Вторая грудь наполнилась молоком, Марго словно окаменела, из груди непроизвольно стало капать молоко на руку Егора Сергеевича. Он размял руками затвердевшую от молока грудь, молоко капало на его руки, на белое шелковое покрывало.
Она молчала, онемев от изумления, приятная нега окутывала все ее тело, груди освобождались от молока, они становились мягче. Его руки, в сладком, грудном молоке, расстегнули последнюю молнию на ее брюках, липкие пальцы медленно и нежно, сняли с нее обувь, брюки, стянули последнюю, белую одежку… Марго лежала на белом, шелковом покрывале, в русом облаке своих волос. Он снял с себя белые брюки. Его мускулистая фигура приятно радовала глаза, а она и не возмущалась, а просто вся подалась навстречу этому необыкновенно приятному человеку.
Они обвились друг подле друга, как будто всегда были вместе. Бес слов, без единого звука они изучали друг друга нежными ладошками, пальцами. Его губы раскрылись так широко, что обхватили ее губы, его язык вошел в ее рот, белые зубы от языка не волновались, но кожные покровы рта приветствовали его язык, божественной истомой. Он покорил ее всю, без остатка, равномерные движения тел без скрипа великолепной постели, были апогеем приятного знакомства.
Проснувшись, Марго не увидела в комнате Егора Сергеевича, на себе она заметила простынь, рядом с кроватью стоял столик с едой. На краю постели лежал голубой, шелковый халат, она надела халат, поискала глазами дверь в ванную комнату. Все удобства отливали голубым кафелем, она умылась, привела себя в порядок и вышла в комнату, в ней по-прежнему никого не было; она подошла к окну, между воротами и фонтаном стояла детская коляска, в ней спал ее ребенок, но людей во дворе не было.
Марго вышла из комнаты и потеряла ориентир, она не знала, как спуститься вниз, двери, зеркала располагались кругами, или ей так показалось, она прошла в одну сторону, дошла до конца здания, не найдя лестницы, она повернула назад, прошла до конца коридора, лестницы не было.
По виду из окна она определила, что находится не ниже второго этажа, мало того, она забыла из какой двери вышла. В отчаянье она села в кресло в холле, потом подошла к окну, перед окном находилось озеро, оно было совсем маленькое, но по нему плавали два белых лебедя.
От злости Марго толкнула створку окна, та раскрылась, и она оказалась на полукруглом балконе. С балкона свисала лестница из веревок и круглых палок, она уверенно перешла с балкона на веревочную лестницу и стала спускаться вниз. На земле она попала прямо в руки Егора Сергеевича, своим голым телом, под шелковым халатом. Он нежно прижал ее к себе на одно мгновение, и поставил на землю.
Голые подошвы ног Марго коснулись мягкой травы зеленого газона. Она непроизвольно поцеловала в губы Егора Сергеевича, а сама в это время заметила арку, по ее мнению, сквозь эту арку она могла попасть к коляске с ребенком, на другую сторону дома. Он поднял ее на руки и понес к арке, от арки она увидела коляску, вырвалась из рук Егора Сергеевича и побежала к своему ребенку.
Малыш спал. Марго поцеловала малыша и вопросительно подняла глаза на Егора Сергеевича.
– Марго, ты поживешь у меня с моим сыном, надеюсь, ты не возражаешь?
– Егор Сергеевич, меня дома потеряют!
– Нет, для них ты на даче, посмотри, как ты устала, ты засыпаешь в любом положении, в любой ситуации. Отдыхай здесь, тебе все привезут.
– Я не ориентируюсь в твоем доме, он такой большой! И, где музей, на открытие которого я к тебе приехала?
– Все есть, но не сейчас.
– У тебя есть здесь люди? Мне одной твой дворец не убрать, вот уж действительно устану!
– Марго, у тебя будет няня с высшим педагогическим образованием, она уже в дороге, здесь есть повар, есть горничная, для прогулок есть дорога вокруг озера, по тенистой аллее, для любви есть я, что еще тебе нужно?
– Свободы!
– Это и есть свобода в твоей ситуации, поживи здесь немного, а сейчас идем, я покажу комнату для малыша, нашего малыша! Ты не представляешь, какого труда мне стоило смотреть на то, как ты попала в лапы своего бывшего Валеры! Удар Прохора Степановича я запомнил, а твой Валера побежал к Леночке, надеюсь, ты ее знаешь?
Кстати, что у Инессы было с этим Прохором Степановичем? Я позвонил в твою квартиру, дверь открыл Прохор Степанович и я от неожиданности получил в челюсть.
– В моей квартире тогда жила Инесса Евгеньевна, а Прохор Степанович ее мужик, – в ее мозгу промелькнуло виденье с нависшим над ней голым Егором Сергеевичем, а потом дикие звонки по всем телефонам.
– Хорошо, что не наоборот. Стало быть, я второй в твоей судьбе, и первый отец ребенка.
– Откуда у тебя такой дворец?
– Без вопросов на эту тему, музей тебе покажут без меня, я сейчас уеду, к тебе подойдут, помогут, пока! – воскликнул Егор Сергеевич, поцеловал ее, и стремительно пошел к воротам, а они услужливо открылись и закрылись.
Она остановилась у фонтана с коляской в руках, к ней действительно подошла улыбчивая женщина, в платье с белым воротником.
Марго изучала новые владения, катала коляску по всему дачному участку, сидела на скамейке у озера с лебедями, кормила ребенка грудным молоком два раза в день, ей помогали местные сотрудники Егора Сергеевича, странные вещи начинали твориться вечером.
То, что первый раз в их любви было случайностью, становилась закономерностью.
Егор Сергеевич целый день отсутствовал, появлялся вечером, ел у себя в комнате, ему привозили еду из местной столовой, он мылся, и шел к ней в спальню.
Любовь между ними носила молочный характер, он ее любил, но он начинал любовные игры с ее груди, полной молока от пропущенного кормления, которое вместо нее осуществляла няня, вводя искусственное молоко в питание ребенка. Молоко из ее груди высасывал Егор Сергеевич до основания, так, что оно с трудом прибывало к утру для ребенка. Марго не давали много работать, ее заставляли спать днем для сохранения молока, ей давали витамины, пищу, соки, чай со сливками, – одним словом она должна была вырабатывать молоко для ребенка и… его временного отца.
От этого можно было бы сойти с ума, но молодой матери давали успокоительные средства с пищей, она была спокойной и воспринимала действия Егора Сергеевича спокойно, а любила его страстно, насколько это было возможно под успокоительными средствами.
Он был доволен. Ее гардероб пополнялся без ее помощи, она открывала шкаф и брала то, что нужно по погоде. Она не знала, откуда появились вещи, ей вообще трудно было думать, она просто жила и выполняла обязанности, которые ей предписывались в этом дачном замке.
Грудь Марго в предлагаемой ей одежде всегда слегка выступала из одежды, она светилась на солнце; если становилось прохладно, ей приносили теплые вещи и тщательно укутывали грудь от дождя, от ветра, от холода. За ней следили, ее берегли для ночи с господином Егором Сергеевичем. Ее грудь работала, как мини завод по производству молока. Он мял груди в своих руках, он оттягивал соски, он пил ее молоко…
