такие до конца жизни гореть будут и риск любить.
– А вы давно здесь работаете?
– Давно ли? – Платов посмотрел на директора – да года три, только вот, я что—то не
заметил, как мы на допрос переключились, я что подозреваюсь в чёт—то? Если так, то скажу сразу, я ни в чем не виноват и государевой тайны не выдавал.
Иван поднял руки и рассмеялся, обнажив ровные белые зубы и широкую улыбку. «Совсем как у Гагарина» – невольно про себя подметил майор, заметив, что и в остальном, Платов, да и общий типаж сходился со знаменитым космонавтом, крепкий, крупный мужчина, смелые взгляд, и глаза и искрой.
– Нет, это не допрос. Я лишь интересовался. Не более того.
– Тогда может, полетаем? Уверен, без полета, экскурсия будет неполной. Вы ведь не против? – он посмотрел на директора.
– Если Федор Евгеньевич согласен. То почему бы и нет.
Вышкин посмотрел на обоих, вообще то он не очень любил летать, тем более на столь старых машинах, и с таким лихачем пилотом.
– Можно, только вы отвечаете за мою сохранность –Вышкин погрозил пальцем Трешкину.
– Конечно. Как никак вы очень ценный гость.
С этими словами он проводил его до машины, и подождал, пока Платов заведет двигатель. Затем вертолет медленно поднялся и Вышкину представилась возможность воочию убедиться в масштабности распространения борщевика, который буквально заполонил окрестности этой военной базы.
– А тут везде так? – перекрывая шум двигателя, крикнул Вышкин пилоту.
– Что?
– Да борщевик ваш.
– Да. Только тут еще мало, долетим до болот, вот там те еще заросли – ответил он, и указал пальцем на белеющие поля, этого ядовитого растения. Вышкин посмотрел вперед. Вероятно, где—то там и был его друг, по крайней мере, до того, как это провинциальная пучина, пожрала его.
Мозалев
Я молча наблюдал, как привязав меня к стулу кожаными ремнями, мои так называемые врачи, о чем—то переговариваются, старательно не глядя мне в глаза. С одной стороны, оно, конечно, было понятно, ведь как говорят так можно начать сочувствовать, но с другой, это было обидно.
Я вздохнул и посмотрел налево. Где—то там была Инна, по крайней мере несколько минут назад, когда стоя возле меня, она пыталась меня успокоить. Забавно. Зачем вообще весь этот карнавал, если буквально через пять минут, меня пригвоздили к стулу, и вставили какой—то физраствор.
Наконец врачи, остановились и развернувшись подошли ко мне. Хирургические маски, перчатки, белые халаты. В такой обстановке невольно начинаешь чувствовать себя лабораторной мышкой, пусть даже и понимаешь язык своих хозяев.
– Вы же понимаете, что это подсудное – сказал я наблюдая как мне намазывают вену спертом – просто если я умру, то меня будут искать. Только вот на моих мучителей, это снова не производит никакого эффекта. Они даже глазами не повели в мою сторону, даже не дрогнули, продолжали говориться к какой—то своей процедуре.
Я поднимаю глаза и смотрю на больше, непрозрачное стекло впереди. Я больше чем уверен, что там, сейчас сидит весь местный бомонд и наблюдает за тем, что будет со мной происходить дальше, ведь как сказала Инна, я обладаю чем—то вроде иммунитета, к их яду. Или вакцине. Это я еще не совсем понимаю, но в том, что будет снова чертовски больно я почти уверен.
Я делаю вдох. За последнее время, я почти привык к страху. Во время плена, во время допросов, во время общения со своими мучителями. Каждый раз, я всё спокойнее и спокойнее реагировал на очередной, поворот мрачной судьбы.
Но теперь, когда идут эти приготовления, мне снова становиться страшно. Хотя судя по всему, я уже переносил нечто подобное, лежу в луче рвоты, от ударов своего караульного офицера.
Я смотрю в стекло. Они там. Они точно там. Сидят или стоят, не важно, главное, что смотрят, обязательно смотрят на меня и мое состояние. Им важно все. Абсолютно. И отчасти визуальное сопровождение им это дает, дополняя картину показателями электронных приборов.
Я вижу, как один из моих мучителей достает иглу, достает иглу и что—то зеленое, пробегает перед моими глазами. О боже, кажется, он собирается ввести это в руку. Я инстинктивно пытаюсь выдернуть её, но нет. Кожаный ремень плотно удерживает её на подлокотнике.
Я кричу, но поздно огонь, буквально вгрызается в мое тело, заставляя меня кричать от боли. Нет, это невыносимо. Это абсолютная, нестерпимая боль. От которой у меня сводит челюсти, и кажется, что я вот—вот откушу себе язык. Только это я уже не помню, так как снова отключаюсь, провожая глазами вбегающую в кабинет Инну, которую пытается удержать за белый рукав очередной добрый доктор.
Вышкин
Приземлившись, Вышкин, прикрыв голову рукой, едва ли не в присядь добежал до Трешкина, вышедшего их встречать. Как можно быстрее, оставляя опасную машину, позади себя. Ведь даже не смотря на снисходительное к нем отношение, Платов всё же сделал пару крутых виражей.
– Как полетали? – спросил директор едва Майор подошёл к нему.
– Нормально, до болот даже долетели, признаться не думал, что у вас столько борщевика повсюду.
– Да уж – вздохнул Трешкин – что мы с этой гадостью только не делала, даже группу из Москвы приглашали, но вот только всё безрезультатно, на следующий год опять всё по новой, из каждой щели эта гадость растет. Так что только косим. Этим и спасаемся.
– Руками?
– В костюмах. Он же лишь при контакте с кожей ожоги оставляет. Так что одеваем двух работников и в бой, нам же особо много не надо, лишь бы полоса была чистой, да туристов не задело.
– Понятно – кивнул Вышкин и и еще раз посмотрел на крутящиеся винты вертолета.
Теперь у него в принципе сложилось общее впечатление обо всей это базе. Жаль лишь в нём не находилось место для фантастических идей его друга, так таинственно пропавшего в этой деревне.
– Так что теперь? Будете еще брать полеты? – крикнул директор – если хотите, могу еще организовать, только теперь уже за деньги. Как никак, а вы тогда будете постоянным клиентом.
Вышкин хмуро посмотрел на вылезающего из кабины довольного Платова. Все же, военный был точно рад, тому, что его изрядно покрутило в машине.
– Думаю, нет. В принципе мне всё понятно. Надо будет в деревню заехать, а тут думаю все.
– Зачем? Можем, могу, чем помочь.
– Да нет, там, по своим делам. Но спасибо за помощь. Да и в целом за мероприятие, признаться, я рассчитывал на другую реакцию.
– Всегда рад помочь властям – Трешкин расплылся в улыбке и протянул руку— если кто—нибудь еще из ваших коллег захочет покататься, приглашайте. Сделаю персональную скидку, но не больше двадцати процентов. Сами понимаете, времена тяжелые.
– Да, да, да – он пожал руку и пошел к железным воротам – если получиться, отправлю. Только у наших сейчас работы невпроворот, вряд ли
