— Ты не захотела выслушать меня вчера, — мягко заметил Гифф. — Не веришь, когда я говорю, что самое важное для меня: чтобы ты была счастлива.
Она отвернулась к окну, в темном окне его фигура отражалась, как в зеркале.
— Не знаю, чему верить, — с отчаянием воскликнула она.
— Верь мне, Линда. Я не причиню тебе вреда. Разреши мне прогнать твои ночные кошмары.
— Ты не сможешь.
— Смогу.
— Как? Скажи, как ты сможешь прогнать их? Ты даже не знаешь, что я видела во сне.
Он спокойно смотрел на нее, и это спокойствие завораживало и одновременно выводило ее из себя.
— Почему ты думаешь, что сможешь что-то сделать? — снова спросила она.
— Не знаю. Знаю только одно: если ты доверишься мне, я смогу помочь тебе.
— Я не знаю!
— Ты знаешь. — Он положил теплые ладони ей на плечи, провел по рукам. Не в силах сдержаться, она закрыла глаза и прижалась к его сильной груди. Ей хотелось спрятаться в его объятиях, хотелось верить, что он и есть ее призрачный любовник. Ей казалось, что она растворяется в его сексуальной сущности, вся отдаваясь ему.
— Скажи мне, любовь моя, — попросил он.
— Почему ты так называешь меня?
— Я очень нежно отношусь к тебе. Разве это имеет значение? Я могу называть тебя возлюбленной или дорогой, но предпочитаю выражать то, что чувствую сердцем.
— Ты очень торопишься говорить такие слова.
Не обратив внимания на ее замечание, он снова настойчиво спросил:
— Скажи, почему ты кричала во сне?
— Ты считаешь меня сумасшедшей. Вероятно, это правда. — Она усмехнулась.
— Я не считаю, что ты сошла с ума, — возразил он мягко. — Но тебя действительно что-то угнетает, пусть даже в мыслях. Тебе уже снился этот кошмар?
— Да. Нет. Все начиналось просто как навязчивый сон. Но сегодня ночью сон превратился в кошмар. Я так испугалась.
— Я знаю, любовь моя, знаю, — прошептал он ей на ухо. — Ты кому-нибудь рассказывала об этом?
Линда покачала головой:
— Нет.
— Тогда расскажи мне. Когда о чем-то рассказываешь, все выглядит не так страшно. А если все держать в себе, можно, действительно, свихнуться.
— Ты, правда, хочешь услышать эту историю с самого начала?
— Да.
Повернув ее лицом к себе, он поднял ее голову. Он хотел, чтобы она смотрела на него. Его глаза светились спокойствием, и она почувствовала, что все должна рассказать ему, словно от этого зависело ее нормальное психическое состояние.
— Хорошо.
Гифф опустился на кровать, прислонившись к спинке и вытянув длинные ноги.
— Поди сюда, сядь рядом, — предложил он.
— Я только расскажу.
— Как хочешь. Просто я хотел, чтобы тебе было удобно.
Линда понимала: очень рискованно сидеть на кровати рядом с мужчиной, таким загадочным и соблазнительным, который фактически вломился к ней в дом. Но сейчас она ничего не боялась, забыв свои прежние страхи. Она верила, что он сдержит слово, защитит ее.
Может быть, в ней говорила логика и интуиция, или сны так повлияли на нее. Теперь она хотела верить только своим чувствам.
— Помнишь, мы говорили о том, что случилось со мной и Джерри во время спиритического сеанса?
— Конечно.
— Мы с Джерри каким-то образом вступили в контакт с английским офицером, который умер в 1815 году.
— Да, с Уильямом Говардом.
Линда повернулась к нему:
— У тебя действительно хорошая память.
— Надеюсь.
Нахмурившись, она отвернулась, задев его плечом. Ее удивило, что он запомнил имя, которое она назвала однажды. Он слегка обнял ее, и она продолжала:
— Около двух недель мы разговаривали с ним, он стал совершенно реальным для меня, сама не знаю почему. Вероятно, потому, что я всегда любила историю, гораздо больше, чем Джерри. Я всегда думала о нем как о моем офицере.
— Понимаю.
— Однажды вечером мы разговаривали с Уильямом, и вдруг нас кто-то или что-то прервало. Мы с Джерри почувствовали, как в комнате словно появился злой дух, который заполнил все вокруг. Мы испугались, но заговорили с ним, его звали Морд. Потом мы уже так перепугались, что не могли находиться в комнате, убежали и больше никогда не разговаривали с Уильямом.
— Что сказал Морд?
При мысли о Морде Линда вздрогнула:
— Он — или оно — сказал, что Уильям мертв. А когда я спросила, не Морд ли убил его, тот ответил: «Убил, убил, убил».
— И ты поверила, что в реальной жизни Морд убил Уильяма.
Линда кивнула:
— Да. Не знаю почему, но действительно поверила. Понимаешь, когда я была в Англии, работала над диссертацией, я пыталась выяснить, не существовал ли он на самом деле.
— Он действительно существовал?
Она кивнула:
— Да. И это вызывает жуткое ощущение. Я не выдумала его, он действительно существовал. Он родился в Суссексе в 1786 году и был убит под Ватерлоо в 1815 году, это все, что мне удалось узнать. Он был офицером-драгуном в войсках легкой кавалерии. Нас разделяют сотни лет, но он жил.
— И умер.
— Да, и в этом вся трагедия. Я понимаю, теперь он все равно был бы мертв. Но в свое время у него не было возможности стать по-настоящему счастливым.
— Ты выяснила, как он умер?
— Нет. Знаю только, что он был в войсках, сражавшихся в Испании, и участвовал в битве при Ватерлоо, под командованием Веллингтона.
— Значит, тебе снится Уильям Говард.
Линда представила, что рассказывает Гиффу, как она видит во сне Уильяма, и покраснела.
— Да, снится.
— А какие сны ты видишь?
— Просто… сны.
— Страшные?
Она беспокойно заерзала на кровати, стараясь подальше отодвинуться от него, не чувствовать теплоты его сильного тела.
— Нет, не страшные, — еле слышно ответила она дрожащим голосом.
— Ты не хочешь говорить мне.
— Не хочу.
— Тогда я делаю вывод, что сны действуют на тебя… возбуждающе.
— Ну… да. Но я не хочу это обсуждать.
— Видимо, мысли об Уильяме постоянно преследует тебя. В своих снах ты видишь его живым. Можно предположить, что во сне он занимается с тобой любовью, — мягко заметил Гифф.
Она почувствовала на висках его дыхание.
— Пожалуйста…
— Что «пожалуйста», дорогая Линда?
— Не заставляй меня говорить об этом.
Гифф так долго молчал, что она повернулась и с удивлением посмотрела на него. Его лицо смягчилось, как будто он все узнал, как будто во всех подробностях представлял себе ее эротические сны.
— Я не заставляю тебя рассказывать что-то против твоей воли. Я не тороплю тебя, — наконец сказал он.
Покраснев, она отвернулась и уставилась в стену.
