— Отлично. Мы еще сможем впить чаю попозже. Вы поможете мне его приготовить. Моя экономка осталась сегодня в своей комнате. День слишком яркий для ее глаз, хотя солнце светит едва-едва. Все, что я могу сделать, это оставить ей еду возле двери и проследить, чтобы она не умерла с голода.
— Вы хотите сказать, что сегодня она вообще не выйдет?
— Нет. Хотя, может быть, попозже она и появится, потому что я видел, как она кормила птичек из окна. Это знак надежды. В плохом настроении она этого не делает.
— Она выпускает кошку, — заметила Мег, взглянув на большое рыжее существо, растянувшееся на кипе холстов и наблюдавшее за ними большими желтыми глазами.
— О, да. Она производит столько шума, когда ее запирают. Мне пришлось настоять, чтобы мисс Берт ее выпустила. А теперь, мисс Берии, — Ганс встал к мольберту, внимательно разглядывая ее, — мы будем продолжать беседовать. Мне хочется, чтобы ваше лицо было подвижным и выразительным. Поэтому, может быть, вам захочется рассказать о себе? Каждая молодая женщина любит поговорить о себе, полагаю.
— У меня очень незамысловатое прошлое.
— Для любого человека его прошлое кажется незамысловатым. Вчера вы вспоминали знакомое лицо. Любовника, да?
— О, нет, просто симпатичного мне человека.
— И что-то случилось? Он оставил вас или вы оставили его? Или вы все еще хорошие друзья?
— Мы не ссорились, — сдержанно ответила Мег.
— Но вы совершенно очевидно не испытываете счастья, вспоминая о нем. Это нелегко, когда человек молод. Ваша семья переживает из-за вашего несчастья?
— Они ничего об этом не знают. Я не живу с ними. У меня только брат и отец. Брат уже несколько лет живет в Индии, а отец женился снова. Я никому из них не нужна. Каждый из нас идет своим путем.
— Это очень мудро. Человек должен расти. Он должен вырастать из первой любви, так же как и из других вещей. Я думаю, тот молодой человек не стоил вас.
Мег удивилась незначительности своей боли. Ганс прав. Она должна была перерасти Дерека, и ей это удалось, хотя она этого даже не ощущала. Мег была готова возродиться к жизни. Перед ней открывалось так много новых возможностей.
— Так-то лучше, у вас в глазах появился яркий свет, — заметил Ганс, энергично работая.
— Дженни сказала, что вы уничтожили ее портрет.
— Да, он не удался. У Дженни особое лицо. Я приложил усилия, но он оказался моим очередным провалом.
— Как и портрет Луизы?
— Нет, тот был лучше. Даже я могу это признать. Но он все равно был недостаточно хорош, хотя Клайв не показал и виду, что он ему не понравился. Было бы странным, если бы он сохранил картину. Авария дала ему повод уничтожить ее, не затрагивая моих чувств.
Его постоянное уничижение начало раздражать Мег.
— Пожалуйста, не будьте таким пессимистом.
Ганс вздохнул и пожал плечами.
— Вы абсолютно правы, мисс Берни. Я не должен быть таким пессимистом. Этот портрет может стать моим триумфом. Если бы вы чуть-чуть подняли подбородок. Пожалуйста, скажите, когда вы устанете. Тогда мы выпьем чаю.
После часа работы они приготовили чай на темной холодной кухне. Мег настояла на своем и вымыла гору немытой посуды, подумав про себя, что со стороны Ганса было очень глупо мириться с таким положением вещей в доме. Затем она отнесла поднос с чаем в мастерскую, пока Ганс ставил поднос поменьше возле дверей мисс Берт. Он громко постучал:
— Мисс Берт! Ваш чай! А как вы себя чувствуете? Вы можете выйти?
Голос Ганса был сочувственным и терпеливым. Мег немного удивила и опечалила маленькая пародия, потому что мисс Берт даже не потрудилась ответить на настойчивые расспросы Ганса, хотя Мег слышала, как та двигается по комнате. Что-то гремело внутри, как будто женщина и впрямь была слепа и постоянно на что-то натыкалась. Но дверь так и не открылась, пока возле нее стоял Ганс.
Он пришел в мастерскую.
— Сейчас она заберет свой поднос. Не хочет, чтобы ее видели в таком состоянии. Я сказал ей, что вы придете, и она стала еще более неуловимой. Если это подходящее слово. — Он подмигнул Мег. — Мисс Берт подкармливает птичек, а я кормлю ее, как большую птицу. Жизнь такая странная штука.
Во всяком случае, в этом доме, подумала Мег и обнаружила, что стала такой же любопытной, как Саймон в отношении мисс Берт.
— Я могу поговорить с ней через дверь? Может быть, она впустит меня в комнату, поскольку я женщина. Откуда вы знаете, что она на самом деле здорова?
— Вы слышали, как она ходит. Она здорова, за исключением рассудка. Если в этот раз она станет еще хуже, я отправлю ее к сестре. Я больше не могу нести за нее ответственность.
Мег не удивилась, когда увидела Саймона на другом конце улицы, выйдя из дома Ганса. Она догадалась, что он будет за ней наблюдать. Мег не понимала, почему ей должно было доставлять удовольствие его присутствие, так как его внимание занимала не только она. Его интересовали и другие вещи. Ночная деятельность Клайва, например, или развитие способностей Ганса.
Никто в деревне не мог понять, что из себя представлял Ганс, кроме мисс Берт, слонявшейся по комнате. И ее Мег не смогла увидеть…
Саймон разговаривал с пожилой женщиной, но когда заметил, что Мег подошла, он прервал беседу и направился к ней.
— Ну что, ангел?
— Не называйте меня так! — попросила Мег.
— Тема становится слишком утомительной? Как поживает маэстро?
— Прекрасно.
— Как удались подготовительные этюды?
— Он мне их не показал.
Саймон кивнул, ничему не удивившись.
— Вам следовало настоять. Я вам говорил об этом.
— Зачем? Чего бы я этим добилась?
— Полагаю, вы правы. Пока ничего. Вы хорошо разбираетесь в живописи?
— Вообще не разбираюсь.
— Жаль, — коротко ответил Саймон.
— Саймон, что это? Вы постоянно подстерегаете меня и засыпаете кучей вопросов. Это сбивает с толку.
Саймон улыбнулся, глаза весело сверкнули.
— Вы встретились с мисс Берт?
— Нет.
— Вы пытались?
— Ее дверь была заперта. Я пыталась попасть в комнату, пока Ганс не видел. У меня была всего минута. — Мег взглянула на лицо Саймона, теперь внимательное и спокойное. — Вы думаете, ее не было в комнате? Она была. Я слышала, как она там ходила. Она взяла свой поднос с чаем. Но кошка была в студии, — добавила Мег задумчиво.
— Я только что разговаривал с соседкой из дома напротив, — сказал Саймон. — Она иногда может видеть, что происходит в комнате мисс Берт. Она говорит, что видела только старую женщину, стоящую там. Но она, похоже не двигалась. С другой стороны, — сейчас Саймон, казалось, оценивал свидетельства, — птичкам, как обычно, насыпали корм на подоконник. В старой леди был элемент садизма. Она кормила птичек, чтобы ее кошка могла ловить их.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
