В 1897 году Кук был врачом в Бельгийской антарктической экспедиции Адриена де Жерлаша (старшим помощником на судне «Бельжика» работал будущий покоритель Северо-Западного прохода и Южного полюса – Руал Амундсен). Как и в предыдущей экспедиции, Кук согласился работать без зарплаты. Экспедиция была крайне неудачной: «Бельжика» застряла во льдах и стала первым судном, зазимовавшим в антарктических водах. Зимовка проходила тяжело, почти весь экипаж болел цингой, один из членов экспедиции умер, двое сошли с ума, руководство экспедиции раздирали конфликты. Однако именно благодаря усилиям Кука и Амундсена экипаж удалось спасти от цинги, а судно в итоге вышло на открытую воду. Амундсен после вспоминал о Куке: «Он был единственным из всех нас, никогда не терявшим мужества, всегда бодрым, полным надежды и всегда имел доброе слово для каждого».
Видимо, как медик и полярный исследователь, Кук пользовался авторитетом: в 1901 году Арктический клуб направил его в Гренландию, чтобы осмотреть Пири и, при необходимости, оказать ему помощь. Пири тогда в результате обморожения лишился пальцев на ногах, а с экспедиционным врачом у него не сложились отношения.
В 1903 году Кук организовал экспедицию на Аляску, в 1906 году он руководил ещё одним походом, результатом которого стало первое покорение горы Мак-Кинли, высочайшей вершины Северной Америки (6168 м). Это его достижение впоследствии было оспорено, как и покорение Северного полюса в 1908 году. Стараниями Пири и его сторонников Кук стал в глазах всего мира мошенником – хотя до этого никому и в голову не приходило сомневаться в его порядочности.
В результате травли, организованной Пири, Кук прекратил полярную карьеру и занялся бизнесом, но неудачно. Его снова обвинили в мошенничестве – теперь уже при продаже нефтеносных участков, и в 1924 году суд приговорил его к 15 годам тюрьмы. Позже выяснилось, что участки действительно оказались богатыми нефтью, и Кука выпустили, несмотря на протесты сторонников Пири, но пять лет он успел отсидеть ни за что. Кук был окончательно реабилитирован в мае 1940 года, за три месяца до смерти. Его репутация добросовестного полярного исследователя была восстановлена лишь спустя десятилетия после его смерти, в том числе и благодаря усилиям российских учёных.
* * *
По словам Фредерика Кука, идея похода к полюсу возникла у него спонтанно, когда он был в Арктике. В 1907 году он познакомился с владельцем игорного бизнеса Джоном Брэдли. Тот предложил Куку поохотиться в Гренландии. Экспедиция, начинавшаяся как развлекательное предприятие, уже на месте превратилась в поход к полюсу.[85] В том, что касалось подготовки предприятия, Кук был противоположностью Пири. Его стиль отличал минимализм во всём. Он построил сани облегчённой конструкции, в поход по льдам взял с собой лишь двух эскимосов и около полутонны груза, в расчёте на 80 дней пути. Маршрут до полюса занял чуть больше месяца – с 18 марта по 21 апреля 1908 года. Но Кук вышел в поход довольно поздно (Пири начал путь 28 февраля) и возвращаться ему пришлось в неблагоприятных условиях наступающего лета. Из-за быстрого таяния льдов скорость его движения резко упала, кроме того, из-за ошибки с оценкой скорости и направления дрейфа Кук не смог вернуться в исходную точку маршрута. В результате путь сильно удлинился и группа оказалась без патронов и еды на краю гибели (рис. 3–10). До конца лета они не смогли вернуться в Гренландию, и группа была вынуждена зазимовать. В своей книге Кук подробно описывает многомесячную борьбу за жизнь и подробности зимовки.
Рис. 3–10. Маршрут Кука и Пири к полюсу. Маршрут Пири выглядит крайне фантастично и заставляет усомниться в его навигационных способностях
В итоге 18 апреля 1909 года Куку и спутникам удалось достичь эскимосского селения Анноаток. Уже через три дня Кук отправился на юг, в Упернавик. Своё снаряжение и часть записей он оставил туристу-охотнику Гарри Уитни, что позже сыграло роковую роль в судьбе Кука.
Пири знал о готовящейся экспедиции Кука.[86] Он рассматривал любую деятельность на севере Гренландии как ущемление собственных законных прав.[87] Ещё до начала похода, в мае 1908 года, Пири отправил в «Нью-Йорк Таймс» телеграмму [цит. по: 65]:
«Я прошу заметить, что доктор Кук расположился в Эта, где в продолжение нескольких лет был склад моего провианта и место моих стоянок. Я утверждаю, что Кук взял с собой эскимосов и собак, которых я собрал в Эта с намерением воспользоваться ими.
Я утверждаю, что он воспользовался услугами эскимосов, которых я приучил к трудной работе управления санями, их умением отыскивать дичь, их знанием далёких северных областей, словом, всем, что они приобрели под моим руководством.
Я прошу обратить внимание, что результатом пребывания Кука в этой области было бы ослабление эскимосов, в особенности уменьшение числа собак… в ожидании меня, а также уменьшение дичи, которая мне необходима. …Во избежание всяких недоразумений… я заявляю, что поведение доктора Кука, который старался опередить меня, недостойно честного человека».
Как видно из этой телеграммы, оценка Куку была вынесена ещё до того, как он отправился к полюсу.
Пири, вернувшись из экспедиции, узнал «подробности эволюции доктора Кука во время его пребывания в тех краях», и ещё до того, как ознакомился с его отчётом, развернул кампанию по дискредитации конкурента. Вся жизнь Пири была поставлена на карту – ему во что бы то ни стало надо было доказать своё первенство на полюсе. Ведь иначе двадцать три года усилий, наконец увенчавшихся успехом, искалеченные ноги – всё это теряло смысл. И в своих глазах, и в глазах спонсоров, вложивших в него сотни тысяч долларов, Пири становился жалким неудачником.
Вместе с товарищем по экспедиции Борупом Пири провёл допрос Авелы и Этукишука, эскимосов, сопровождавших Кука, с целью найти доказательства своей версии событий. Два молодых человека толком не понимали, чего от них хотят белые люди, не владели западной топонимикой и, конечно не могли внятно рассказать о походе. Их сбивчивые ответы после стали главным аргументом Пири и его сторонников в борьбе против Кука. Взяв на борт «Рузвельта» Гарри Уитни, Пири запретил ему забрать с собой инструменты и материалы Кука. Уитни был вынужден согласиться, так как не хотел оставаться на вторую зимовку. Предметы были оставлены в тайнике на берегу, но в итоге таинственно исчезли. Вряд ли они могли бы служить веским доказательством посещения Куком полюса, но исчезновение их однозначно работало против него. Следующим сокрушительным ударом стало свидетельство под присягой Эдда Баррилла, единственного спутника Кука в подъёме на Мак-Кинли. Он утверждал, что Кук никогда не поднимался на гору. Странно, что Баррилл вспомнил об этом именно теперь, через три года после событий. По некоторым сведениям [65], он был подкуплен. Доказательств подъёма Кука на Мак-Кинли действительно так и не было найдено, а фото, на котором Кук водружает флаг, снято, по-видимому, в другом месте [163]. Каких-либо записок, оставленных Куком на вершине горы, последующие экспедиции не обнаружили.
Итог конфликта был предрешён. Против Арктического клуба Пири, состоящего из миллионеров, среди которых были люди, близкие к прессе, у романтика-одиночки не было шансов (рис. 3–11). В итоге Кук на многие десятилетия прослыл мошенником и лжецом. Копенгагенский университет, выступивший арбитром в споре, счёл его аргументы неубедительными, современники, в том числе и полярные исследователи, не поддержали его. Одни предпочли дистанцироваться от скандальной истории[88], другие – и не без оснований – опасались за свои прибыли от лекций и книг. Так, после встречи Амундсена с Куком, сидевшим в тюрьме в Канзасе, Национальное географическое общество отозвало своё приглашение выступить с лекцией.
Рис. 3–11. Холод между ними. Карикатура Published by Keppler & Schwarzmann, Puck Building, 1909 September 29 (Источник: Библиотека Конгресса США)
Атмосфера скандала вокруг достижения Северного полюса, безусловно, повредила полярным исследованиям вообще и самому Пири в частности – его результат также был подвергнут сомнению. Оппоненты обвинили Пири в том, что он преднамеренно не взял с собой ни одного человека, способного определять координаты, чтобы никто не мог усомниться в том, что он достиг полюса 6 апреля 1909 года. Слабым местом Пири был его метод навигации: он не определял долготу в процессе похода, ограничиваясь магнитным компасом, счислением пройденного пути и определением широты. Пири полагал, что находится на меридиане мыса Колумбия, и в отчёте изобразил свой путь в виде прямой линии, идущей строго на север (рис. 3–10). Однако дрейф во время движения по льдам неизбежен, а без определения долготы невозможно учесть поправки при определении широты. Другими словами, Пири и сам не мог знать, где в действительности находился. Сам он полагает точность определения положения равную одной миле, тогда как Кук, определявший и широту, и долготу, оценивает погрешность своих расчётов примерно в 10 миль. Скептики также отмечают неправдоподобно высокую скорость движения Пири по льдам. Пири также обвиняли в том, что он мало времени уделял научным исследованиям и наблюдениям, целиком сфокусировавшись на спортивной стороне экспедиции. По словам М. Водопьянова, «никаких новых сведений о климате, глубинах океана, о движении льдов на полюсе Пири не принёс. Да и сами методы ориентировки Пири были столь несовершенны, что до сих пор нет твердой уверенности, где он был: на самом полюсе или, допустим, в полутораста километрах от него. Во всяком случае, многие учёные считают, что Пири на самом Северном полюсе не был. Как бы то ни было, но после Пири никто непосредственно на льду Северного полюса не находился» [38].
