Наконец, отметим, что цистерцианские монахи, отправляясь в туалет, должны были предварительно снять свой куколь. С другой стороны, выделения из носа или рта следовало тщательно растереть по полу ногой, не только для того, чтобы не вызвать тошноты у слабонервных братьев (как сказано в сборнике обычаев Эйнсхема), но и для того, чтобы братья во время молитвы не испачкали своей одежды.
Глава V
Гигиена
Баня
Трудно сказать, откуда пошла молва о монахах как о чрезвычайно нечистоплотных людях. Правда, некоторые из них действительно заходили далеко в своем стремлении к умерщвлению плоти таким способом. О св. Бенедикте Аньянском рассказывали, что «множество вшей ползало по его шероховатой коже, пожирая его тело, истощенное постами». Но это следует признать чем-то совершенно исключительным, вроде рекорда, как в спорте. Говорили еще, что он никогда не мылся. Это позволяет предположить, что так вел себя только он один, иначе, в чем же тогда заключалась его заслуга? Впрочем, компетентный ученый Кальме в своем «Комментарии к Уставу св. Бенедикта» едва ли выражает симпатии к бане (но это XVIII век). Он с удовольствием перечисляет свидетельства недоверия монахов к гигиене тела: цистерцианцы отлучали от причастия того, кто мылся без разрешения (но речь здесь шла об общественных банях, пользовавшихся дурной репутацией). Картезианцам запрещалось купаться в реках и прудах (то есть опять-таки публично, тогда как они имели воду в кельях). Монахам Монте-Кассино позволялось мыться только в крайних случаях, для чего требовалось разрешение генерального капитула! Пожилые монахи конгрегации Бурсфельда ходили в баню четыре раза в год, а молодые – два раза. Монахи Гирсау мылись два раза в год. В других местах мылись на Рождество, на Пасху и Пятидесятницу. В Фарфа мылись ежемесячно. Те же правила касались и монахинь, соблюдавших устав св. Августина. И лишь больные имели право помыться, когда только почувствуют такую необходимость.
Дом Кальме радуется, что бани были редкостью. Он объясняет это тем, что нательное белье монахи могли стирать сколько угодно. В прежние времена монахи спали одетые, не снимая своих грубых шерстяных одеяний, поэтому грязь, запах, кожные заболевания были обычными явлениями. Теперь же, утверждает он, нательное белье изменило ситуацию. Желая опереться на авторитет, Кальме цитирует св. Иеронима, который предписывал не стремиться к горячей бане тем, кто хочет потушить «жар плоти холодом поста».
К этому предубеждению, порожденному стремлением к умерщвлению плоти (ибо, в отличие, например, от хиппи, монахи всегда рассматривали телесную нечистоту как испытание), добавлялся также тот факт, что в обществе убежденных «холостяков» неизбежно пропадает вкус к чистоте, но это, скорее всего, было реакцией на скрупулезную регламентацию, которую так тщательно внедряли сборники обычаев. В конце концов, вся эпоха Средневековья пронизана подобными упреками (даже в сравнении с веком Людовика XIV); и если некоторые тексты рекомендуют мыться летом и осенью, то в них не упоминается зима или, что любопытно, весна; да и советуют они мыться только один-два раза в месяц людям в возрасте после 36 лет.
На самом же деле во всех средневековых монастырях царила большая забота о чистоте тела, по крайней мере, если опираться на то, что пишут и бесконечно повторяют сборники обычаев того времени. С первых же десятилетий существования ордена картезианцев в монашеские кельи была проведена вода, дабы монахи никуда не выходили. И вот результат: ко всеобщему удивлению в монастыре не водилось клопов, хотя некоторые обстоятельства должны были бы способствовать их появлению: монашеский образ жизни (отсутствие нательного белья), манера спать одетыми, деревянные постройки, редко сменяемые постели и соломенные тюфяки. Правда, клопы водились у братьев-конверзов (как, впрочем, и у остальных людей в Средние века). По этому поводу возникали споры. Некоторые усматривали здесь особую милость Небес, оказанную этому наиболее строгому из монашеских орденов. Другие считали отсутствие клопов результатом того, что здесь не ели мяса. Однако проще всего предположить, что картезианцы вывели всех клопов благодаря поддержанию чистоты.
Начиная с VII века в некоторых монастырях существовали бани, в которых мылись горячей водой. В аббатстве Сен-Галль бани располагались рядом со спальней, и в них мылся каждый, кто хотел. Однако час, день и сам процесс мытья были строго регламентированы. Монахам предписывалось раздеваться, как в спальне, то есть по правилам целомудрия (чтобы лучше соблюдать эти правила, монахи и стали носить нижнее белье). Им не разрешалось опаздывать в баню. Вымывшись, монахи надевали выданное им чистое одеяние и возвращались в монастырь. Вся процедура проходила под наблюдением старшего брата, «благочестивого и целомудренного».
Умывание
Помимо мытья в банях (правила посещения которых, как мы уже видели, были самыми разнообразными), монахам предписывалось мыть руки перед едой и после еды; после сиесты; перед тем, как отправиться на хоры для совершения утрени; после мессы (в аббатстве Флёри горячей водой мыли и руки, и ноги); перед тем, как совершить омовение ног тринадцати бедным в Чистый четверг на Страстной неделе.
Сборник обычаев аббатства Бек упоминает слово «умывание» («ablotorium») более пятнадцати раз. Существовал специальный удар в колокол, возвещавший о том, что готова вода для умывания (об этом говорится в сборниках Бек и Эйнсхема). У мирян «звонить к воде» означало время обеда. Великим постом монахи некоторых аббатств не мыли ноги и не ходили в баню. Но Устав законоучителя устанавливал, что следует омыть ноги пришельцам, постучавшимся у ворот монастыря, в воспоминание о той женщине, которая омыла слезами ноги Иисуса Христа. Устав Ланфранка уточнял, что необходимо вовремя менять загрязнившиеся полотенца для ног.
Борода
В эпоху классической античности бороды носили философы и следом за ними некоторые римские императоры. Борода отпускалась в знак презрения к роскоши и социальным условностям. На Востоке борода служила признаком мудрости. На Западе же, наоборот, варварские народы вряд ли заботились о том, чтобы выглядеть «мудрецами», и борода вновь сделалась здесь синонимом грубости и непросвещенности. Конверзам в монастыре было позволено носить бороду, но отцы ее брили. Однако, как и в случае с баней и мытьем головы, в разных орденах бритье (rasura) совершалось по-разному: у одних бороду брили пять-шесть раз в год; у других – раз в три недели, каждый месяц или каждые пятнадцать дней, перед Пасхой и за два дня до Рождества. Некоторые сборники обычаев запрещали бриться в течение всего Великого поста или сорока дней (надо полагать, что монахи с радостью отказывались от бритья, и перспектива вновь подвергнуться этой процедуре выглядела не самой радужной). Действительно, совершить эту операцию бритвами того времени – немалое испытание, да еще когда это дело поручалось неумелым людям (даже если, в общем-то, каждый монах должен был научиться сам делать это), к тому же и бритье происходило без специального мыла. Я сильно подозреваю, что обычай петь псалмы во время бритья ввели с целью заглушить вопли «клиентов». Отметим, что какими бы аскетами ни были монахи, они не доходили до того, чтобы жертвовать своими щеками ради бритвы подростков, воспитывавшихся в монастыре. Они говорили, что наставники не должны подвергаться этой пытке, если юноши не владеют искусством брадобрея, и, как правило, мэтры сами брили друг друга. Зимой в холодных северных странах это испытание было столь жестоким, что вопрос о бритье принимался капитулом.
У картезианцев подобных проблем не возникало: они вели отшельническую жизнь, и их устав предусматривал, что при входе в келью каждый из них должен был получить гребень, щетку, камень и ремень для правки бритвы.
Мартен оставил нам описание церемонии бритья в аббатстве Фарфа. Вот как, вкратце, все это происходило. Сначала раздавались бритвы, хранившиеся в ларце возле спальни, предварительно наточенные камерарием. Бритье совершали в самом монастыре (в Клюни – в теплой комнате). Братья сидели лицом друг к другу в два ряда. Одни держали в руках бритвы, другие – миски с горячей водой (надеюсь, с мыльной пеной). Тот брат, который брил, снимал рясу и «оперировал» в куколе. Тот, кого брили, снимал рясу и куколь и клал их рядом. Во время бритья пели псалмы, а конкретно – пятый псалом, как уточняет автор. Но стричь ногти или волосы было нельзя до тех пор, пока продолжали петь или пока снова не надевали куколь…
Как быть, если уже звонят к службе, а процесс бритья еще не завершен? В сборниках обычаев предусмотрено и это: монахи должны отправиться в храм, надев свой куколь, но не занимать свои места на хорах и не обнажать голову.
Прическа
В одном старинном сборнике обычаев говорится, что монахи обязаны мыть голову перед Вербным воскресеньем. При этом не уточняется, мыли ли они голову при других обстоятельствах (последнее вполне вероятно).
