class="p1">– На Блуме были наручники.
– И как ты об этом узнал?
Кафферти пристально посмотрел на Ребуса:
– Не все еще выбыли из игры, Джон. Наручники полицейского образца, да?
– Они пока в лаборатории. Кто твой человек в полиции?
– У меня вопрос поважнее: как ты узнал о наручниках? Шивон на ушко нашептала? Я бы расценил это как утечку сведений, тем более что человек, которому она сливает информацию, вел первое расследование и вполне может попасть в подозреваемые.
– Наручники могли взяться откуда угодно. Осмелюсь заметить, что и ты, и твой приятель Мэлони знали бы, как достать браслеты.
– Пара монет нужному копу, – согласился Кафферти. – В две тысячи шестом таких было пруд пруди. Плюс люди вроде твоего босса Билла Ролстона – добрые друзья Эдриена Брэнда, они сиживали за его столом во время благотворительных вечеров. И не забудь про папашу Блумова бойфренда – я, кажется, припоминаю, что он твой приятель.
– Еще что-нибудь хочешь добавить?
Кафферти сделал вид, что задумался. Ребус решил не дожидаться ответа.
– Брайан Стил и Грант Эдвардс делали кое-что для Брэнда – и для тебя.
– Да?
Ребус кивнул, не сводя глаз с Кафферти.
– Не думай, что я не знаю.
– И что ты, по-твоему, знаешь?
– Что незадолго до исчезновения Блума ты встречался с Конором Мэлони. И брал с собой Стила и Эдвардса, для внушительности.
– Только Стила. – Кафферти на минуту задумался. – А твои приятели в уголовном розыске Глазго? Могли они приглядывать за Мэлони?
– Они за ним приглядывали с той минуты, как его самолет сел в Глазго, – подтвердил Ребус. – Стил тогда служил патрульным и носил форму, а это значит, что он по долгу службы имел при себе наручники.
– В день, когда он ездил со мной, на нем был прекрасный, скроенный по фигуре костюм, – помню, я немного разозлился, потому что устыдился работы собственного портного.
– Что ты говорил Мэлони про Стюарта Блума?
Кафферти покачал головой:
– Ты правда думаешь, что твои приемы сработают? Шивон на них не купится, да и никто не купится. Следователи сосредоточатся на тебе и твоей компании, и по заслугам. Ты продаешь лежалый товар, Джон, – ну правда, мне за тебя даже слегка неловко. Я все думаю, в каком же ты отчаянном положении… и чьи следы пытаешься прикрыть. Прими совет. Ты человек не вполне здоровый. Попробуй приспособиться к реальности, научись расслабляться и получать от жизни удовольствие. Не надрывай пупок из-за всей этой истории.
Ребус поднялся:
– Да я-то расслаблен и даже удовольствие получаю. А вот ты…
– Что – я?
Ребус указал на лоб Кафферти:
– Жилка у тебя на виске дергается уже минут пять. А значит, мне тут больше делать нечего.
Ребус двинулся к двери; Кафферти остался на месте. Лишь когда дверь закрылась, он прижал палец к виску. Ребус был прав: на виске пульсировало. Выложиться в спортзале? Вряд ли это поможет, подумал Кафферти.
15
В последний раз Ребус был в Портаун-Вудз, когда следствие по делу о пропавшем без вести только началось. Теперь роща показалась Ребусу совсем не такой ухоженной, дикая природа отвоевывала свое. Путь угадывался легко благодаря постоянным визитам полицейских и техников-криминалистов. Глубокая колея показывала, где трактор протащил “фольксваген” к ожидавшему прицепу. Машина с полицейской маркировкой означала, что какой-то бедолага все еще несет вахту, – для чего, Ребус затруднился бы сказать. Хруст веток и шорох листьев под ногами Ребуса возвестили о его прибытии, и патрульный успел вытянуться рядом с деревом, к которому привалился, желая отдохнуть.
– Вольно, – сказал Ребус. – Я просто взглянуть, и всё.
– Посторонним проход запрещен, – объявил констебль.
– Меня прикрепили к следственной группе.
– Тогда почему я не знал, что вы приедете?
– У них в Лите и так дел невпроворот, – сымпровизировал Ребус. – Не в обиду будь сказано, но вы для них не самое важное.
Его тон, кажется, убедил констебля. Ребус прикинул: двенадцать лет назад парень, наверное, ходил в начальную школу. Угри на щеках, должно быть, начали доставлять ему неприятности лишь годы спустя.
– Наверное, нет смысла спрашивать, не видели ли вы чего-нибудь необычного?
– Ну несколько зевак из деревни, – не стал отрицать полицейский. – Пара журналистов. Хотели только сфотографировать место, где все произошло, даже если все произошло не здесь.
Ребус внимательно оглядел его:
– Значит, вы в курсе.
Констебль кивнул:
– Машину с покойным могли перевезти сюда откуда-то еще.
Какое-то время Ребус поверх ленты разглядывал дно оврага.
– Если хотите взглянуть поближе, там есть веревка.
– Я похож на человека, который способен спуститься по веревке? – Ребус воздел палец: – Кстати, отвечать необязательно.
– Внизу все равно ничего нет, – признался констебль.
Ребус оглядел деревья вокруг и не смог понять, проходил он здесь во время поисков или нет. Он тогда служил в отделе уголовного розыска – экскурсант по сравнению с патрульными, они-то прочесывали рощу, вооруженные палками и зоркими глазами. Ребус припомнил затопленный карьер в нескольких милях отсюда – туда наведались водолазы с воздушными баллонами и мощными фонарями. Были еще заброшенные шахты, к югу от Бонниригга. Фотографии пропавшего без вести выставляли в окнах магазинов, их лепили с помощью скотча к фонарным столбам и бросали в почтовые ящики, пока следственная группа в поисках зацепок проверяла записи с телефона Блума и его электронную почту. Допросов без счету, потому что чем дольше Блум не объявлялся, тем очевиднее становилось: его исчезновение вряд ли добровольное и, возможно, не случайное. Следователи основательно взялись и за Джеки Несса, и за Эдриена Брэнда, потом пришел черед бойфренда. Вопросы им задавали часами, но следователи только ходили по кругу. Руководивший расследованием Билл Ролстон был человеком старой закалки и абсолютно нетерпимым к тому, что он называл “образом жизни” Блума, – так Ролстон обозначал его сексуальность. По словам Дерека Шенкли, они с Блумом состояли в моногамных отношениях, “не считая, конечно, случайных обжиманий”. Обжиманий на частных вечеринках в дружеских домах; обжиманий на танцполе в “Бродягах”.
В ответ на эти сведения Ролстон ограничился фразой: “Но партнер, разумеется, не всегда был в курсе”.
Брэнд и Несс являлись на встречи со следовательской группой, защищенные с флангов адвокатами; Дерек Шенкли брал с собой отца. Или, точнее, отец настаивал на своем присутствии. Конечно, Ребус знал Алекса Шенкли. Тот специализировался на бандах и бандитах Глазго. Ребусу же не было равных в знании уголовного мира Эдинбурга. Обмен информацией длился годами. Шепнуть о готовящейся встрече в верхах; попросить установить наблюдение; поделиться интересными новостями, добытыми во время незаконной прослушки… Взаимопомощь в духе старой школы, а в конце – бутылка виски, посланная в качестве благодарности и с благодарностью принятая.
– Я работал по первоначальному делу, – сказал Ребус констеблю. Надо было объяснить свое долгое молчание.
– Я
