Тогда Юля еще спросила, к каким семействам отряда хищных относятся лисы и песцы. Я не задумываясь отнес лис к семейству лисьих, а песцов к семейству песцовых.
Больше мне Юля вопросов не задавала.
Зато спросила Маша. Ей хотелось узнать, кто из отряда хищных выщипывает у себя на брюхе пух, чтобы устроить своим детенышам гнездо. Я сказал, что, наверное, горный орел. Он живет высоко в горах, там холодно и к тому же он хищник. Так что скорее всего это он.
После такого моего ответа Валерка громка закашлял, свесив голову под стол, Марина Николаевна покраснела, а Ира и Маша захихикали. Я понял, что сморозил какую-то ерунду. Решил отвечать осмотрительнее.
Валерка вынул голову из-под стола и задал мне следующий вопрос. Он спросил, как маскируется белый медведь, когда охотится на пингвинов.
«Чего ему, собственно, маскироваться, — подумал я, — когда он и так белый». Но вдруг я сообразил, что белый-то он белый, а нос у него черный. И этот нос наверняка хорошо заметен на фоне белого снега.
— Он, когда подкрадывается к пингвинам, прикрывает лапой нос, — смело ответил я.
КЮБЗ грохнул. Валерка уже не кашлял, он стонал, свесив голову и раскачиваясь из стороны в сторону. Все остальные веселились не меньше. Марина Николаевна улыбалась. Лишь Юля сохраняла серьезность, а на Светку я по-прежнему не смотрел.
— Давайте пить чай, — сказала Марина Николаевна, — Юля, поставь чайник. А тебе, Саша, — это она уже ко мне обратилась, — придется еще подготовиться, если ты хочешь ходить к нам в кружок. Подготовься и приходи, ладно?
— Ладно, — ответил я и поднялся, чтобы уйти.
— Куда ты? — остановила меня Марина Николаевна. — Чай ты должен попить сегодня с нами.
Светка шла со мной рядом и молчала, она так еще мне и не сказала ни одного слова с того момента, как мы вошли в здание КЮБЗа.
— Куда пойдем сегодня? — спросил я, как бы не замечая ее настроения.
— Я, наверное, пойду в гости к Валерке вместе со всеми, — ответила не сразу Светка. — Он пригласил всех наших девочек и ребят отметить Восьмое марта.
— Но меня-то он не приглашал, — заметил я.
Светка пожала плечами.
Мы опять шли некоторое время молча. Конечно, мне позарез надо было побывать у Валерки и кое-что прояснить, но без приглашения мне не хотелось теперь идти туда со всеми кюбзовцами. Есть же и у меня какая-то гордость.
— Ну, хорошо, — сказал я, — а как же Лешка, твой брат. Ты что, Валерке уже простила, что он его до истерики довел?
— Не отталкивать же совсем человека, если он совершил глупость, — рассудительно возразила Светка. — Валерка просто шутить любит, вот и дошутился. А так он не злой. Он и к Лешке домой приходил извиняться, разговаривал с его родителями.
— А с Лешкой?
— А что с Лешкой? Он вообще ни с кем разговаривать не хочет. Заперся дома в своей комнате. Валерке только крикнул, что все равно докажет, что тот виноват. Ну ты-то ведь не думаешь, что это Валерка на кенгуру Шамана натравил? — Светка наконец посмотрела мне в лицо.
— Не думаю, — согласился я.
— Вот и никто не думает. Да и не пошел бы Валерка ночью в зоопарк. На такое вообще только Лешка способен.
«Не только», — подумал я.
— Ну вы идете ко мне или нет? — раздался позади нас голос Валерки.
Я обернулся. Он, широко улыбаясь, догонял нас в компании Маши, Иры, Юли и Славки.
— Ну ты дал, Сань, — засмеялся он, приблизившись, и все засмеялись тоже. Кроме Светки, конечно. Даже Юля теперь улыбалась.
— Что? — спросил я как можно безразличнее. — Неужели такую чушь нагородил.
— Еще какую, — мрачно заметила Светка.
— Нет, — Валерка сделал вполне серьезное лицо, — пока ты рассказывал о волках, ты говорил по делу. Это я тебе как специалист скажу. А все остальное…
— А что остальное? — с искренним интересом спросил я. Мне хотелось узнать, чего же я все-таки напутал.
— Во-первых, — начала Маша, — псовые и волчьи — это не два семейства отряда хищных млекопитающих, а одно и то же. Просто у этого семейства два названия. Туда же относятся лисы и песцы, которых ты определил в отдельные семейства. Рода еще такие есть, а семейство одно — волчьих или псовых.
— Сразу после этого стало ясно, что ты не силен в систематике, — вмешался Валерка, — но, когда ты барса с орлом перепутал, да еще и объяснил почему, это уже было просто атас.
— Ладно, — согласился я, — а что я с медведем не так сказал? Как он на пингвинов-то охотится?
— «Гипс, гипс, гипс», — постучала мне по лбу своим кулачком Светка, пропев слова из песенки любимого ей Сюткина. — Белый медведь за Северным полярным кругом живет, а Арктике. А пингвины живут за Южным полярным кругом — в Антарктиде. Так что они даже встретиться не могут.
— Извини, чувак, — развел руками Валерка, — ты маленько ошибся.
— А фиглишь вы такие вопросы задавали? — разозлился я.
— Какие всем, — ответил Валерка. — Ладно, пошли все ко мне, устроим дискотеку на дому.
Я посчитал это за приглашение и отправился к Валерке вместе со Светкой.
Валерка заранее готовился к приходу гостей. Он преподнес каждой девочке по сникерсу и тюльпану. Купил еще три толстых бутылки пепси и торт к чаю. Короче, средств не жалел. Видать, раскрутил старшее поколение.
— Родители сегодня поздно придут, — объявил он. — В гости поехали.
Все должно было происходить в большой комнате. Там уже стояло пепси с чистыми фужерами на столе у окна. Им пока и занялись пришедшие гости, а Валерка опять спросил, какую поставить музыку.
— Я у тебя там кое-что видел в прошлый раз, пошли выберем, — предложил я. — В роке я разбираюсь получше, чем в зоологии.
— Ну, пошли, — согласился хозяин.
Диски у Валерки оказались на том же, что и в прошлый раз, месте, в том же пакете. Мы быстро отобрали парочку, которые Валерка сразу понес в комнату к гостям. Я же сказал, что пока поищу еще что-нибудь подходящее, если он не возражает. Пока Валерка ставил диск на вертушку, я быстро перебрал оставшиеся и отыскал тот самый, мне незнакомый, из которого выпала Димкина фотография. Отыскав, открыл коробку, фотография оказалась на месте. Я ее не стал трогать и диск убрал до возвращения хозяина.
Вскоре после того, как в соседней комнате загрохотал рок, ко мне вернулся Валерка.
— Еще что-нибудь выбрал? — спросил он с порога комнаты. — Пошли ко всем.
— Вот эту возьмем, — я протянул Валерке коробку с диском и фотографией.
Валерка в недоумении уставился на картинку под пластиковой крышкой.
— Сань, это ж какая-то классика, — неуверенно произнес он. — Кто ж ее слушать-то будет?
— Ты ж говорил, что у тебя здесь только рок собран?
— Ну, случайно как-то попала. Наверное, от родителей.
— А фотография тоже случайно? — спросил я, раскрыв коробку и вынув Димкино фото.
— Ну, конечно, — кивнул Валерка, — это мой друг. А я ищу, куда она задевалась.
— Ладно, не бреши. Твой друг тебя не знает, понял? — холодно сказал я. — Мне это точно известно.
Валерка вдруг побледнел, сделал два шага и сел на стул около письменного стола.
— С чего это ты взял? — промямлил он.
— Неважно, — отрезал я, — не твое дело. Только это не твой друг, а парень, который рылся в помойных баках у вольера кенгуру на следующее утро после их гибели.
Валерка стал белым как мел.
— Ты что, ты что думаешь? — начал он.
— Ничего я не думаю. Я всегда только знаю. Светка попросила меня помочь разобраться с этими кенгуру, несчастными. Я и помогаю. Собираю факты. Сейчас их у меня достаточно. Сегодня подключаю отца, он у меня частный детектив, и не такие орешки раскалывал.
Я рассчитывал напугать Валерку. Он обязательно должен был испугаться, если в чем-нибудь тут замешан. И, кажется, у меня получилось. Валеркин испуг был налицо.
— На фиг ты мне врал? — все так же не повышая голоса, произнес я. — На фиг ты врал, что на фотографии твой друг, когда ты этого человека в глаза не видел?
Валерка настолько был подавлен моей прозорливостью и осведомленностью, что даже голову повесил. Теперь я был благодарен Светке за то, что она разболтала всему КЮБЗу о профессии моего отца и моих собственных детективных способностях.
— Я эту фотографию, — не поднимая головы, чуть ли не прошептал Валерка, — нашел в вольере у кенгуру. На следующий день после убийства.
— Ты же в вольер не лазил, — удивился я. — Ведь это Лешка нашел мертвых кенгуру, потом милиция место обследовала, потом какой-то ваш Андрей кровавый убрал, а уж только потом вы — кюбзовцы — появились.
— Нет, в вольер мы заходили, — возразил густо покрасневший Валерка, — посмотреть. У кого хочешь спроси, хоть у Светки. Она тоже туда заходила. Я тогда фотографию и нашел. Милиция ее не заметила, она возле домика лежала, а на ней клочок сена. Только уголок выглядывал. Вот ее и не нашли. Я сразу подумал, что он тут в чем-то виноват — этот, что на фотографии. Как же тогда его фотография в вольер попала? Я хотел ее отдать. Но тут Лешка опять подошел, нас увидел — кричать стал, что знает, кто убил кенгуру. Он при этом так на меня смотрел, что я понял — он на меня думает. Я его ведь правда дразнил. Но я не напускал на кенгуру волка. Я вообще никогда и никуда не выпускал Шамана. Ему и так там неплохо. Выпустишь — еще с ним чего-нибудь случится. У меня никогда животных не было, все родители запрещали. Я собаку хотел — запретили. Я и в КЮБЗ ради этого пошел, ради животных. Зачем же я буду травить их друг на друга? Я не виноват. Это он виноват, — Валерка ткнул пальцем в фотографию. — А я хотел сам это доказать, чтобы на меня не думали, вот и не отдал фотографию. Ты его знаешь? — неожиданно спросил Валерка, подняв голову и глянув мне прямо в глаза.
