— Спасибо, — улыбка вышла еще менее натуральной, чем предыдущая. — Мэдди, если ты так беспокоишься, то можешь поспать тут. Я все равно не собираюсь возвращаться в постель, — я с напускной беспечностью взмахнула книгой. — Чтения мне хватит до утра.
Так и вышло. Мадлен поначалу было неуютно находиться в чужой кровати, но усталость все же оказалась сильней. Через некоторое время девушка незаметно для самой себя обняла подушку, сбила по привычке ногами одеяло в ком, стала дышать легче и размеренней — и заснула. Я же проверила, крепко ли заперты ставни, и приготовилась вникать в запутанную историю любви честной гувернантки по имени Мэри Даллас и ее бессовестного нанимателя, некоего провинциального землевладельца. Судя по первым главам, дело должно было закончиться свадьбой.
Дело вкуса. Лично я бы такому «хозяину» подала бы кофе с синильной кислотой в первый же день. Ну, в крайнем случае, на второй.
С рассветом отступили и ночные страхи. Когда солнце заливает яркими лучами округу, а где-то за рекой поет сумасшедшая птица, перепутавшая лето с весной, трудно бояться мертвецов. Стало стыдно за свое поведение — приснился кошмар, так они всем сняться, стоило ли злоупотреблять сочувствием бедняжки Мэдди? Пожалуй, лишь то, что Мэдди — с цветущим румянцем на щеках, улыбающаяся и прекрасно выспавшаяся — никак не выглядела бедняжкой, несколько мирило меня с произошедшим.
Эллис и доктор Брэдфорд к завтраку не спустились. Мистер Джонс охотно рассказал мне, что они вернулись в особняк глубоко за полночь, а с рассветом вновь отправились «куда-то в деревню, по срочному делу». С учетом событий прошедшего вечера, я резонно предположила, что и доктора, и детектива найду в Управлении — больше нигде в округе не было помещения для хранения тел. К тому же вскрытие доктор Брэдфорд в прошлый раз проводил в деревенском морге, наверняка так же будет и сейчас.
Что ж, навещу Эллиса после завтрака. Заодно и проверю — не стала ли я трусихой после этой ночи.
Лайзо — редкое дело в последнее время — не пропадал у «безутешной вдовы», а возился с мотором автомобиля. Белая рубаха висела на гвозде, вбитом в стену — видимо, чтобы не испачкалась в машинном масле. Ботинки, связанные между собою за шнурки, болтались пониже. Штаны Лайзо по-простому закатал до колен… Я смотрела на загорелые плечи, на белые ниточки шрамов на спине — и понимала, что, кажется, впервые вижу мужчину без рубашки с тех пор, как побывала на представлении скандально известного на всю Аксонию цирка «Бранко Соль».
— Мистер Маноле.
В машине что-то звякнуло. Лайзо обернулся так резко, что ему пришлось схватиться за капот. Я ойкнула и отступила назад, почему-то вцепившись в свои юбки. Лицо обдало жаром, будто меня застигли за неким совершенно неподобающим леди занятием.
— Ох, простите, леди, — покаялся Лайзо, хотя зеленые, как болотные огни, глаза его смеялись. — Заработался, не заметил, что идет кто-то — а тут вы, а я в таком виде… Погодите, сейчас рубаху накину, — он наспех вытер грязные руки тряпицей, заметил темное пятнышко на коже над ключицей, еле слышно выругался и попытался оттереть и его. Но, естественно, сделал только хуже — машинное масло не желало уступать какой-то там тряпке и все больше размазывалось.
Я кашлянула и попыталась сделать невозмутимое лицо. Лайзо оставил бесполезные попытки наспех привести себя в порядок и скрестил руки на груди, кажется, несколько смущаясь.
— Право, не стоит, разговор не займет много времени. Мистер Маноле, автомобиль не сломан?
— Никак нет, это я решил кое-что перебрать да смазать, — широко улыбнулся Лайзо и добавил неожиданно серьезным тоном: — В профилактических целях, как старина Брэдфорд говорит.
Мне сделалось любопытно, при каких обстоятельствах патологоанатом может сказать такое, но спрашивать я не стала.
— В таком случае, автомобиль должен быть у ворот через полчаса. Вместе с водителем, разумеется, — я отступила назад еще и еще, пока не оказалась на улице. — И в надлежащем виде!
Готова поклясться, что, стоило мне выскочить из гаража, как Лайзо, этот мерзавец, беззвучно рассмеялся. Ничего. В следующий раз я не стану сообщать ему об изменениях в расписании сама, а пошлю миссис Стрикленд. Ручаюсь, один ее мрачный взгляд, на которые она необыкновенна щедра — и Лайзо и думать забудет о том, чтобы расхаживать в таком виде по гаражу. Мало ли, кто может внезапно зайти!
Как бы то ни было, но ровно через полчаса автомобиль ожидал меня в указанном месте. Лайзо, в безупречно отглаженной рубашке, в жилете и других, чистых брюках стоял рядышком, беспечно покусывая травинку.
— Прошу, — он галантно распахнул дверцу передом мною.
Я чопорно кивнула и села в автомобиль.
— Едем в деревню, к Управлению спокойствия. И не торопитесь — после дождей дорога в скверном состоянии.
— Слушаюсь, леди.
Мотор загудел. Автомобиль тронулся с места. Я смотрела в затылок Лайзо, и молчание отчего-то меня тяготило. Чем дальше — тем больше.
— Как продвигается ваше расследование, господин Маноле?
— Никак. Множество мелких обмолвок, но ни одного стоящего слова, — пожал плечами Лайзо. — Уже подумываю о том, чтобы спросить Уллу напрямую, не видела ли она чего странного.
«Улла». Он уже зовет ее так фамильярно! И ведь наверняка она сама позволила ему. Думать не хочу, при каких обстоятельствах.
— И как, есть надежда на честный ответ?
— Почему бы нет? — откликнулся он со вздохом. — На крайний случай, есть и методы не вполне честные…
— А может, преступные? Такие, как этот ваш приворот?
Я прикусила язык, да поздно — колкие слова уже слетели с языка.
Лайзо удивленно оглянулся на меня через плечо.
— А чем приворот-то преступный? Может, платок на память подарить али брошку — тоже преступление?
Внутри у меня словно кипящая волна поднялась — раздражение, лишь едва-едва не переходящее во что-то большее.
— «На память» подарить что-то — это совсем другое. Приворот — это хуже убийства, потому что он искажает намерения души… — я поняла, что в порыве праведного гнева начинаю заговариваться, и поправилась: — Так, кажется, гласят народные поверья. Даже если на самом деле приворотов и не бывает, даже само намерение заполучить чье-то расположение таким путем — преступно.
От неожиданности Лайзо рассмеялся:
— Вы, видать, слушали страшные сказки, леди, а с настоящими ведьмами не знались. А то всякая, даже такая, как Улла, вам бы рассказала, что «узелок на память» потому так и зовется, что воспоминанья навевает. А какие — тут уж от человека зависит. Коли есть любовь — то любовную истому. А если нет ничего, только пустота и холод — так на камнях цветы не растут, хоть ты целую горсть семян кинь вместо одного зернышка. Такие узлы, бывало, жены мужьям в дорогу давали, чтоб мужнины глаза на девиц других не смотрели… А, что говорить, вы все одно — не верите в это мракобесие, — и только тут я заметила, что хотя Лайзо улыбался, глаза его были темны и серьезны. — Скажите лучше прямо: вы хотите напомнить мне об ошибке, леди… или же поговорить?
— Тут не о чем говорить, мистер Маноле. — я отвернулась к окну. — Просто мне хотелось быть уверенной, что вы не сделаете ничего, что бросит тень на мою репутацию. Не забывайте, что вы состоите на службе у графини Эверсанской и Валтерской.
— Не забываю ни на мгновение, — без тени иронии ответил он. — И… это честь для меня.
Я не нашлась с ответом, в кои-то веки. Лайзо тоже некоторое время хранил молчание, а потом задал вопрос из тех, что неизменно влекут за собой неловкость.
— Леди, скажите, вы все еще злитесь на меня за ту ошибку?
— Это была не ошибка, мистер Маноле, а подлый, бесчестный поступок — и неважно, что он не повлек за собой никаких последствий. А подлость я не терплю. Как и увлечение всякой мистикой, к слову, — добавила я едко, давая понять, что разговор закончен.
Но Лайзо упрямо не желал видеть намеков.
— Тогда можете не беспокоиться за мисс Урсулу — ее мне и привораживать не надо. Она что кошка влюбчивая.
Я вспылила.
— Возможно, миссис О'Бёрн не слишком мне нравится, но все же она вдова и почтенная женщина, имейте к ней уважение! В конце концов, какими бы ни были ее чувства, они искренние. А вы играете с нею!
Лайзо остановил автомобиль, заглушил мотор и развернулся ко мне полностью.
— Если вы только словечко скажете, леди Виржиния, — произнес он тихо, — и я этим же вечером Эллису скажу, чтоб он сам вокруг Уллы хороводы водил. И выспрашивал у нее про преступника, как ему вздумается. Он же детектив, государству служит. Пусть вот и допрашивает свидетельницу. Вдруг она сразу все расскажет? А нет, так у Эллиса и свои способы есть. Посидит Улла денек в камере, в тюрьме… Зато чувства ее никто не оскорбит, никакой подлец Лайзо Маноле ее не обманет.
