самолетах куда как сподручнее.
Моисеев вдруг понял, что еще немного и Вавилов уйдет в сон. Особенно после последних слов о вертолетах, когда он буквально не клюнул стекло носом. Николай по—доброму улыбнулся и сняв с головы кепку, подложил под голову товарища. Как никак, а позволять вот так болтаться ученой голове было бы неправильно. Особенно если через пару часов, она предстанет перед светлыми очами начальства.
Впрочем, пара не пара, это было не важно. После фронта, Вавилов научился невероятно быстро восстанавливаться после практически любого количества алкоголя, удивляя даже самых заядлых ученых алкоголиков, опережая в этом практически всех. Моисеев мягко отодвинул его лицо к стеклу. Все же, процесс запотевания окна, должен был идти отдельно от него.
– Скажите, нам долго еще ехать – спросил он, сидевшего впереди водителя.
– Примерно три часа. Там просто еще дорогу не доделали, там что придется немного покуролесить.
– А куда мы собственно едем? Мне говорили лишь про Тверь, а как я понимаю, это не совсем так.
– Да до Гадюкино, небольшой деревеньки. Там немного не доезжая, и высадимся. Место хорошее, воздуха свежего много.
– Гадюкино? – Моисеев подставил под подбородок ладонь и задумчиво посмотрел в окно – кто—ж такое название то такое странное придумал, неужели ромашки с Васильками кончились, чтобы змей, вот так пихать.
Впрочем, это наверно было ни не важно, как никак, теперь его должно было волновать нечто большее, нежели название потерянной в лесах деревни.
Вышкин
Москва. Наши дни.
Сидя в кабинете, Вышкин задумчиво смотрел, как падают капли дождя. Вот оно, неудержимое наступление поздней осени, а потом и зимы. И ничего с этим не поделать, лишь только наблюдать и привыкать, лишний раз убеждая себя, что плохой погоды не бывает, а только лишь наше вечно меняющееся восприятие.
Он повернулся к Евгению Московину, одному из редакторов Ютуб канала Симиренко, которого они с Петровичем, также проводили по делу. Вышкин пододвинул парню пепельницу. В некоторых случаях, он был более чем великодушен.
– Итак Евгений Васильевич, в каком году, вы создали ваш канал?
– Кажется в 2015 – нервно ответил парень.
– Кажется? – переспросил Вышкин перестав печатать – кажется нам не подходит, уважаемый Евгений Васильевич, нужна дата поточнее. Вы же у нас человек современный, посмотрите пожалуйста поточнее.
– 1 мая 2015 года – сказал Московин, потыкав в телефоне.
– Спасибо и положите телефон сюда. У нас даже случайные записи запрещены.
– Я понимаю, конечно – понимающе заметил Евгений, кладя телефон на стол Вышкину.
Майор снисходительно смерил взглядом редактора. Выглядел он конечно жалко, сморщенный, напуганный, вроде даже ничего не понимающий. Этакий очередной сдутый зверь, который, как и его вожак, пойдет на заклание государственной машине.
– Значит 1 мая 2015 года. Хорошо. А экстремистские материалы вы стали публиковать позже, примерно спустя два месяца верно?
– Это вы про стихи?
– Они самые. Стихотворение про родину.
– Это была Антона идея, я лишь публиковал и редактировал.
– Это называется принимать участие, Евгений Васильевич – мягко поправил его Вышкин – даже произноситься легче. Например, принимал активное участие в публикациях экстремистских материалов.
– Я редактировал, это была моя главная задача.
– Но Симиренко сказал, что выкладывали именно вы – уточнил Вышкин – или он что, – соврал?
– Он не соврал. Просто производством занимался именно он.
– Так мы же не о производстве говорим, а о публикации. Это разные статьи. Сперва разберемся с публикациями, а потом уже возьмёмся за производство. Правда Петрович? – спросил майор посмотрел на коллегу.
– Да. Начальник. – ответил Петрович задумчиво разглядывая сканворд – Только так и надо.
– Видите Евгений Васильевич, даже коллега подтвердил – хмыкнул майор – итак, первый экстремистский материл вы опубликовали, тут я вам помогу, в сентябре. И это был стих Родина. Написанный при использовании мата и прочей нецензурной лексики. Не стыдно вообще? За это как бы деды воевали.
– Это была шуткой. Мы просто хотели подчеркнуть, бесполезность войны.
– Что? Бесполезность?
– То есть ненужность.
– Ненужность? – Вышкин откинулся на стуле – а вы видели, как горели дети в избах, Евгений Васильевич? Как на спинах за сопротивление фашизму звезды вырезали сотрудники СС., впрочем, скорее всего слышали точно. Как никак вы у нас человек образованный. МГУпп заканчивали. Дипломированный специалист.
– Вы издеваетесь да?
– Я? Упаси боже. Я лишь описываю общую картину преступления. Которую вы и сами, хорошо опубликовали на своем канале.
Вышкин замети что Московина пробила дрожь. Но, это было нормально, так как в общем сложности, он должен был получить до пяти лет. Во всяком случае, это был минимальное, на что рассчитывал полковник. Пять для Московина, по идее четыре для Вульхича и три для Рустанецкой, которая также проходила по этому делу.
Вышкин снова посмотрел на дождь. Эта погода, она просто идеально дополняла потемневшую Москву, заставляя его ностальгировать по былым временам, когда он почти сутками работал над поступающими к нему делами, чувствую себя при этом, почти счастливым.
– Итак – Вышкин вздохнул – публикации, стихов, видеороликов, песен. Чем вы еще занимались в вашей студии?
– Редактировал материал.
– То есть занимались производством, хм –Вышкин быстро вписал недостающее звено – итак, производство, публикация, это уже очень неплохо гражданин Московин. В общей сложности семь лет схватить можете, а то и больше.
– Я, так не считаю. И адвокат мой тоже.
– Да? – Вышкин огляделся – а где вы тут видите адвоката? Петрович ты видишь адвоката?
– Нет. Ни адвоката. Ни ангела за плечами. Давай я с ним побыстрее закончу.
– Нет. Это мой крест – покачал головой Вышкин – значит, нету тут вашего адвоката, а ведь по идее должен быть.
– Я не буду ни на кого стучать – нервно заметил Московин.
– А что так робко? – улыбнулся майор – подобные слова надо произносить с достоинством.Резко, отрывисто, гордо.
– Рог – вставил Петрович и на вопросительный взгляд Вышкина пояснил – это если сократить.
– Тебя твои сканворды, погубят.
– Думаю это навряд ли, там впереди алкоголь женщины и сигареты.
– Кстати, а вы почему не курите? –спросил Вышкин разглядывая пустую пепельницу.
– Я в целом не курю.
– Надо же, а такой канал держите вызывающий. Можно сказать, пагубный.
– Это просто ради мемов, шуток. Это все игра.
– Печальная, игра – Вышкин в очередной раз, забил строчку неоспоримыми фактами, эта привычка одновременно писать и допрашивать, не раз становилась его гордостью среди остальных коллег. Ведь хорошо делать два таких дела, да еще одновременно, могли лишь считанные единицы в управлении.Он посмотрел на часы. Половина девятого, примерно через час, Ольга должна лечь спать, а значить ему можно будет выезжать. Как никак, а именно она и держит его здесь, а не этот, застенчивый информативный индивид.
Вышкин вытащил сигарету и закурил. Острый запах табака, сразу же приятно пощекотал ноздри, оставляя после себя пелену ностальгического следа, где плавно и нежно покоились прошлые годы его плодотворной работы. Жаль, но теперь о частом курении можно было лишь мечтать, ведь у некурящей Ольги, были свои взгляды
