Второй фарс короче первого и носит название «Кража меча». Некий благородный господин зовет своего слугу Тарокая и говорит ему, что собирается слегка поразвлечься. Велев Тарокая следовать за ним, он выходит из дома. По пути они встречают еще одного благородного господина, несущего в руке прекрасный меч и направляющегося на молебствие в святилище Китано в Киото. Тарокая указывает своему господину на красоту меча и говорит, что будет здорово, если им удалось бы завладеть им. Тарокая берет меч своего хозяина и подходит к незнакомцу, чье внимание сосредоточено на рассматривании товаров, выставленных в лавке. Тарокая кладет руку на гарду меча незнакомца, а тот, выхватив меч Тарокая из ножен, резко оборачивается и пытается зарубить вора. Тарокая убегает со всех ног, усердно молясь о сохранении своей жизни. Незнакомец уносит меч, который Тарокая позаимствовал у своего хозяина, и идет своей дорогой к святилищу, неся два меча. Тарокая издает глубокий вздох облегчения, когда видит, что его жизни ничто не угрожает, но как он скажет хозяину о том, что упустил его меч? Однако делать нечего, он должен возвращаться и облегчить свою душу. Его хозяин сильно гневается. И они вдвоем, посоветовавшись, поджидают возвращения незнакомца из святилища. Тот появляется и объявляет, что идет домой. Хозяин Тарокая нападает на незнакомца сзади и хватает его за руки, приказав Тарокая найти веревку и связать его. Плут приносит веревку, но, пока готовится связывать, незнакомец валит увальня с ног ударом меча. Хозяин призывает его побыстрее встать и вязать господина сзади, а не спереди. Тарокая обегает дерущихся сзади, но так неловко, что по ошибке заарканивает петлей веревки голову своего хозяина и увлекает его за собой на землю. Незнакомец, видя это, убегает, смеясь, с двумя мечами. Тарокая, перепуганный своим промахом, тоже улепетывает, хозяин преследует его по сцене. Надо отметить, что общая беготня – законный и неизменный финал пьес кёгэн.
ЗАМЕТКИ ОБ ИГРЕ В НОЖНОЙ МЯЧ
Кемари – игра в ножной мяч – в большой чести у императорских придворных Японии. Дни, когда проводится эта игра, аккуратно отмечаются в Дайдзёкан Ниси, или правительственном бюллетене. Например, в номере от 25 февраля 1869 года мы находим две статьи: «Император пишет иероглифы доброго предзнаменования» и «Во дворце прошла игра в ножной мяч». Эта игра впервые была привезена из Китая в год правления императрицы Кокиёку в середине VII века. Император Момму, который правил в конце того же века, был первым императором, который занимался этим видом спорта. Его высочество Тоба II стал отличным знатоком этой игры, как и аристократ Асукаи Тюдзё, и с того времени во дворце было образовано нечто схожее с футбольным клубом. В дни крайней бедности микадо и его двора семейство Асукаи, несмотря на свой высокий ранг, имело обыкновение восполнять свой скудный доход уроками игры в кемари – ножной мяч.
УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ФУНАКОСИ ДЗЮЭМОНА
Доблестные подвиги и чудесные приключения Фунакоси Дзюэмона, как и Робин Гуда и его разбойников, возможно, скорее легендарные, чем исторические, но даже если все или часть подвигов, которые ему приписывает поверье, окажутся выдуманными, предание о нем передает подлинную картину нравов и обычаев. И прежде всего история о том, как он отомстил жене, которая обесчестила его, и ее любовнику, демонстрирует ту значимость, которую японцы придают святости брачных уз.
В 50-й и 51-й главах «Наследия Иэясу», уже ранее цитируемого, говорится: «Если замужняя женщина, принадлежащая к сословию крестьян, ремесленников или купцов, тайно вступит в связь с другим мужчиной, мужу нет необходимости подавать жалобу на этих лиц, пороча таким образом высокие человеческие отношения, но он может предать их обоих смерти. Тем не менее, если он убьет одного из них и пощадит другого, его вина будет равносильна вине преступника.
Однако в случае, если прибегают к совету, прелюбодеи, которые не были убиты на месте, принимают желание оскорбленного относительно того, предавать их смерти или нет.
Род людской, в чьих телах мужское и женское начала вызывают естественное влечение к одному и тому же объекту, не смотрит на подобные интриги с отвращением, и рассмотрение таких дел требует особо тщательного обдумывания.
Считается, что мужчины и женщины из сословия воинов не должны давать повод к беспокойству, нарушив существующие правила. И тот, кто нарушит правила либо похотью, либо легкомысленной беседой, либо недозволенной связью, должен быть наказан без промедления, без особого рассмотрения или обдумывания, в отличие от подобного случая в сословии крестьян, ремесленников и купцов».
Как и уголовное преступление, нарушение супружеской верности наказывалось по законам Древней Японии распятием на кресте. Позднее за него наказывали обезглавливанием и позорным выставлением отрубленной головы на всеобщее обозрение. Но если нарушение супружеской верности сопровождалось убийством оскорбленного мужа, виновные по сей день наказываются распятием на кресте. В настоящее время мужу больше не позволяется вершить правосудие лично: он должен сообщить об этом случае правительству и вверить государству право отомстить за свою поруганную честь.
Брачные узы священны, пока они длятся, закон же, который разрывает их, на удивление несложен, или же, скорее, такого закона нет: мужчина просто выставляет жену за дверь, когда ему заблагорассудится. Пример такой практики проиллюстрирован в рассказе о сорока семи ронинах. Мужу достаточно всего лишь нужно сообщить об этом своему господину, и церемония развода свершилась. Так, хатамото, который развелся со своей женой, в дни власти сёгуна сообщает об этом сёгуну. Подданный даймё сообщает об этом своему князю.
Однако к институту развода, кажется, прибегают редко, вероятно благодаря практике содержания наложниц. Часто спрашивают, полигамны ли японцы. Ответ: и да и нет. Японец женится на единственной жене, но может, в соответствии со своим положением в обществе и средствами, иметь, кроме нее, одну или несколько наложниц. У императора двенадцать наложниц – кисаки, и Иэясу, намекая на то, что избыток в этом отношении teterrima belli causa,[55] своей властью установил, что князья могут иметь восемь, офицеры высшего ранга – пять, а обычные самураи – две наложницы. «В древние времена – пишет он, – падение замков и низвержение царств – все происходило только по этой причине. Почему же тогда не принять меры предосторожности против потакания страстям?»
Различия между положением жены и наложницы четко обозначены. Законная жена для наложницы – все равно что господин для вассала. Наложничество в Японии узаконено. Сын наложницы не является незаконнорожденным, и его ни в коей мере не считают дитем стыда, и все-таки, как правило, сын рабыни не бывает наследником при наличии сына от свободнорожденной, поскольку сын от законной жены наследует прежде сына от наложницы, даже если последний и старше. Часто случается, что человек благородного происхождения, имеющий детей от наложниц и не имеющий их от законной жены, выбирает собственного младшего брата или даже усыновляет сына каких-нибудь дальних родственников, чтобы тот наследовал ему в фамильных почестях. Считается, что родословная таким образом сохраняется в фамильных почестях, а линия рода остается более чистой. Закон наследования, однако, чрезвычайно неточен. Отличные душевные качества иногда будут гарантировать наследие предков побочному сыну, и часто случается, что сына наложницы, которому нельзя наследовать собственному отцу, усыновляет как наследника какой-нибудь родственник или друг, занимающий более высокое общественное положение. Если жена человека благородного происхождения имеет дочь, но не имеет сына, обычно усыновляют юношу из подходящей семьи и соответствующего возраста, который женится на этой дочери и станет наследником как сын.
Принцип усыновления универсален для всех сословий, от императора до его ничтожнейшего подданного. Род не считается прерванным, потому что приемный сын наследует имущество. Если же дворянин умирает без наследника мужского пола, собственного или усыновленного, его земли и имущество передаются в пользу государства. Предмет особой заботы состоит в том, чтобы усыновляемый происходил из сословия, соответствующего сословию того семейства, в которое его принимают.
Шестнадцать лет и выше считается брачным возрастом для мужчины, юношей старше этого возраста обычно не усыновляют в качестве наследника, однако молодой человек, стоящий на пороге смерти, может усыновить человека старше себя, чтобы род не прервался.
Описание свадебной церемонии можно найти в приложении.
* * *В старые добрые времена на острове Сикоку[56] жил некий Фунакоси Дзюэмон, храбрый самурай и воспитанный человек, который был в большой чести у князя, его хозяина. Однажды во время пьяной пирушки между ним и его собратом-офицером вспыхнула ссора, которая закончилась поединком, в котором Дзюэмон убил своего противника. Когда Дзюэмон протрезвел и осознал, что сделал, он почувствовал угрызения совести и решил было вспороть себе живот, но, получив личный вызов от своего господина, отправился в замок, где князь сказал ему:
