В столовой Джемма увидела, что она не единственная приглашенная.
— Адам?
— Привет, Джемма! — удивился он в свою очередь. — Замечательно выглядишь!
— Спасибо…
— Проходи!
Он встал и выдвинул для нее стул. Джемма села и нахмурилась:
— А почему Кей не ужинает с нами?
— Как это? — не понял Адам. — Она сейчас придет.
— Но на столе всего два прибора.
Адам впервые внимательно посмотрел на стол и заметно поскучнел.
— Что-то я не понимаю…
— А я понимаю, — улыбнулась Джемма.
— Что?
— Вот! — Джемма кивком указала на красиво сервированный стол. — Здесь ты и я, свечки и красная роза.
— Я принес ее для Кей, — возмутился Адам. — Думал, она меня одного пригласила на ужин, но теперь, кажется, догадываюсь, в чем дело…
В эту минуту в столовую вплыла Кей с двумя тарелками — на каждой лежал щедрый кусок пастушьего пирога.
— Это, наверное, очень вкусно, — вежливо произнес Адам.
— Я сразу положила сюда и овощи, но их столько, что не обязательно съедать все подчистую, — словно оправдываясь, сказала Кей.
Джемма почти с ужасом смотрела на водруженную перед ней переполненную тарелку.
— Если что-то будет нужно, позовите меня.
— Разве ты не сядешь с нами? — спросил на всякий случай Адам.
— О нет, увольте! Я уже поела! — засмеялась Кей и мгновенно скрылась за дверью.
Убедившись, что хозяйка ушла и не слышит, Джемма склонилась к Адаму через стол:
— Пожалуйста, выручи меня! Я не подозревала, что Кей позовет меня на ужин, и по дороге домой съела огромную порцию рыбы с чипсами.
Адам усмехнулся:
— Ладно, давай свою тарелку.
Он переложил себе внушительный ломоть пирога вместе с парой картофелин.
— Спасибо, — поблагодарила Джемма. — Если я все это съем, то на съемках мое муслиновое платье затрещит по всем швам.
— Что она задумала, как ты считаешь? — спросил Адам.
— Решила нас сосватать.
— Что?!
— Тише! — шикнула Джемма.
— О господи! — с потрясенным видом прошептал Адам. — Ты права. Она беспрестанно заводит о тебе разговор.
— Да?
— И чуть что — сразу о тебе напоминает.
— Хм… — недоуменно протянула Джемма. — И как только ей взбрело в голову, что мы с тобой…
— Сам не понимаю!
— Как неловко вышло! — заметила Джемма.
— Ничего. То есть ты мне на самом деле нравишься…
— Просто по-другому?
— Но ты очень симпатичная — вот что я имел в виду! — поспешил добавить Адам.
— Успокойся, я шучу! — улыбнулась Джемма.
— И что нам теперь делать?
— Не знаю, — вздохнула она. — Даже не представляю…
«Все идет как надо», — думала в это время Кей.
Она не имела привычки подслушивать — если, конечно, в этом не было крайней необходимости, поэтому молча слонялась между кухней и столовой. Кроме приглушенных голосов, ей ничего не удавалось расслышать: Адам и Джемма нарочно понижали голоса. Они о чем-то шептались. Но ведь это неплохой знак? Влюбленные часто разговаривают шепотом. Это означает уют, близость и взаимное расположение.
Кей удовлетворенно улыбнулась. Она все же не ошиблась насчет этих двоих! Они прекрасно подходят друг другу!
Вернувшись в очередной раз на кухню, она уже воображала себя этакой современной Эммой Вудхаус. Только, в отличие от Эммы, она все сделает гораздо тактичнее, и ни у кого не будет повода сказать, что она наломала дров. Нет, у нее на такие дела интуиция!
Глава 16
Тот вечер наверняка должен был запомниться Адаму на всю оставшуюся жизнь. Каким же он оказался ослом! Как посмел надеяться, что Кей симпатизирует ему настолько, чтобы пригласить на ужин? Нет, она просто решила найти ему пару! Только на это он и годился — чтобы послушно сыграть отведенную ему роль. Сам он нисколько ей не интересен — ее забавляла только возможность им манипулировать. Он для нее игрушка, пешка, марионетка — вот и все!
В этом и заключалась трагедия его жизни. Он немало настрадался от женщин, которые на своем пути к счастью или проходили мимо, не замечая его, или откровенно его использовали. Он поневоле застрял в амплуа доброго друга и советчика.
«Ты слишком хороший, — высказалась однажды Нана Крейг. — А девушки хороших не любят».
Адама этот парадокс удивил.
«Выходит, им нравится, когда их сердце разбито?»
Нана с улыбкой кивнула.
Женщины оставались для Адама непостижимыми существами. Взять хотя бы романы Джейн Остин и всеобщую одержимость этим снобом и грубияном мистером Дарси. И что с того, что в конце он предстает в выгодном свете, — подумаешь! У кого хватит терпения ждать где-нибудь поблизости, что все недоразумения вдруг прояснятся? Будь Адам женщиной, он непременно переметнулся бы к такому, как мистер Бингли, — славному малому без затей. Что видишь — то и получаешь. И незачем тратить время зря.
Проезжая в темноте по Маршвудской долине, он прокручивал в уме этот нелепый ужин. Неприятная ситуация, и, уж конечно, его отношения с Кей после этого вряд ли куда-то продвинутся…
Он вспомнил принесенный хозяйкой отличный тирамису. Кей многозначительно поглядывала то на Джемму, то на него, и Адаму оставалось только догадываться, какие выводы она для себя делает.
«Приятный вечер?» — спросила Кей.
«Очень!» — с воодушевлением откликнулась Джемма.
Адам едва не поморщился с досады.
«Еще бы! — подтвердила Кей. — На съемочной площадке всегда столько народу — где там узнать друг друга получше, особенно если человек тебе небезразличен».
Адам почувствовал, как руки под столом сами собой сжимаются в кулаки. Как же, черт побери, выпутаться из этой дурацкой неразберихи?
Кей лежала в постели, блаженно улыбаясь, как после отлично выполненной работы. Что ни говори, а она прирожденная сваха! Поначалу Кей немного нервничала, опасаясь, что Джемма не придет к ужину или, хуже того, за ней притащится вся компания, но получилось в точности как она запланировала. Если бы еще не думать о красной розе, которую принес Адам… До добра это не доведет. Назойливый внутренний голос нашептывал ей: «Он купил ее для тебя! Ту красную розу он принес тебе, а не Джемме». Но роза сама по себе ничего не значит. Ведь Адам — джентльмен, а истинный джентльмен, если он приглашен на ужин, непременно принесет цветы, и, может быть, так совпало, что всем другим цветам он предпочитает красные розы. А может, других просто не было? Объяснений можно найти сколько угодно…
Устав обманывать саму себя, Кей покачала головой. Адам шел на ужин именно к ней. Она пригласила его, но ни словом не обмолвилась о третьем лице.
