Народа в салоне было немного, поэтому мастера устроили небольшой совет по поводу моей прически. Но несмотря на то что они тщательно выбрали краску, она не взяла мои рыжие лохмы. То есть взяла, но не совсем. Однако когда я посмотрела на себя в зеркало, то осталась довольна: шапка каштановых волос, с просматривающимися кое-где рыжим прядями. Я заглянула еще и в косметический кабинет – там мне выкрасили темной краской брови и ресницы.
Полученный результат вполне удовлетворял мои желания. Глаза выглядели больше, взгляд стал жестче, сам облик как-то серьезнее. От женщины, которая смотрела на меня из большого зеркала, не так-то просто было отмахнуться! И избавиться от этой женщины тоже будет не очень просто, добавила я про себя и заторопилась к ненаглядному.
– Это же надо! – воскликнула Ира, открывая мне дверь. – Я бы тебя ни за что не узнала…
Ненаглядного нигде не было видно, но из ванной слышался шум льющейся воды.
– Слушай, что, он все время моется, а?
– К твоему приходу, – рассмеялась Ира.
Из кухни доносились аппетитные запахи.
Как видно, раньше из-за беспокойной больной матери мало кто заходил в гости, и теперь сестра ненаглядного радовалась мне и наготовила вкусного. Она долго рассматривала мою прическу и костюм, потом мы пошли на кухню, выпили кофейку, она показала мне новое платье, а ненаглядный все не появлялся.
– Он там не утонул? – опасливо спросила я.
Она пошла, поговорила с братцем через дверь и, вернувшись, доложила:
– Бреется, сейчас выйдет.
Наконец он появился и застыл на пороге, пораженный моим преображением.
– Что, не нравится? – поддразнила я.
Ненаглядный громко сглотнул и ничего не ответил. За ужином мы с Ирой болтали о пустяках, а ее братец молчал и так удивил Иру, что она даже забеспокоилась и спросила, как он себя чувствует.
Потом Иру позвала мать, а мы с ненаглядным удалились в его комнату. Первое, что бросалось в глаза в комнате ненаглядного, это, во-первых, абсолютный порядок и чистота, а во-вторых, большой портрет Герочки в возрасте примерно пяти лет в матросском костюмчике и с плюшевым медведем в руках. Портрет висел на стене на самом видном месте. У родителей тоже где-то лежит такая же мод фотография, подозреваю, что и медведь похож, но объясните мне, какому взрослому человеку придет в голову вешать перед глазами свой младенческий портрет?
Впрочем, я, кажется, придираюсь. Некоторые мои подруги вешают у себя в комнате портреты рок-звезд или спортсменов, чего я тоже, надо сказать, не понимаю. Каждый день любоваться, к примеру, «Муммий Троллем» или Земфирой… Их я предпочитаю слушать на аудиокассетах…
Тут я заметила, что ненаглядный посматривает на меня украдкой – как видно, никак он не может привыкнуть к моему новому облику.
– Слушай, я вообще-то к тебе по делу, – начала я, усевшись на диван так, чтобы не видеть портрета, – скажи, пожалуйста, не знаешь ли ты, кто живет в теткином доме в квартире над твоей?
Ненаглядный на глазах помрачнел.
– Хорошо, что ты начала этот разговор, – заговорил он, тяжело вздохнув, – нам нужно объясниться.
– Да я просто задала тебе вопрос… если не знаешь…
Но ненаглядного уже понесло:
– Я должен…
Все ясно, если речь идет о долге, с ненаглядным лучше не спорить.
– Ты должна меня выслушать, я думаю, что имею на это право! – безапелляционно заявил он.
Я вздохнула и стушевалась – придется потерпеть.
– Я слушаю тебя очень внимательно.
– Ты знаешь, как я не люблю врать, – начал ненаглядный.
– Ага, а сам врал про теткину квартиру, что она не твоя, – не удержалась я от колкости.
– Я очень переживал и теперь раскаиваюсь.
– Нет, ну как вам это понравится! – я мгновенно вскипела. – Он переживал! А кто тебя заставлял врать? Ты что, боялся, что я заявлю на тебя свои права, что заставлю тебя жениться?
– Снова ненаглядный покраснел как вареный рак.
– Но я же раскаялся, – заныл он.
– Слушай, ты не в церкви! – зловеще начала я. – И я тебе не поп, чтобы грехи отпускать. Каяться он вздумал! Нужно мне твое раскаяние, как рыбе галоши!
– А что тебе вообще от меня нужно? – задал он вдруг вполне разумный вопрос. – Зачем ты пришла, если так на меня сердита?
– За что я на тебя сержусь, совершенно понятно, – сварливо начала я, – за твое вранье и двуличность, а также за Каролину – мир ее праху! А вот за что ты на меня злишься – вовсе непонятно. В конечном итоге все для тебя кончилось хорошо, а со временем сестра купит тебе новую машину на бандитские деньги.
– Разве не все деньги сгорели в «копейке»? – отшатнулся он.
– Примерно половина, а остальные мы поделили пополам.
Ненаглядный вдруг вскочил с дивана.
– Да я в жизни к этим кровавым деньгам не прикоснусь! – грозно заорал он, сверкая глазами.
– Ну так будешь ходить пешком до самой пенсии, – хором вскричали мы с Ирой, которая появилась в дверях, привлеченная шумом.
– Спелись, – с ненавистью пробурчал ненаглядный и отвернулся.
Ира подмигнула мне и вышла. Я решила сменить тактику, потому что так мы никогда не дойдем до сути.
– Ладно, с деньгами вы с Ирой сами разберетесь, по-семейному. Все равно сейчас машину покупать нельзя, пока с милицией не разобрался. Ты рассматривай эти деньги как компенсацию за моральные и физические мучения.
– Я, конечно, вел себя в этой истории не лучшим образом, – вдруг произнес ненаглядный, – но что делать, такой уж уродился, совершенно не могу противостоять насилию.
Хорошая позиция, подумала я, этак можно любое преступление оправдать. Впрочем, мораль – это не по моей части.
– Хорошо, забудем все, что было, и начнем новую жизнь, – ответила я как можно более мягко, – ты не ответил – знаешь ли ты кого-нибудь, кто живет в пятнадцатой квартире над тобой?
– А? Да я не знаю, я там раньше редко бывал, а зачем тебе?
– Дорогой, если не можешь мне помочь, то и не задавай лишних вопросов!
– Ну, Ира, наверное, знает, она за теткой ухаживала, пока та болела, даже жила там.
– Все у тебя Ира – и за теткой, и за матерью, не сестра, а золото…
Ира явилась на зов и тут же дала полный отчет: в квартире пятнадцать жили раньше супруги средних лет по фамилии Чеботаревы, жена неожиданно умерла от инсульта, а муж, промаявшись примерно год, женился и живет теперь у второй жены, а квартиру сдает.
– А вот интересно… нельзя ли как-нибудь узнать у этого… как его… Чеботарева, кому он квартиру сдает?
– А тебе зачем? – снова завелся ненаглядный, но Ира твердо его остановила:
– Раз человек спрашивает, значит нужно!
Очень она мне нравилась, совершенно не похожа на брата – спокойная и деловая.
– Герман, – строго сказала Ира, – нынешний телефон Чеботарева есть у тебя в записной книжке. Помнишь, в прошлом году у них что-то случилось с батареей? С трудом тогда его отыскали, он телефон свой и оставил.
Ненаглядный еще только достал записную книжку, а я уже листала ее и дошла до буквы «Ч». Вот, Чеботарев А. Г., телефон такой-то.
– Если нужно, я сама позвоню, – предложила Ира.
– Ладно, я телефон возьму, потом решу насчет звонка.
Иру опять позвала мать, а я, переписав телефон, рассеянно разглядывала номера. Что это? Чепцов А., и номер…
– Герочка, – вкрадчиво проговорила я, – а это какой Чепцов у тебя здесь записан?
– Какой Чепцов? – заворчал он. – Ах, этот… Андрей Чепцов…
– Журналист? – завопила я, не веря своему счастью. – Откуда ты его знаешь?
– По работе, – нахмурился ненаглядный, – да я и не знаю его совсем, шапочное у нас знакомство… А зачем тебе? – завел было он свое, но я не дала ему договорить:
– Сейчас же рассказывай все про Чепцова! И не отвлекайся!
– Чепцов работает в газете «Накануне», – послушно начал ненаглядный, – а наша фирма заказывала им рекламу.
– Но ты же вроде рекламой не занимаешься? – влезла я.
– Верно, я занимаюсь технической стороной дела и контролем качества, – с важностью ответил ненаглядный.
– Контролем качества чего? Что вы изготовляете? – необдуманно спросила я и наткнулась на обиженный взгляд.
– Я же тебе подробно об этом рассказывал, и не один раз. Ты, значит, совсем меня не слушала? – Ненаглядный похож был на ребенка, которого месяц обещали сводить в зоопарк и в воскресенье не повели, потому что накануне он объелся мороженого и заболел ангиной.
Разумеется, я его не слушала. Еще не хватало мне слушать о его работе! Он так много говорил, что я отключалась где-то на двадцать первой минуте.
– Так что там про Чепцова? Ближе к теме.
– Он работает в газете. А наша фирма делает фильтры для очистки воды.
Разумеется, где и работать было ненаглядному с его маниакальной любовью к чистоте, как не в фирме, изготовляющей фильтры! Но фирма занимается только продажей фильтров, а делают их на заводе в Гатчине.
Услышав про Гатчину, я навострила уши. Где-то там, рядом, собираются строить треклятый центр развлечений. Я придвинулась поближе к своему сокровищу и нежно проворковала:
