— Филип, это Кли, — сказала Ники, и Кли отпустил руку Анны, чтобы поприветствовать ее супруга.
— Как жаль, что вы не сможете навестить нас в Тарасконе, — с сожалением произнесла Анна. — Надеюсь, мы когда-нибудь еще увидимся.
— Я тоже надеюсь, — ответил Кли.
— Желаю вам работать с тем же успехом, что и до сих пор, — сказал Филип. — Я большой почитатель вашего таланта и ваших выдающихся работ.
— Спасибо, — поблагодарил Кли. Он уже собирался предложить Анне и Филипу встретиться на террасе чуть позже и что-нибудь выпить в завершение ужина, но Ники крепко взяла его за руку и потянула прочь.
— Было так чудесно повидать вас обоих, но нам и в самом деле пора, — попрощалась она. — Мне ведь еще укладываться.
— Да-да, конечно, — ответила Анна. — Счастливого пути, дорогая.
— Она красивая женщина, — заметил Кли, когда они шли к машине, — но ее сходство с тобой и в самом деле совсем незначительно. Кстати, ты так и не сообщила мне, как их зовут, то есть как их фамилия.
Последовало молчание, после которого Ники проговорила:
— Они не женаты. Его зовут Филип Ролингс.
— А Анна?
Ники опять запнулась.
— Она Деверо. Леди Анна Деверо.
Кли остановился и резко повернулся к ней.
— Она что, родственница Чарльзу? — спросил он дрогнувшим голосом.
— Да.
— Сестра?
— Нет. Мать.
— Но она так молодо выглядит!
— Ей пятьдесят восемь. Чарльз родился, когда ей было всего восемнадцать.
— А ее муж, где он?
— У нее нет мужа. Он умер много лет назад.
— Так Филип что, просто ее друг?
— Да.
— Видно, что она очень любит тебя. Впрочем, это я уже говорил.
— Да, — мягко ответила Ники. — Я для нее как дочь, которой у нее никогда не было.
Кли промолчал. Отперев машину, он помог Ники сесть. При подъезде к Сен-Реми он решил, что больше не будет спрашивать Ники об Анне Деверо. Он знал, что она тяжело воспринимает все, что касается Чарльза, а ему не хотелось заставлять ее страдать.
По пути на ферму Ники не обронила и двух слов. Мысли ее были далеко.
Время от времени Кли украдкой поглядывал на нее, и от него не скрылось, каким, напряженным стало ее лицо. Даже в профиль это было заметно. Он ткнул кнопку на панели, включил магнитофон и сосредоточился на дороге, заставив себя расслабиться, и скоро погрузился в собственные мысли.
Через некоторое время Ники прислонилась головой к окну и закрыла глаза.
Кли не был уверен, дремлет она или только притворяется. Сердце его упало. Вечер, начавшийся так чудесно, так безмятежно, пошел прахом. Он был не просто расстроен, он был разозлен и отлично знал почему. Всему виной — перемена в Ники, а скорее, то, что вызвало ее. Сегодня вечером ей вновь напомнили о прошлом, и самым беспардонным образом. Он на чем свет стоит ругал Чарльза. Этот человек, по-видимому, обладал сверхъестественной силой, позволявшей ему то и дело воскресать и преследовать Ники, а теперь и его самого.
17
— Это один из твоих лучших сценариев, Ник, — сказал Арч, протягивая ей через стол папку.
— Я рада, что тебе понравилось, — ответила Ники, принимая ее с нескрываемым удовольствием. — Но не забывай, что мне помогали Элен, Сэм и Уилма. Не говоря уж о тебе. Это плод общих усилий.
Арч покачал головой.
— Вовсе нет. Сценарий целиком твой. От и до. Он отмечен печатью твоего неповторимого стиля. Ты была явно в ударе.
— Спасибо, — улыбнулась Ники.
— Между прочим, у нас есть к нему великолепные кадры, — продолжал Арч. — Мы откопали их в архивах по твоему совету. Будет очень сильный фильм, Ник. Он наверняка получит приз. — Арч наклонился вперед с сосредоточенным выражением лица. — Я там кое-что поправил, совсем немного, какую-нибудь пару слов. Не сочти за труд, взгляни прямо сейчас. Страницы шесть, двадцать и сорок один.
Ники прочла правку и замечания на полях и, взглянув на Арча, согласно кивнула.
— Ты усилил некоторые мысли. Спасибо. Все по делу, так что с этим покончено. Сценарий готов. Добавить больше нечего.
— Хорошо. Раз ты согласна, я немедленно отдам его перепечатать.
Вернув сценарий Арчу, Ники заметила:
— Полагаю, ты успел уже переговорить с нашим глубоко уважаемым шефом службы новостей по поводу названия?
— Конечно же, успел, и Ларри целиком наш. Он тоже считает, что «Десятилетие разрушения» — отличный заголовок. Лучше не бывает. Он уже пробивает его и пробьет — не беспокойся. Ты же знаешь, Ларри не из тех чистоплюев, что воротят нос, едва завидят грязь и кровь. Напротив, он думает, что как раз ужасы и катастрофы берут зрителей за живое. И я готов согласиться с ним.
— Значит, помех не будет? — спросила Ники. — Я тебя правильно поняла?
— Даю голову на отсечение. А еще я получил добро от Ларри на другой твой фильм — о детях-солдатах.
— У меня есть для него рабочее название: «Младенцы под ружьем». Как?
— Неплохо, совсем даже неплохо. — Арч откинулся на спинку стула с задумчивым видом. Потом долго и пристально смотрел на Ники.
— Что-нибудь не так? — спросила она.
— Да нет, все так. Все хорошо. Лучше не бывает. Ларри хочет, чтобы на следующий год ты взяла новое направление. Он сам тебе об этом скажет.
— Что еще за новое направление? — насторожилась Ники.
— Немного другая работа, немного другой материал — может, чуть-чуть полегче, чем…
— Погоди, погоди, — перебила Ники тоном, не терпящим возражений. — Я всегда занималась только новостями, политикой и войнами! Что ты хочешь сказать? Уж не собирается ли он лишить меня статуса главного военного корреспондента компании?
— Я этого не говорил. Скажи своим коням «тпру» и слушай сюда. И не волнуйся, хорошо?
— Ладно, давай выкладывай.
— Ларри имел в виду твои тематические программы. И только. Он думает, что после «Десятилетия», которое он собирается пустить в эфир в ноябре, и другого твоего фильма — о детях-солдатах, запланированного к показу в следующем году, ты и сама захочешь немного сменить тему. Ларри задумал серию интервью с мировыми лидерами — с нашим президентом, с госпожой Тэтчер, с Горбачевым. Ну как?
— Не знаю, право. И Ларри при встрече скажу то же. — Ники пожала плечами. — Наверное, это было бы интересно.
— Что-то не слышно восторга в твоем голосе.
— Пусть тебя не сбивает с толку мой тон, Арч. Мне это в самом деле интересно. И даже очень, если хочешь. Но ты же меня знаешь. Пойми, мне необходимо, чтобы в передаче была выражена моя точка зрения, и весьма определенно, без всяких экивоков. Я не враг нового. Напротив, я за новизну.
— Знаю, и Ларри знает, и все же он ждет от нас новых предложений. — Арч широко улыбнулся. — Ты даже сможешь интервьюировать звезд кино. Если захочешь.
Ники покачала головой и невольно усмехнулась.
— Нет уж, благодарю покорно. С Барбарой Уолтерс я состязаться не собираюсь. Всем известно, что в этом деле ей нет равных.
— Но Барбара интервьюирует еще и политических лидеров, Ник, так что временами у нее получается удачный компот из знаменитостей. Стоит придумать что-нибудь в этом роде. Не забывай, у ее передач очень высокий рейтинг. Очень высокий.
— Я же сказала тебе, что она лучшая из лучших. А я не хочу быть второй. У меня свое. Во всяком случае, я предпочитаю выносить на суд зрителей свои собственные мысли и суждения. — Ники вздохнула. — По правде говоря, Арч, перемена мне бы не повредила. После Пекина я чувствую себя выпотрошенной. И высушенной.
— Отлично знаю, у тебя был бледный вид. Да что говорить, все мы имели бледный вид. Июнь нам крови попортил. — Помолчав, Арч добавил: — Зато сейчас ты выглядишь чудесно. Тебе здорово помог Прованс. И конечно же, общество Кли.
— Там было прекрасно, — ответила Ники, встрепенувшись и повеселев. — А Кли просто чудо.
— Что такое? Я слышу звон свадебных колоколов?
— Арч, ну как тебе не стыдно!
— Ники, не валяй дурака. Ты говоришь не с кем попало. Ты говоришь с Арчем Леверсоном. Я знаю Клиленда Донована бог знает сколько лет, и мне отлично известно, что он от тебя без ума. Поверь мне. Дорогая моя, да у тебя все написано на личике. Еще когда мы ужинали в ресторане «Твенти Уан» на прошлой неделе, я уже знал, что его дело швах. — Арч окинул Ники проницательным взглядом. — И не думай, что я так вот прямо сейчас возьму и поверю, что ты не чувствуешь то же, что чувствует он.
— Да, Кли мне небезразличен, — после некоторого колебания призналась смущенно Ники. — Но это вовсе не значит, что будет свадьба. — Она встала, подошла к окну и с отсутствующим выражением лица стала глядеть на улицу.
Было превосходное утро. Середина августа, среда. Ники смотрела на небо — голубое-голубое, без единого облачка. Небоскребы Манхэттена сверкали на солнце. Она подумала о том, какой удивительный вид на город открывается отсюда, с сорок девятого этажа здания американской телевизионной компании Эй-ти-эн. В целом мире нет другого такого города, и, где бы она ни находилась, в глубине души она всегда остается ньюйоркцем. Это ее город. В нем она родилась, в нем прожила большую часть жизни. Париж тоже был ее городом, но в совершенно особенном смысле — у нее столько радостных воспоминаний о детских годах, проведенных там. Так что снова поселиться в Париже ей было бы совсем нетрудно…
