— Итак, я должен задать вам несколько вопросов, — сказал он.
— Почему вы не включите свет? — спросила Тимена.
— Так вы не можете меня видеть.
Внезапно дикая радость охватила ее. Раз они не хотят, чтобы она видела кого-нибудь из них, значит, освободят ее!
Хеллстром прочитал ее реакцию по показаниям приборов и сказал:
— Вы вели себя в лесу истерично. Вы думали, мы собираемся нанести вам вред?
Она попыталась понять, что означает этот вопрос. Если связать его со всем, подобно рождественской индейке, — это не говорит о добрых намерениях.
— Я была испугана, — ответила Тимена. — Я в кого-нибудь попала?
— Вы убили пятерых и ранили двоих, — сказал Хеллстром.
Она не ожидала такого хладнокровно искреннего ответа, и он потряс ее. Пятеро убитых? Смогут ли они освободить ее после этого?
— Мне показалось, я попала в западню, — сказала она. — Мой… мой муж не вернулся, и я осталась… одна. Я ужасно испугалась. Что вы сделали с Карлосом?
— Мы не причинили ему боли, — сказал Хеллстром. «И это правда», — сказал он себе. Трудно лгать в глаза, даже Внешним. Сказанное им соответствовало действительности. Дюпо был без сознания, когда его тело скользнуло под ножи, а оттуда в разлагающие флюиды Котла. Он не страдал от боли, и смерть накрыла его до появления проблесков сознания. Ножи работали быстро.
— Почему вы меня связали? — спросила она.
— Чтобы вы были в одном месте, пока я буду задавать вопросы. Ваше имя?
Они найдут ее фальшивые документы, подумала она.
— Меня зовут Тимена — Тимена Дюпо.
— Расскажите мне о правительственном агентстве, на которое вы работаете.
Бе сердце пропустило удар, но она сумела сохранить видимость самообладания:
— Прав… я не работаю ни на какое правительственное агентство! Мы были в отпуске. Мой муж продает фейерверки.
Хеллстром печально улыбнулся, глядя на показания приборов. Значит, верно. Они оба работают на агентство, и-это агентство очень любопытно. Из слов Портера можно было это понять. Но Портер ничего не сказал о «Проекте 40». Может быть, эта женщина что-нибудь скажет? Он ощутил убыстрение пульса. Подобного рода опасность всегда страшила Муравейник, но здесь было нечто, возбуждавшее его охотничьи инстинкты.
— Ваше агентство — это ЦРУ? — спросил Хеллстром.
— Я просто домашняя хозяйка! — возразила она. — Где Карлос? Что вы сделали с моим мужем?
Хеллстром вздохнул. Не ЦРУ — если верить показаниям приборов и при условии, что она знала подлинную цель исполняемой работы. Но, может быть, она не знала. Подобного рода агентства имеют склонность на одну маску надевать другую, и так без конца.
— Не беспокойтесь о своем муже, — сказал он. — Вы скоро соединитесь с ним. Нам, однако, известно, что вы не просто домашняя хозяйка. Просто домашние хозяйки не носят с собой такое оружие. И они не демонстрируют такую профессиональную подготовку.
— Я не верю, что кого-нибудь убила, — заявила она.
— Но это так.
— Карлос настоял, чтобы я носила оружие. Он научил меня стрелять.
Снова ложь, заметил Хеллстром. Он чувствовал себя обманутым. Почему она продолжала увертываться? Могла бы уже понять, что соучастник ее выдал. Его вопросы не могли этого скрыть. Хеллстром заставил себя прочитать протокол допроса Дюпо, не пропуская ничего. Что сделала эта безжалостная молодежь, она сделала это во имя всего Муравейника. Он подумал, сумеет ли он подвергнуть ее химической редукции личности? Молодые выступали против этой процедуры: хотя и безболезненная, но получаемые результаты ненадежны. Применение метода к Портеру дало рабскую идиотию. Героическая тотальность такой попытки вела к стиранию воспоминаний по мере их извлечения. Он не хотел повторения той попытки с Портером и решил не прислушиваться к чувству внутреннего неприятия. Раз надо, значит надо. Он продолжит допрос, пока она не подозревает, что ее эмоции контролируются, и пока ему удается получать от нее новую информацию. Магнитные ленты крутились и записывали все происходящее. Позднее их подвергнут всестороннему анализу. Даже центральный компьютер может быть привлечен к анализу, хотя Хеллстром и не верил в такую помощь. У него не было эмоций. Не имея эмоций, компьютер мало чем мог помочь, сталкиваясь с человеческими проблемами.
— Почему вы лжете? — спросил он.
— Я не лгу!
— Является ли агентство, на которое вы работаете, отделением Государственного департамента США?
— Если вы мне не верите, отвечать не имеет смысла. Я просто не понимаю, что происходит. Вы преследуете меня, сбиваете, связываете, и все это…
— И вы убили пятерых моих друзей, — напомнил он ей. — Почему?
— Я не верю вам. Вы меня лучше отпустите. Карлос очень важный человек в компании. Нас будут искать, если я не позвоню.
— Если вы не доложите? — Хеллстром смотрел на приборы. Здесь она говорила правду, впервые.
— Нет, не так!
Значит, она должна давать отчет, может быть, регулярно, подумал Хеллстром. Молодые не извлекли этой информации из Дюпо. Следовательно, они не спрашивали.
— С какой целью вас послали сюда?
— Меня не посылали!
Она ухватилась за возможность развить в деталях свою легенду: о долгих часах работы Карлоса, редких отпусках, его интересе к птицам, ее собственном интересе к рисованию. В ее рассказе ощущалась некоторая практичность, нотка реальной семейной жизни. Ей даже почти захотелось, чтобы так было в действительности. Карлос не был таким уж плохим, несмотря на… Она прервала свой рассказ от внезапно пришедшей мысли. Она смутила ее. В ней имелся внутренний смысл. Почему она думала о Карлосе в прошедшем времени? Карлос мертв! Она ощутила уверенность в этом. Что такого сказал этот тип в темноте, что дало ей эту уверенность? Она верила своим инстинктам, и страх охватил ее.
Хеллстром заметил ее состояние по приборам и попытался отвлечь ее.
— Вы голодны? — спросил он.
Ей было трудно говорить, но все же, несмотря на сухой рот, Тимена ответила:
— Нет, у меня ужасно болит лодыжка.
— Мы позаботимся скоро о ней, — успокоил ее Хеллстром. — Скажите мне, миссис Дюпо, если вы были так напуганы, то почему не попытались вернуться на машине в Фостервилль?
«Да, именно это мне и надо было сделать!» — сказала она себе. Но тут же подумала, что этот и его друзья были готовы к такой попытке и ей бы не удалось добраться до города.
— Наверно, я что-то напутала. Она не заводилась.
— Довольно странно, — сказал Хеллстром. — У нас она завелась моментально.
Значит, они увезли и домик на колесах! Они уничтожили все следы пребывания Дюпо и Гринелли — оба мертвы. Слеза покатилась по ее левой щеке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
