— Ну, — смешался Турист, — короче, он из поезда неудачно выкатился. Об дерево…
— Жив? — коротко спросил Трофим.
— Жив, но…
— Ну и слава богу, — не очень расстроился Трофимкин, собираясь отключиться. — Отдыхайте, я дней через пять буду у вас.
— Трофим, тут ещё одно! — взмолился его собеседник.
— Ну что ещё?! — раздражённо переспросил Захар Игнатьевич. — Давай короче, у меня дела!
— Ну, как бы это сказать, — замямлил Турист. — Знаешь, с нами тут ещё один колобок…
«Дались ему эти колобки!» — выругался про себя Трофим, но, осознав смысл сказанного, тут же насторожился.
— Как? Ещё один? Кто такой? Вы что, его с собой в мою «избушку» притащили? — вопросы сыпались из него один за другим. — У вас ум есть или нет?!
— Да он наш человек, мамой клянусь! — начал оправдываться Турист. — Это он на Виктора Васильича заказ исполнил!
— На какого ещё Виктора Васильича? — опешил Трофимкин. — Какой заказ?
— А вы разве не слышали, что у наших друзей позавчера папа умер?
— Ах, вон в чём дело, — присвистнул Захар Игнатьевич. — А ты уверен, что это он самый и есть?
— Да как же, — загорячился «колобок № 1», — хоть у кого спросите! Вся тюрьма сутки гудела. Он это, без вопросов.
— Ладно, — решил, наконец, Трофим. — От себя его ни на шаг не отпускай, в случае чего — головой ответишь! Я буду в конце недели. Приеду — разберёмся. Ещё позвоню. Бывай.
Захар Игнатьевич отключился.
После того памятного разговора он ещё пару раз звонил Туристу, но с каждым новым звонком сомнения всё глубже и глубже проникали в душу Трофима.
«А не подставили ли мне этого добра молодца ребятки из органов? Или „друзья-соперники“? — сформулировал он наконец терзавшую его все эти дни мысль. — Больно уж ко времени он в камере появился. А оттуда — одним прыжком в „дамки“, да прямо в моё самое законспирированное убежище, куда со дня на день курьеры доставят товар из Якутии! А, чёрт! Самому надо ехать, на месте смотреть. Здесь, как говорится, без пол-литра не разобраться».
Наконец, все якутские дела были переделаны, все необходимые для «обмывки» контракта декалитры спиртного выпиты, и Трофим вылетел специальным коммерческим рейсом в Москву. Кривая его полёта на карте страны выглядела бы странно: из Якутска самолёт направлялся в Москву, оттуда, через полтора часа, в обратную сторону, но лишь до Екатеринбурга. Затем необычный пассажир собирался специально заказанным вертолётом добраться до границы Свердловской и Тюменской областей, с посадкой в отдалённом райцентре, после чего пилоты вместе с машиной могли считать себя свободными. Дальше Захара Игнатьевича должны были встретить на мощном японском джипе — только этот внедорожный агрегат мог доставить его в конечную точку назначения.
— Уважаемые пассажиры! Наш самолёт, выполняющий рейс 2315 Москва — Екатеринбург, начинает снижение. Убедительная просьба застегнуть ремни и привести спинки ваших кресел в вертикальное положение, — произнёс в динамиках мелодичный женский голос. Трофим повернул голову вправо и улыбнулся Регине.
Честно говоря, этот невообразимый авиационный крюк через Москву он проделал только ради того, чтобы взять Регину с собой. Захар Игнатьевич изначально планировал прибыть на место сделки за пару-тройку дней до появления курьеров, чтобы немного отдохнуть от суеты последнего месяца. В московской квартире это было сделать затруднительно, поскольку гости в ней практически жили, лишь изредка сменяя друг друга. Нет, там не отдохнёшь… Тем более что лучшим для себя отдыхом Трофим считал вовсе не лежание на диване с журналом или сидение в кресле перед телевизором. Нет. Вот побродить по лесу с ружьишком, да погреть после этого косточки в баньке — это да. Это действительно отдых.
Уже был заказан билет на прямой рейс до Екатеринбурга, без всех этих безумных по километражу и времени залётов в Москву, но трофимовские планы серьёзно скорректировал звонок счастливо бежавшего Туриста.
«Если этот Быня на самом деле „засланный казачок“, то Регина бы его моментом раскусила, — задумался Захар Игнатьевич после третьего звонка в свою „избушку“. — Надо брать её с собой, а для этого придётся сначала лететь в Москву. Неприятно, конечно, но делать нечего — безопасность дороже». В тот же день Трофим отдал соответствующие распоряжения об изменении маршрута.
Регину Краснову Трофимкин спас от тюрьмы четыре года назад, выхлопотав ей условный срок. Она занималась в общем-то обычным для умопомрачительно красивой, но абсолютно «безбашенной» девчонки делом: знакомилась в клубах или барах с «перспективным» молодым человеком, после короткой «программы» с флиртом и спиртным вела его «к себе домой», но в первом же тёмном переулке парочку встречала весёлая гоп-компания, которая с ножами, шутками и прибаутками раздевала «перспективного» едва не до трусов.
Компанию, именуемую в просторечии «шайкой», милиция изловила довольно-таки быстро, и сидеть бы Регине Красновой по кличке Рига несколько своих молодых и прекрасных лет в местах не столь отдалённых, но, совершенно случайно, девицу заметил Трофим. В результате все подельники пошли по этапу, Рига же переехала в восьмикомнатные трофимовские апартаменты.
Изначально Захар Игнатьевич вытащил девицу из-за решётки просто так, под влиянием минутного порыва. Трофим считал себя настоящим ценителем красоты во всём — и в вещах, и в людях. Поэтому, посмотрев по совету Чибиса на «обалденную биксу под следствием», он, не задумываясь ни минуты, вытащил её на волю.
Ошалевшей от неожиданной свободы Красновой Захар Игнатьевич вежливо объяснил, кто является инициатором сего чудесного вызволения и что ему не составит абсолютно никакого труда вернуть всё на свои места, если Рига не пойдёт под его, трофимово, «крылышко». Регина была девушкой неглупой, о Трофиме слышала много как плохого, так и хорошего, но, как говорится — от добра добра не ищут: тряхнув гривой своих чёрных блестящих волос, из-за которых в своё время случилось немало драк между соискателями благосклонности их обладательницы, Краснова согласилась.
Через некоторое время Трофим начал замечать, что Регина всё чаще стала высказывать очень даже неглупые соображения насчёт проводимых группировкой операций. Пару раз, для пробы, Захар Игнатьевич отдал распоряжения с учётом внесённых ей изменений и, к своему удивлению, вынужден был признать, что они работают и на практике. С тех пор он стал в открытую советоваться с Региной перед тем как приступить к особо запутанным или щекотливым делам, начиная всё больше уважать свою новую боевую подругу.
В следующий раз Рига поразила Трофимкина примерно через год после их знакомства, отделав до полусмерти одного из хозяйских «быков»-телохранителей, чрезмерно распускавшего руки.
— Ты что, карате занималась? — удивлённо приподняв брови, спросил Трофим после того, как разобрался в инциденте.
— Нет, таэквондо. Со школы ещё, — равнодушно ответила Регина и, не торопясь, задрала ногу выше головы, задержав её в этом положении на пару секунд. — Нравится?
— Нет, — ответил Захар Игнатьевич, — не очень. То есть нога твоя мне, конечно, нравится. Очень даже красивая нога, как и вторая, собственно. Мне не нравится то, что я узнаю об этом твоём таэквондо последним. Не могла меня сразу предупредить, что ли?
— А зачем? — Рига пожала плечами. — Ты всё равно ни черта не шаришь в восточных единоборствах. Тебе что карате, что джиу-джитсу, что борьба нанайских мальчиков — всё едино. Что бы изменилось, узнай ты об том месяц, полгода или даже год назад?
— То есть как? — задохнулся от удивления Трофим. — Это же… Ну, это почти то же самое, как если бы ты всё время с пистолетом рядом со мной ходила! А я бы не знал! Понимаешь?
— Да чего ты так раскричался-то, Троша? — непонимающе посмотрела на него Регина. — У меня и пистолет тоже есть, но я ведь не кричу об этом на весь белый свет, как это делаешь ты.
— Ка… Какой пистолет? — осоловело выдохнул Захар Игнатьевич. — Где? Откуда он у тебя?
— Обычный пистолет, Захар, — вздохнула девушка. — Ты что, пистолета не видел ни разу? Бедный мой! Возьми у меня в сумочке, полюбопытствуй. Мне его Толик подарил, на день рождения. Ты же не догадался.
— Какой ещё Толик? — воскликнул Трофим, доставая из сумочки маленький пистолет с перламутровой ручкой. — И зачем тебе вообще оружие?!
— Толик, это который Троллейбус, — по порядку ответила Регина. — А оружие… А как прикажешь быть сегодня беззащитной даме на улице? Всякая шваль пристать норовит. А то и обидеть могут…
— Тебя обидишь… Дама, блин, — Захар Игнатьевич вдруг задумчивым взором оглядел «даму» с ног до головы. — Слушай, а может, ты у меня ещё и телохранителем будешь? Последняя, так сказать, линия обороны. А то это «бычьё» ни на что не годится, кроме как водку жрать да девок лапать. Тем более что даже против тебя в рукопашной выстоять не могут. Мужики, называется… Опять же, на тебя со стороны и не подумает никто — баба и баба. Шлюха дорогая. Даже я, оказывается, до сегодняшнего дня в неведении о твоей особе пребывал, купился, как лох, на красивую обёртку. А внутри-то — ничуть не хуже, а Рига? Стрелять-то хоть умеешь?
