голову, выслушал это сообщение и, оглядев меня с головы до ног, широко улыбнулся и произнес:
— Здравствуйте, очень рад вас видеть. К сожалению, Иван Алексеевич будет недолгое время занят. Он очень просил вас подождать. Проходите…
Солидный указал на двустворчатую дверь, ведущую в зал ресторана. Охранники помогли мне преодолеть и это препятствие.
Ресторан, занимавший весь первый этаж, был погружен в полумрак, и по всей его площади были рассеяны тусклые огоньки, исходившие от стоявших на столах маленьких электрических светильников-канделябров. Прямо напротив входа в зал ресторана располагался бар, который полукругом отступал от стены. Он напоминал мерцающий огнями пирс, выдвинутый в тихие воды ночной гавани. Именно к нему меня и подвели охранники и усадили за стойку.
Следом подошел солидный мужчина в смокинге и сказал бармену:
— Этот господин — гость Ивана Алексеевича.
Произнеся эту фразу, смокинг тут же удалился.
Бармен услужливо наклонился в мою сторону и спросил:
— Что-нибудь будете пить?
Я, прищурившись, осмотрел полку сзади бармена и остановил свой выбор на роме «Баккарди». Официант тут же налил мне порцию. Сделав хороший глоток, я задумался насчет того, сколько времени мне еще предстоит здесь сидеть и сколько я при этом смогу выпить. Я быстренько покончил с первой порцией рома и тут же заказал вторую. Мой бокал был мгновенно наполнен, и я уже собирался было сделать глоток, как сбоку раздался тихий картавый голос:
— Извините, вы член… или привлеченный?
Я отстранил ото рта бокал и повернул голову на голос.
Я и не заметил, что рядом со мной за стойкой сидит пожилой мужчина, от кучерявых волос которого почти ничего не осталось. У него был большой крючковатый нос, покрытый капельками пота, и тонкие изогнутые губы. На вид мужчине можно было дать лет пятьдесят пять — шестьдесят.
Я поставил бокал на стойку бара и с угрозой в голосе сказал:
— Не понял…
Мужчина развернул ко мне на стульчике свой тучный корпус и спросил:
— Вы член клуба или приглашенный членом клуба?
— Нет, я не член… Но и причлененным мне тоже быть не хочется. Я здесь впервые, в гостях у господина Путилина.
Крючконосый усмехнулся.
— Как-то вы странно высказываетесь. Значит, вы впервые здесь.
— Да, впервые, — подтвердил я. — И, честно говоря, ничего о нем не знаю. А вы, похоже, завсегдатай?
— Да, я здесь давно. С того времени, когда он еще назывался бизнес-клубом, и многое из того, что сейчас здесь происходит, было нелегально. Три года назад третий этаж этого заведения стали посещать свободно, не таясь.
— Что же это за загадочный третий этаж? Там что, находится школа диверсантов? — спросил я.
— Там находится публичный дом, где вы можете заказать себе шикарную девочку и погрузиться с ней в гибельную пучину сексуальных страстей на всю ночь в условиях комфорта. Мальчики сразу бегут туда, едва успев выпить рюмку водки в баре. Там же они и едят — ужинают и завтракают.
— Почему вы говорите только о мальчиках?
— Потому что люди в возрасте все реже поднимаются на третий этаж. Им вполне хватает второго. Этим людям уже не нужен фонтан страстей и бесконечное кувыркание в кровати. Всему этому они предпочитают ласковые и заботливые руки массажисток, под воздействием которых ты расслабляешься и забываешь о своих проблемах. Этим мужикам предпочтительнее лежать в теплой ванне, подставив свои пятки для массирования милой и улыбчивой женщине, вид которой скорее умиляет, чем возбуждает… Но со временем и это становится скучным, и ты все чаще и чаще просто застреваешь в ресторане за выпивкой и едой.
— Грустная картина, — отреагировал я, — я бы добавил в этот философский борщ немного оптимизма или на худой конец юмора, чтобы он сделался более-менее съедобен.
— Такова жизнь. Нет смысла ее преукрашивать. Вы знаете, мне иногда кажется, что этот клуб олицетворяет собой все этапы мужского счастья. От полноты желаний в молодости до минимума — в старости. Когда все желания — выпить хорошего пива и съесть хороший бифштекс. Один поэт написал как-то четверостишие:
У старости особые чертыДуша уже гуляет без размахаА радости, восторги и мечтыК желудку поднимаются от паха.
— Слишком много философии и поэзии для скромного борделя, — резюмировал я его речь и подозвал бармена для того, чтобы он наполнил мне бокал. — К тому же, говоря о мужском счастье, вы забыли упомянуть семью… Ну, у кого она есть, конечно…
Мой собеседник ничуть не смутился и тут же ответил:
— Семья — это одна из сфер жизни, в которой мужчина испытывает те же радости, что и в борделе. Только не в таком чистом виде, как здесь. Он дороже за них платит, в конечном итоге получает меньше удовольствия и чаще разочаровывается.
Разговор действовал на меня не только угнетающе, но и усыпляюще. Я постепенно, упершись лицом в кулак, погружался в дрему. Крючконосый еще что-то говорил о том, что с возрастом не только исчезает желание, но и появляется необходимость философски осмыслить пройденный жизненный путь и систематизировать полученный опыт. И еще о том, как он завидует молодым, которые бегают на третий этаж, расспрашивает их об ощущениях. В какой-то момент я уже перестал контролировать себя. И случайно…
Похоже, храп в этом клубе, так же как и хождение без пиджака, не приветствовался…
Меня тут же потрясли за плечо. Я оторвался от стойки и посмотрел на трясущего. Это был один из парней, которые привезли меня сюда. Он сказал:
— Иван Алексеевич ждет вас, пойдемте.
Он помог мне спуститься с высокого кресла и поддерживал меня на всем пути, когда мы, огибая стойку бара, подошли к занавешенному портьерой входу, прошли по длинному коридору и, наконец, поднялись по лестнице на второй этаж.
Во время этого похода я совершенно отчетливо понял, что сильно перегрузился «Баккарди» под разговоры завсегдатая клуба, и при подъеме по лестнице парень уже не поддерживал меня, а чуть ли не нес. Когда же мы наконец поднялись на второй этаж и оказались в небольшом холле, где сидел охранник, последний удивленно вытаращил на меня глаза. После этого он спросил у сопровождающего:
