– Ладно, я пойду, – торопливо сказал Бабкин и двинулся к калитке. – Вечером увидимся. Да, как там Вероника? – вспомнил он.
Маша немного подумала, прежде чем ответить.
– Плохо, – честно сказала она в конце концов. – Только из-за детей держится.
Сергей понимающе кивнул и скрылся за углом дома.
Поговорив с экспертом, Забелин нажал «отбой» и сразу набрал новый номер.
– Валера? – спросил он. – Слышь, Валер, ты еще не в Игошине? Когда доедешь, зайди к Егоровым и скажи, что они могут забирать тело из морга.
Валера начал говорить про экспертизу, и Забелин раздраженно отозвался:
– Да чего там ее делать, ту экспертизу? Готова она, сказано тебе. И так все понятно. Да, как и говорили, задушили ее. В общем, все понял? Выполняй.
Вероника никак не могла сосредоточиться. Последние два дня она начинала одно дело за другим и тут же бросала. Большой поддержкой оказалась Ирина, и Вероника была очень благодарна дочери – та взяла на себя Димку, и вместе с Костей они развлекали его, как могли. «Боже мой, у нее же скоро экзамены! – в ужасе вспомнила Вероника. – Это невозможно!»
Она не уточняла, что именно невозможно, потому что невозможным было все: и страшная смерть матери, и арест Мити, и все ее терзания и сомнения, из-за которых она не могла заснуть ночью. Снова подумала: «Как там Митенька, бедный?» – и опять чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки. Навстречу по тропинке шла Маша, и предстояло обсудить с ней очередную проблему.
– Вероника, здесь и думать не о чем, – недоуменно сказала Маша, выслушав ее. – Поезжай в город, похоронишь… – она чуть было не сказала «маму», но спохватилась и исправилась: – Похоронишь Юлию Михайловну, через два дня вернешься.
– Ты думаешь, мне хватит двух дней? – Вероника никогда не занималась похоронами и даже представить не могла, что ей предстоит делать.
– Конечно, – кивнула Маша, беря подругу под руку. От прикосновения ее крепкой руки Вероника почувствовала себя немного лучше. – Позвонишь в похоронную контору, телефон узнаешь в справочной, дальше они сами все расскажут. Денег я тебе дам.
– Не надо… – слабо запротестовала Вероника, но Маша даже слушать ничего не стала, понимая, что с деньгами у Егоровых сейчас туго.
– За детей не беспокойся, – продолжала Маша, – за Димкой я присмотрю, а Ирина у тебя совсем взрослая, поможет мне.
Она остановилась и с тревогой взглянула на бледное, за последние два дня ставшее каким-то остреньким, мышиным лицо подруги.
– Вероника, может быть, мне похоронами заняться? – предложила она, чуть подумав. – А ты останешься здесь…
Но та решительно покачала головой:
– Нет, Машенька. Спасибо тебе большое, милая моя, но это я должна сделать сама.
Маша не стала настаивать, и уже через полтора часа Вероника, собравшись и дав последние наставления детям, шла к автобусной остановке. Опаздывать не стоило – следующий автобус шел только вечером.
Оперативники приехали к обеду, когда уставший от бессмысленного и бесполезного ожидания Бабкин готов был лезть на стену. Но, увидев двух парней, вылезающих из машины, сразу воспрял духом. Младший выглядел серьезным, сосредоточенным, соваться к нему с расспросами, наверное, пустое дело, а вот старший Бабкину понравился – без лишнего гонора, взгляд спокойный, походка уверенная. Сергей считал, что по походке можно сказать о человеке больше, чем по его лицу. Не о каждом человеке, понятно, только о мужчине. Женщины – существа на каблуках, а каблуки искажают впечатление.
Подождав, пока парни закончат работать в одном из крайних игошинских домов, Бабкин подошел к ним и достал пачку хороших сигарет. Сигареты – обязательный атрибут знакомства, своего рода традиция, способ установления дружеских отношений, ничуть не худший для начала, чем бутылка. Сигареты были приняты благосклонно, и Сергей откровенно рассказал, кто он и чем занимается. Хитрить не стоило, да и незачем было. Спустя полчаса, покурив перед домом на старом срубе и найдя двух общих знакомых, что только способствовало сближению, Бабкин с Валерой обсуждали дело об убийстве Ледяниной.
…Вышедший из соседнего дома старик недовольно взглянул на троих мужиков, вот уже сорок минут протиравших штаны на бревнах. «Лодыри, – обругал он их. – Вот того, здорового, впору в борону запрягать, а он наверняка языком почешет и водку пить пойдет. Эх, гнилой пошел молодняк!» И, осуждающе покачав головой, старик вернулся во двор.
Увидев возвращающегося аккурат к обеду племянника, Дарья Олеговна сразу поняла, что дело плохо. Лицо у него было мрачное, насупившееся, и тетушка не рискнула расспрашивать его. Пусть сначала отойдет, грибного супчика поест, а там и поинтересоваться можно.
Деликатность тетушки Бабкин оценил, но веселее от этого не стал.
– Дохлая затея, – с порога объявил он Макару, валявшемуся на диване и обдумывавшему, стоит стянуть у курицы хоть одно яйцо или нет. – Надо им сказать, Макар, что ничего не выйдет. Вопрос только в одном – как это деликатно сделать? Елки, да никак!
Он тяжело опустился на стул и облокотился на стол.
Макару не нужно было спрашивать, кому «им» и что «не выйдет».
– Поговорил, значит. – Он не спрашивал, а утверждал. – Ничего не выяснил.
– Выяснил! – взорвался обычно уравновешенный и спокойный Бабкин, редко повышавший голос. – Все я выяснил, мать его!
В комнату вошла Дарья Олеговна и недовольно сказала:
– Тебя от магазина, должно быть, слышно. Что раскричался-то?
– Извини, тетя Даша, – буркнул Бабкин. – Расстроился. Просили помочь, а сделать ничего не смогу. Короче, Макар, никто ничего не видел. Нет свидетелей, понимаешь?
Макар, внимательно слушавший Бабкина, кивнул.
– Вернее, один есть, он и видел Егорова возвращающимся домой примерно в то время, когда старуху убили, – продолжал Сергей. Тетушка смотрела на него, нахмурившись. – И есть люди, с которыми женщина время от времени разговаривала и на свою тяжелую жизнь жаловалась.
– Говорила, что зять хочет ее извести, – снова понимающе кивнул Макар.
– Скучно с тобой, все знаешь, – хмыкнул Бабкин. – Вот именно. Гуляла наша покойница по саду, общалась с народом. Результат общения известен.
– Еще она с соседями ссорилась, – напомнила Дарья Олеговна.
– Ссорилась, – согласился племянник. – И что? Да ничего. Соседи и сами честно признают факт ссор, никто из них по Ледяниной особенно не скорбит. Но ты понимаешь, Макар, что все значит? Оперативники всех людей опросили, никаких зацепок не нашли. Вообще никаких! Один Дмитрий Егоров у них подозреваемый, потому что на нем все концы сходятся. А больше никому, кроме него, Юлию Михайловну Ледянину убивать не нужно было.
– Наволочка, – лениво протянул Макар.
– Ты предлагаешь пятьдесят домов обыскать? – скептически усмехнулся Сергей. – А заодно и огородов? Забудь про наволочку, мы ее не найдем никогда в жизни.
– Восемьдесят домов! – возмущенно поправила его тетушка Дарья. – Игошино, если хочешь знать, раньше селом было, до войны здесь церковь стояла…
Но племянник явно не был настроен выслушивать историю деревни, и Дарья Олеговна замолчала.
– Слушай, Серега, – Макар сел на своем диванчике и задумчиво посмотрел на Бабкина, – а кого ты в траве выслеживал?
– Ты о чем? – не понял тот.
– «Тощий такой гриб, гнилой. Если не ошибаюсь, Раскольников его фамилия», – процитировал Илюшин, и у Бабкина расширились глаза.
– Точно! – вспомнил он. – Елки, Макар, ну у тебя и память! Я думал, ты спал тогда!
– Вы о чем, а? – забеспокоилась Дарья Олеговна, переводя взгляд с одного на другого. – Что за гриб? Почему гнилой? Сережа, ты что молчишь?
– Вспоминаю, – отозвался племянник и в двух словах рассказал, что случилось тем вечером.
– Ну и при чем же здесь убийство? – разочарованно пожала плечами тетушка. – Кто-нибудь из наших алкашей испугал девчонку, вот и все дела.
Макар с Бабкиным переглянулись. Ни тому, ни другому не требовалось проговаривать вслух то, что было ясно обоим: никакими алкашами около бани Липы Сергеевны и не пахло.
– Знаешь, Сережа, а давай-ка я тебе погадаю, – неожиданно предложила Дарья Олеговна, роясь в кармане фартука. – Может, карты и подскажут, кто твою красавицу пугал.
Достав засаленную колоду, быстро раскидала карты по столу под недоуменными взглядами Макара и племянника.
– Тетя Даша, а ты столоверчением не занимаешься? – хмыкнул Сергей. – По ладони не гадаешь? Хочешь, я тебе свою линию ума покажу?
– Ой, была бы она, та линия… – пренебрежительно отозвалась тетушка, не глядя на него. – Между прочим, зря смеешься! Карты о многом рассказать могут, если правильно спрашивать. Меня старая Марья Ковригина, знатная гадальщица, научила.
Она метала одну карту за другой, время от времени на секунду задумываясь. Макар сдерживал смех, Бабкин нарочито громко зевал. Дарья Олеговна не обращала на них внимания, погруженная в чтение расклада и время от времени бормотавшая:
