нам островов? Именно поэтому мы хотим еще и землю в Америке им отдать? Я правильно понимаю?
— Ну предположим британцы объявить войну России не побоятся, — как бы между прочим вставил Александр, явно получающий от происходящего настоящее удовольствие.
— Не думаю, — я мотнул головой, отбрасывая этот довод. — Пока жив Наполеон, пока Франция крепко держит Ганновер, война между ними не закончится. Получать во враги еще и Россию островитяне не захотят. Полноценный союз между нашими двумя странами — страшный сон Букингемского дворца. Так что за здоровье Бонапарта нам нужно пудовые свечи каждый день ставить, да требы заказывать.
— Не богохульствуйте, ваше императорское высочество, — подал голос, молчащий до того Голицын и неожиданно добавил. — Но я с вами согласен, предложение бросить живущих на тех берегах православных дурно пахнет.
— «Ага, а вот и официальное мнение императора подъехало», — высказывание обер-прокурора Синода в этом ключе воспринял не только я, поскольку следом за сохранение нашего присутствия на Тихом океане стали высказываться по очереди все члены совета.
В итоге постановили продолжить договариваться, стараться по возможности дополнительно не обострять, но при этом до последнего сопротивляться консолидированному нажиму англосаксов. Тем более что шесть отправленных на Тихий океан фрегатов позволяли русскому флоту чувствовать себя там весьма вольготно.
Ну а косвенным следствием этого заседания стала отправка Каподистрии в отставку и назначение нового министра иностранных дел.
Глава 9
Большую часть лета я опять провел на востоке, мотаясь по Уралу и контролируя работу над начатыми там проектами. Слишком много было завязано в моих планах на металлургию и железную дорогу, чтобы просто так пустить дела на самотек. В августе спустился по Волге на юг и проинспектировал земли севернее Терека, которые постепенно заселялись в рамках переселенческой программы.
Тут на удивление все было без больших косяков. Конечно, отдельные проблемы присутсвовали, куда же без них, но видимо десятилетний опыт по перемещению больших масс крестьян начал сказываться, и откровенных просчетов или серьезных злоупотреблений на мой взгляд видно не было. И не только на мой, в деле проверок я давно перестал полагаться исключительно на свои знания, поэтому недочеты искала специально привезенная команда аудиторов… И не находила.
Нет пара выделившихся со знаком минус чиновников средней руки в итоге все же уехали в сторону Байкала, еще десяток отделались отставкой и другими менее значимыми взысканиями, но в целом, результат вышел куда более благостным, чем я рассчитывал. Поэтому не дождавшись окончательных результатов ревизии я плюнул на все и рванул обратно в столицу к семье, которую не видел уже больше трех месяцев.
— Ко мне! Сидеть! Дай лапу! — Сидящий в пожухлой сентябрьской траве пес с сомнением наклонил голову, как бы взвешивая легитимность отданной команды, после чего все-таки выполнил требуемое. — Ай молодец, лови вкусняху.
Я потрепал пса за ухом и протянул на раскрытой ладони угощение, которое в мгновение ока исчезло в бездонной собачьей пасти. За еду эта серая зверюга была готова на все, имея при этом весьма независимый и местами даже своенравный характер.
Фенрира мне подарили на день рождения. Когда-то давно я в разговоре заикнулся насчет северных ездовых собак, имея ввиду сибирских хаски, и вот неожиданно получил щенка в подарок. Надо сказать, что на хаскоида из двадцать первого века эта зверюга была внешне похожа мало. Во всяком случае ни характерных голубых глаз, ни члена на лбу у этой конкретной особи не было и в помине. А вот добродушный и немного придурковатый характер наличествовал в полном объеме. Фенрир, которому в сентябре исполнилось три месяца, любил жрать, бегать и «разговаривать». Не очень любил дрессировку и вычесываться.
— Ты его балуешь, — покачал головой император, сидящий тут же за столом в беседке Екатерининского парка, — испортишь пса.
— Ничего, — я продолжил почесывать млеющего от такого обращения Фенрира, — он на то и нужен, чтобы его баловать.
— Как Александра? Как маленький? — Бездетный император испытал по отношению к моему сыну особый трепет. Часто заезжал в гости в Михайловский и возился с племянником. Малому уже исполнилось полгода и он вполне узнавал любимого дядю, каждый раз приветствуя императора активными «угуками».
— Нормально, — я пожал плечами. — Малой ест и спит, как ему и положено, Александра уже хочет второго.
— А ты?
— А я думаю, что рожать детей каждый год для женского организма — это слишком тяжело, ты видел, как она выглядела на девятом месяце — шарик да ножках. Глядишь через годик вернемся к этому вопросу.
— Да Санька у тебя богатырь, весь в тебя пошел, тоже две сажени ростом будет, — с легкой грустью в глазах улыбнулся Александр.
Мы выбрались на последний семейный пикник в этом году по случаю помолвки Екатерины и Леопольда из Сакен-Кобург-Готской династии. Несмотря на то, что княгиня была чуть старше — впрочем, два года тут особой роли не играли, — и уже побывала один раз замужем за принцем Ольденбургским, пара сошлась достаточно близко сама, без приложения внешних к этому сил.
Вообще резкое сокращение количества хоть сколько-нибудь независимых немецких княжеств резко ударило по «свадебному» фонду Европы. Если для условно первых лиц — детей и других близких родственников правителей — партий еще хватало, то для «второго эшелона» находить подходящих супругов последние годы стало гораздо сложнее. Вот и Леопольд, состоящий на русской службе в чине генерал-адьютанта императорской свиты, видимо посчитал, что вдовая сестра императора будет не худшим для него вариантом. А может и действительно по любви у них сладилось, кто знает. Учитывая, что сам жених был достаточно прочно лишен отцовских земель, включённых Наполеоном в состав Французской империи, говорить о какой-то политической выгоде в этом марьяже совершенно не приходилось
Пока женщины квохтали над маленьким и обсуждали что-то свое женское, мы втроем — я, Александр и оторвавшийся от своих любимых пушек Михаил — потихоньку поглощали коньячок под жаренное на углях мясо. Ну и обсуждали всякое разное.
— Третьего дня мне послание от Франца прислали со спецкурьером, — как бы между прочим, но при этом весьма многозначительно произнес брат, проглотив очередной кусок мяса.
— И чего хочет старина Франц?
— Предлагает отдать Анну за наследника, а потом пощипать на пару турков. По-родственному поделить Балканы, так сказать, — по голосу Александра не было понятно насколько ему эта идея нравится. Сидящий рядом Михаил и вовсе ограничился неопределенным хмыком, он, следуя по стопам Константина, от политики старался держаться как можно дальше.
— Интересно… Заманчиво даже… — Я постарался вспомнить, что я знал из прошлой жизни про нынешнего эрцгерцога. По всему выходило, что ровным счетом ничего. Помнил я что император Франц-Иосиф занял трон где-то в сороковых годах, кажется, а значит долгая жизнь будущему императору в любом случае не светит. С другой стороны, учитывая мои планы на венгерских националистов, может оно и к лучшему. — Видимо боится старик остаться один на один против союза России и Пруссии. Понимает, кто может стать обедом на этом празднике жизни, вот и пытается перестраховаться.
— А как же Мария Луиза? — Подал голос Михаил
— А что Мария Луиза, — я пожал плечами, — как будто их брак с Наполеоном помешал Францу объявить Бонапарту войну в двенадцатом году.
— Так и брак Анны с Фердинандом тоже с какой стороны не посмотри — сомнительной надежности страховка, — резонно возразил младший брат.
— Так-то оно так, — был вынужден согласиться с таким доводом я, — однако и подходящих невест в Европе сейчас не так много, а наследнику уже по возрасту давно пора своими детьми обзаводиться. Сколько ему там? Двадцать пять? Двадцать шесть?
— Двадцать пять, — кивнул Александр, — он девяносто третьего года рождения.
— Ну вот, — я продолжил мысль. — А на ком его женить? Не на Софии же Баварской. Там политических дивидендов и вовсе ноль целых ноль десятых. Прикажет Наполеон идти на Австрию, Максимилиану останется только взять под козырек и никакие родственные связи тут не помогут. Кроме того, Наполеон вроде как начал укреплять Рейнский Союз — парламент общий вон собрали…
— Ой да какой там парламент, — скептически махнул рукой Михаил, явно особого прока в новой институции не видящий.
— Какой бы ни был — все равно будет играть в пользу объединения. Вопрос в том, хватит ли жизни Наполеона, чтобы это переросло в нечто большее. Ну и не факт, что корсиканец вообще хочет получить нечто большее, возможно его устраивает нынешнее
