Тамерлан заскулил тоненько-тоненько. Не заскулил даже, а засвистел носом, как чайник, который собирается закипать. Спать хочет.
— Ладно, пошли, — я хлопнул его по загривку. Пес тут же, будто ждал этого, с шумом свалился со стула. Мы прошли мимо собачьей лежки в стенном шкафу прямо ко мне в комнату и забрались в одну постель. Чай я так и оставил не выпитым.
ГЛАВА XV Последняя разборка
Димка подошел ко мне уже на второй перемене.
— Сань, — сказал он, — ты когда в зоопарк поедешь, в кружок свой?
— Сегодня, — ответил я. — После уроков.
— Я с тобой, ладно? Ты мне этого, Каткова, покажешь?
— Покажу, — кивнул я, даже не спрашивая зачем.
— Значит, договорились, после шестого урока перед школой?
— Договорились.
Настроение у меня резко улучшилось. Все складывалось удачно. В зоопарк поедем вместе, там я покажу Димке Валерку и сам буду присутствовать при их встрече — то, что мне и надо. Прямо очная ставка получится, как полагается по всем правилам детективного искусства.
И погода способствовала весеннему настроению. Снег сошел еще не полностью, но солнце уже высушило асфальт посередине дорог и тротуаров, лишь там, где встречаются проезжая и пешеходная части, вдоль невысоких бордюрчиков, бежали веселые ручьи. Уже не такие широкие и бурлящие, как днем раньше, но все еще стремительные. В открытые фрамуги классов врывался теплый ветерок, раздувая тонкие легкие шторы и неся с собой головокружительный, непонятно на чем замешанный, но самый настоящий запах наступившей городской весны.
Учиться не хотелось, и не только мне. Одноклассники галдели, вертелись, перекидывались записками и плевались из трубок. Для учителей уроки превратились в адское испытание, хриплыми голосами призывали они нас к порядку, грозили карами и двойками, убеждали, что учебный год еще не кончился. Все напрасно — по выражению Дяди Хими, нас захватила «гормональная буря».
Я еле досидел его урок — последним была как раз химия. Мы болтали напропалую с Наташкой, Любкой и Бирюковым, а Дядя Химя нас даже не рассаживал.
Наконец занятия окончились. Я пулей слетел вниз по лестнице, заскочив только в раздевалку накинуть куртку и переобуться. Как и было условлено, на выходе у колонны меня ждал Димка.
Он оттолкнулся от своей бетонной подпорки, и мы молча направились к выходу со школьного двора. Но не успели сделать и десятка шагов, как нас догнала Наташка.
— Вы куда? — бодреньким голосом спросила Швецова.
— В зоопарк, — вдруг ответил обычно молчаливый Кокошин. Наверное, он надеялся, что после такого ответа Наташка от нас отстанет. Только тут он ошибся.
— И я с вами, — прочирикала Наташка, — я тоже хочу в зоопарк.
— Тебя дома мама дожидается, Швецова, — как можно суровее постарался я охладить Наташкину активность. Не тут-то было.
— А вот и нет, — радостно возразила она, — у меня все на работе. До восьми никого не будет.
Настроение у меня упало. Так все хорошо начиналось. Только Наташки нам не хватало. Но отвязаться от влюбленной в меня (а в этом-то я уже был уверен) Швецовой оказалось непросто. Пришлось терпеть и надеяться на случай.
Всю дорогу до зоопарка Наташка трещала почти без умолку. Кокошин молчал, с отсутствующим видом таращась в окно на проносящиеся мимо картинки весны вдоль открытой Филевской линии. Так что весь Наташкин словесный напор я выдерживал.
Мы купили билеты, и я первым вошел в зоопарк. Светка стояла на условленном месте. Я пошел к ней, но сзади быстро подскочила Наташка и взяла меня под руку, так что получилось — к Светке мы подошли уже вдвоем. Я знал, что это не очень ей понравилось.
— Привет, — поздоровался я, освобождаясь от назойливой спутницы. — Это Наташа, мы с ней в одном классе учимся. А это Света. — Я обнял и поцеловал Светку.
— Привет, — выдавила Наташка погрустневшим голосом. А Димка смотрел на всех нас троих, как на идиотов.
— Ну что? Пойдем зоопарк показывать? — спросила меня Светка.
— Да, только мне еще вот его кое с кем тут познакомить надо. — Я кивнул в сторону Димки.
Тут наконец и Светка его увидела. Увидела и сразу посмотрела на меня. Я увидел, что глаза у нее стали круглые, как у совы. Это значит, Светка удивилась. Конечно, она узнала Димку и уж наверняка заподозрила, что привел я его с собой неспроста.
От центрального входа до вольера волков совсем недалеко, мимо кенгуру, мимо чудовищного по своим размерам «Древа сказок», сделанного все тем же Церетели, мимо журавлей и — вот они, волки.
Но я намеренно повел компанию в обход пруда длинным путем мимо кафешки. Я шел рядом со Светкой и разговаривал на отвлеченные темы, а Наташка увядала с каждым шагом, все больше глядя прямо перед собой и лишь изредка рассеянно оглядываясь, видимо, тогда, когда она вспоминала, что пришла в зоопарк вроде как на животных смотреть. Кокошин угрюмо тащился замыкающим. Странно, наверное, со стороны выглядела наша компания. Так мы дошли до «Фламинго».
Там я решительно предложил всем зайти в кафе, никто и не противился, только Димка удивился и рот даже открыл, но я ему сделал знак рукой, чтобы не волновался. Он рот и захлопнул.
В кафе я усадил Светку с присмиревшей Наташкой за столик, купил пепси, пирожные и кофе в придачу, поднял усевшегося рядом с ними Димку за шиворот и говорю:
— Придется вам малость нас подождать, девочки. Вы уж не обижайтесь, но есть одно очень важное дело, которое мы должны здесь сделать немедленно. Мы вернемся через минут пятнадцать, а вы пока побеседуйте, ладно? — И я тайком подмигнул Светке.
Мы вышли с Димкой на улицу, и я повернул назад, туда же, откуда мы пришли — от кафе «Фламинго» до волчьего вольера все равно каким путем пруд огибать, что слева, что справа.
Димка шел за мной без возражений, для него главное было не зверей в зоопарке посмотреть, а с Валеркой встретиться.
Мое упавшее было настроение вновь вставало на ноги. Удачно я Наталию сбагрил, и Светка, по-моему, не обиделась. Она вообще умница. На нее положиться можно. И погода свое дело делала, опять было солнышко, жизнерадостное гоготанье и шум птиц из пруда водоплавающих, опять весне. Мне даже захотелось действительно посмотреть зоопарковское зверье, по весне они всегда интересные.
Вскоре мы дошли уже до бывшего вольера кенгуру, теперь в нем с достоинством ламы расхаживали. Я глянул искоса на своего спутника, и мне показалось, что он с повышенным интересом на этот вольер поглядывает.
— Знаешь, что тут недавно случилось? — неожиданно спросил я.
Кокошин резко обернулся, но тут же взял себя в руки и пожал плечами с присущей ему медлительностью.
— Знаешь, кто тут сидел? — еще раз спросил я Димку.
— Откуда? — с видимым равнодушием ответил он. — В зоопарк-то я не хожу.
— Кенгуру сидели. Их всех в одну ночь собака съела, ну не съела, загрызла.
— Ты мне это уже рассказывал как-то, — напомнил Димка и мрачно закончил: — А этих тут вообще целая свора бегает.
«Вот ты себя и выдал наполовину», — отметил про себя я. Действительно, откуда человеку, не посещающему зоопарк, а главное, не лазившему туда в ночное время, знать, что в зоопарк собачья бездомная свора захаживает. Но это еще никакая не улика, если человек оговорился, поэтому вслух я пока ничего не сказал. Димка же, по-моему, вовсе на заметил своей оплошности. А я еще его кольнул маленько:
— Говорят, эта собака не случайно в вольер попала; говорят, тут еще человек был.
Димка молчал, и по лицу его не было заметно, что он думает о моем высказывании.
Я свернул к вольерам для певчих птиц, перед которыми год назад и посадили чугунное церетелевское дерево, слепленное из фигур диковинных животных и сказочных персонажей. Там прямо за ним в одной из клеток сидел мой любимец глухарь. Мне страшно хотелось с ним поздороваться. Я не мог хоть разок не глянуть на него сегодня.
Глухарь был на месте. Он стоял к сетке, отделявшей его от посетителей, боком, запрокинув голову с красной бровью и распустив веером хвост. Глухарь тоже чуял весну, ему хотелось пробежаться, защелкать клювом, сшибиться грудью с другим таким же красавцем. Но в клетке он был один, не то что другого глухаря, но и глухарки с ним не было.
Я решил ему малость помочь и, наклоняясь к сетке, защелкал языком, пытаясь подделать звук, который издают глухари при токовании. В природе я их никогда не встречал, но видел по телевизору и передаче «В мире животных».
Вряд ли у меня хорошо получилось, но моему краснобровому знакомому хватили и этого. Он насторожился и скосил на меня агатовый глаз. Я опять защелкал. Глухарь, не сводя с меня глаза, еще дальше закинул голову и открыл клюв, горло его заходило, но все-таки звуков оттуда никаких не вырвалось: видать, он чуял какой-то подвох в моей имитации. Я опять защелкал, как умел. Глухарь развернулся ко мне другим боком, подсеменив к самой сетке вольера, оттопырил одно крыло и пробежался вдоль своей клетки мимо меня, задевая краем крыла по ячейкам сетки. Потом он повторил все в другую сторону, но токования от него я так и не дождался.
