— А, гости дорогие, вы тут! — заулыбалась Еремеевна. — Вот и ладненько. Ты, девонька, убери пока наряды, после примеришь, а пока давайте-ка все к столу.
После трапезы Павел и Мирлис ушли, всячески поблагодарив хозяйку. Мы с Еремеевной занялись тряпками. Закончив меня наряжать, бабка довольно оглядела с головы до ног.
— Эх, косы коротковаты.
— Где ж их взять? Эти-то недавно отрастила. Знала бы, что в переделку попаду!
— И зачем стричь? Волос хороший, крепкий, густой.
— У нас трудно с длинными волосами. Утром на работу, с работы вечером по магазинам. Когда тут косами заниматься?
Еремеевна странно посмотрела на меня, но промолчала. Точно, не поняла и половины того, что я сказала. Захотелось посмотреть на себя со стороны, эх, сюда бы зеркало, как у Василисы! Ну да ладно, что поделаешь, пойду к ней, тогда и посмотрюсь.
— Одного не понимаю, — задумчиво проговорила, пытаясь рассмотреть узор на подоле. — Зачем мне такой наряд?
— Сегодня царский пир. Василиса с сестрами там будут — новые женихи прибыли. Государь решил дочерей спервоначалу на пиру показать, может, кто и позарится.
— Это что же — и старшую?!
Бабка хихикнула:
— К ней няньки приставлены, да и Василисе государь велел, что-нибудь сделать, чтобы та хоть на день откушать по-людски смогла.
— Ох, боюсь, всего Василисиного искусства не хватит остановить эту бездонную бочку, а что до нянек — как это смотреться-то будет? Они что у неё изо рта куски будут вырывать?
Еремеевна только рукой махнула.
— Что уж там, государь всё понимает, а куда деваться? Надобно пристраивать. Ты вот что, Василиса велела на пир приходить, а потом она тебя и домой отправит. Всё одно в терем идти придётся.
Хочу ли я побывать на царском пиру? Хотела, да ещё как! Это ж надо — такое мероприятие! На «балу» я была, правда женишок тогда оторвался в бесплатном буфете так, что едва домой добрёл, боялась, придётся его на себе нести. А тут такая возможность!
Хозяйка, собрав меня, прихватила какой-то узелок, я прихватила свою котомку, и мы отправились в царский терем. Знала бы, что меня ждёт!..
Василиса встретила, как родную. Осмотрела со всех сторон и похвалила, как выгляжу. Потом неуверенно проговорила:
— Настя, нужна твоя помощь. Ты присмотрись к гостям. Если заметишь что необычное, мне скажи. Я буду при батюшке, да при женихе, отвлекаться не смогу. Эх, если бы ты могла мне помочь…
— Царевна! Да там всё будет необычно, как я пойму, что вам надо? А помочь всем сердцем хочу, чем только?
— Пока просто присмотрись. Потом мне расскажешь, что увидишь. Приму твою помощь, любую, какую оказать можешь! Да, и вот ещё что — не знаю, как в твоем мире, а у нас меда да вина крепкие, старайся не пить. Захмелеешь — вместо дома можешь бог весть куда попасть.
Поблагодарила за предупреждение и порадовалась, что не люблю спиртное.
Меня провели в комнатку, где собрали молодых женщин, как я поняла — тех, кто должен присутствовать на пиру. Странно, я-то думала, на такие мероприятия девушек не пускали, но, среди явно замужних матрон, заметила не одну незамужнюю боярышню. Видимо мероприятие могло послужить матримониальным планам родителей, или смотрины проводились не только для царевен.
Мне, как гостье царевны (хоть и младшей), окружающие оказывали почет и уважение, выразившиеся в желании подрумянить бледные щёчки (от чего категорически отказалась — краска не вызвала ни малейшего доверия), поправить оголовье, или зарукавье. Ох, и надоели же они мне! Кто бы только знал как.
В зал впорхнули стайкой ярких птичек. Должна признать — зрелище, представшее моим глазам, восхитило.
Зал оказался не так велик, как рисовало воображение. Во всяком случае, ничего общего с фильмами, и иллюстрациями к сказкам, где стол накрыт человек на триста. Столы выстроились покоем вдоль стен. И сидели за ними вовсе не друг против друга, а как-то не рационально — в один ряд, вдоль стеночки. По центру сновали слуги, разносящие на огромных блюдах еду.
Дамы расселись по своим местам. Хотела бы знать, как нас распределяли. Пришлось подчиниться ловкому слуге в красной рубахе, дернувшему за рукав, и показавшему глазами на моё место.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Царь-батюшка Василий Двенадцатый поприветствовал гостей и произнес первый тост.
Все опустошили кубки, или чаши, бог его знает, как они правильно называются, но мне показались мисками на ножке. Надо, однако, быть справедливой — дамам выдали посуду помельче, хотя мне было всё равно — я только пригубила неожиданно приятный напиток, совершенно, как показалось, безалкогольный.
А потом гости набросились на еду. Мама родная, как они ели! У меня сложилось впечатление, что специально неделю голодали, чтобы произвести впечатление на хозяев. Огромные ножи мелькали как пёрышки, отрезая от мясных туш крупные ломти и кидая их на тарелки.
На мое счастье вилки выдали. Прогресс двигался и здесь. Когда Еремеевна предложила посетить это мероприятие, единственным, что меня тревожило — как быть с незнанием местного этикета. Сервировка была привычная, даже слишком изысканная, судя по манерам окружающих. Мужчины обходились без особых тонкостей, а вот женщины ели церемонно и мне приходилось периодически посматривать на соседок, чтобы определить каким прибором что едят, и главное, как это делают.
Наелась быстро, и теперь могла бы внимательно осмотреться, если бы не соседи. По обеим сторонам от меня сидели настоящие богатыри. Хотелось назвать их «толстый» и «тонкий». Один — детина кровь с молоком, причём крови явно больше. Я первое время потрясенно смотрела, как он из своей миски выливает в рот с пол-литра вина, даже не глотая, одним махом, а потом заедает поросячьей ногой, ловко орудуя ножом. Отрезал от души и я замирала, ожидая, что вот-вот кусок застрянет в глотке. Ха! Всё пролетало со свистом.
Постепенно поняла, почему столовые приборы отличаются от привычных мне — они рассчитаны на большие куски, и меня перестали удивлять манеры сидящих за столом. В конце концов, каждый живет так, как нравится. А поесть на Руси любили всегда.
Обратила внимание на соседа справа. Этот оказался чем-то смахивавшим на скелет, хотя и не выглядел немощным. Просто есть такие мужики, мяса нет одни жилы. Силой такие, обычно, не обделены, и я почему-то была уверена, если эти двое сойдутся в бою, толстяку несдобровать. «Тонкий» ел спокойно, хотя в количестве поглощаемого не отставал. Как, интересно, при подобном рационе можно сохранить фигуру? Наверно из тех, про кого говорят — не в коня корм.
Взяла со стоявшего на столе блюда большой печатный пряник, и, положив его на тарелку, отламывала маленькими кусочками, отбиваясь от расспросов соседей. Оба распускали передо мной хвосты как павлины, не забывая между тем расспрашивать — откуда я, кто отец и прочее. Пришлось прикидываться скромницей, от робости и смущения, потерявшей дар речи. Помучившись, обоим надоело тратить время на мое мычание, пожатие плечами и перебирание подола. Мужики занялись беседой о делах минувших дней, благо их рост позволял с лёгкостью переговариваться через мою голову.
Облегчённо выдохнув, осмотрелась.
Пир был в разгаре. Рядом с царём Василием, в центре стола, сидели все три дочери. Наконец смогла посмотреть на жениха Василисы. Да уж, должна сказать — глаза навыкате, отвисшие губы, крупные зубы, жадно грызущие куриную ногу… Основательно заправляясь, женишок успевал бросать грозные взгляды на гостей, посмевших смотреть на царевну. Иван выпячивал свою тощую грудку, и грозно хмурил брови.
Василиса Прекрасная, к моему удивлению, ела как птичка, едва прикасаясь к положеному на тарелку. Присмотрелась. Царевна положила себе аппетитный кусок жареного гуся, со стороны младшей Василисы чуть заметно блеснуло. Василиса Прекрасная сморщилась, бросила на сестру гневный взгляд, но подать голос не посмела и едва прикоснулась к еде. Хотела бы я знать, что там наколдовала сестричка? Не забыть бы потом спросить, если время будет…
Несмеяна сидела, не поднимая глаз, видимо выполняла приказ отца. Кислая мина лежала на личике неизгладимо, так что все царевны выглядели невесело. Но народу нравилось. До меня долетели высказывания вот де, какие скромницы, не кажут радости от предстоящего замужества. Причём говорилось это вполне серьёзно.
