Вот это точно. Не понимаем.
– Давайте. Закрываем глаза – так лучше чувствуется вкус.
Теперь уже Адам вздрагивает, как будто его толкнули. Сосед – тот вообще уже в дверях застрял от возбуждения. Мы все чуть не попадали с этого балкона.
А они…
Они вытянули руки и сунули их в салатник. Кусочки курицы, тушенной в сметанном соусе, с паприкой и овощами, которые мы должны были есть после матча, – теперь в этом блюде есть еще ингредиент: четыре женские ладони. Они вытаскивают руками кусочки мяса и слизывают соус с пальцев, глаза у них закрыты и вид такой, какой был у меня, когда я курил с Толстым марихуану. Я тогда на многое рассчитывал, но особого кайфа не испытал. В отличие от них – этих женщин.
– М-м-м-м-м…
– О-о-о-о-о…
– Да!
– А-а-а-а-а…
Это восклицают наши женщины, которые руками жрут нашу общую еду и слизывают с пальцев сметанный соус с наслаждением, близким к оргазму.
Отвратительно!
Но в то же время – облегчение.
– Я же вам говорила, когда ешь руками – вкус действительно меняется… – жена Адама горда собой, как будто она только что изобрела порох.
– Хорошо, – подтверждает ее соседка и сует вторую руку в миску.
Я точно к этому уже не притронусь!
– Но только знаете что? Вот Ядвига, например, – вдруг вступает в разговор соседка Адама. Мы не знаем Ядвигу, но это ведь начало другого, может быть, более нормального разговора, поэтому мы остаемся на своем балконе. – Она выяснила все только на четвертом месяце.
– Шутишь? – смеются они.
Раз говорят о беременности – может, одна из них беременна?
У нас наверху растет напряжение.
– Точно говорю. Она думала, что толстеет потому, что перестала бегать. А бегать она перестала потому, что все время хотела спать. А спать она хотела все время потому, что залетела.
– Да уж. Лучше уж она бы ела масло – тогда лучше бы себя чувствовала.
– Но я же тебе объясняю – она беременна была!
– Да понятное дело, я уж знаю: я с Казиком тоже все время спала, – отвечает жена Адама. – А вот с Хеленой, наоборот, у меня столько энергии было, что я чуть на работе не родила! И еще мне все время хотелось заниматься любовью!
– Да уж, это точно, – шепчет Адам.
– Тихо, – шепчем мы.
– Мальчики обычно расхолаживают, и становишься ленивой…
– Масло полезно, потому что без масла организм не усваивает ни калий, ни магний, я всегда сливочное масло покупаю у одного производителя и ем, прямо кусками… хотите телефон этого фермера?
– Я пила алоэ – и тоже что-то не похудела.
– А алоэ не для похудения, только для здоровья.
– А давайте за здоровье выпьем!
Хихиканье и звон бокалов.
– А моя коллега Вики еще позже.
Что позже ее коллега?! Мы что-то упустили?!
Мы смотрим друг на друга, и ни один из нас не понимает, о чем идет речь, а вот эти, внизу, понимают, потому что вопросов, о чем речь, никто не задает.
– Поняла, когда родила?
– Она думала… честно, даже не верится, а учитывая, что Вики все-таки институт закончила, изучала экономику и право…
– Право? Это та, у которой книжный магазин? – это моя Марта вступает. – Я знаю, у нее на Мокотове такая лавочка с чаем и печеньем, а на самом деле книжный магазин!
– Да! Потому что она предпочитает делать то, что любит. А когда ты у нее была? Потому что я ведь тоже там бываю. Ты знаешь, она мне достала первое издание…
– Вики тебе достанет все, что захочешь. Это просто счастье, что у нее такой муж замечательный и она может себе позволить эту лавочку. Он же все содержит.
– Так ведь у нее всегда полно посетителей!
– А ты представляешь себе, сколько стоит аренда в таком месте?
– Ну вот, она до шестого месяца думала, что у нее глисты. И ходила сдавала анализы каждые три недели, потому что у нее в животе что-то бурчало!
Они взрываются смехом.
А мы переглядываемся с неудовольствием.
Бабы все-таки дуры.
– А знаете что, девочки? – Сусанна берет бокал в руку. – Я хочу поднять этот бокал за нас, потому что мы…
– Необыкновенные!
– Да просто о-фи-генные!
Вот я неудачник.
Мы уходим с этого балкона молча.
А не надо подслушивать бабские разговоры!
Офигенные?
Офигенно ненормальные – это да.
Но офигенные?
Мы садимся обратно перед телевизором.
– Как ты думаешь, она и правда считала, что у нее глисты? – прерывает молчание Адам. – Я знаю Вики. И теперь каждый раз, когда ее увижу…
– Отстань, – я машу рукой, вздрагивая от одной мысли об этом. Я тоже там иногда бываю. И эта Вики классная. Была. Потому что отныне она у меня всегда будет ассоциироваться с глистами.
С ними нужно держать ухо востро – вот что надо помнить всегда.
Вот такими были наши вечера в Подкове.
Сомневаюсь, что еще когда-нибудь встречусь с ними. Я звонил после расставания с Мартой, но Сусанна не захотела со мной разговаривать, я только успел представиться и сразу услышал:
– Адам, Адам, это Иеремиаш тебя, – и в глубине кашель попугая.
Адам был довольно холоден, когда я сказал, что мы не приедем, так как больше не вместе, ответил, что не знает, звонила ли Марта, и что если быть откровенным, то он не хочет, чтобы я им звонил, потому что такого они от меня не ожидали.
В жизни никогда ни один мужик так не скажет, если его не накрутили и не запрограммировали.
Если им не манипулирует женщина.
Не знаю даже, зачем я об этом думаю. Было и прошло – что уж теперь.
* * *
Мимо меня проезжает «Скорая помощь» с мигалкой. Интересно, зачем они едут в сторону Прушкува, если до Варшавы ближе? Гигантская пробка моментально рассасывается, а мне нужно позвонить клиенту и отменить вызов на Мокотов, потому что уже четыре часа, он явно не будет в восторге.
В задницу Подкову и все остальные ближайшие пригороды.
Вместе с их обитателями.
Встреча с Маврикием
Прошла очередная неделя. Одиночество просто невыносимо – даже запястья болят.
И выводят из себя ежедневные звонки от матушки, которая вдруг начала проявлять обо мне какую-то прямо-таки нездоровую заботу.
А ведь у нас уже все так хорошо складывалось!
Но с того момента, как она узнала, что я один, – ее материнский инстинкт вдруг снова поднял голову. Она меня не оставляет в покое – она же должна меня защищать. Так пусть бы и защищала – и лучше всего от себя самой! Но это ей в голову не приходит.
Отношения с матерью у меня странные. Если я не приезжаю к ней – она предъявляет претензии, что не приезжаю. А когда где-то с год тому назад я начал приезжать к ней без предупреждения, просто так, по случаю, – категорически заявила, что я должен ее предупреждать, потому что она-де тоже может быть занята, ее может не быть дома и так далее. А когда я предложил ей дать мне запасной ключ, чтобы я мог ее подождать, если вдруг дома не застану, – ответила, что я этот ключ обязательно потеряю. И что культурные люди во времена мобильных телефонов предупреждают о своих визитах.
Визитах! К матери-то!
Век живи – век учись.
Я решил не копаться больше в прошлом.
Нужно резко, одним махом отрубить все, что было, – и начать нормально жить.
Тем более что позвонил Маврикий и сказал, что ему в голову пришла великолепная мысль: есть, мол, у него одна знакомая девушка на работе, одинокая, которая совершенно точно хочет с кем-то познакомиться, только с ней надо деликатно. И что он все устроит, потому что девица и правда что надо, а красивые одинокие девушки на дороге не валяются. У нее красивые глаза, и она робкая. Но только чтобы я правильно все понял и отнесся к ней соответственно, потому что она «не такая»… И чтобы я ждал вечером около телефона, а он позвонит мне и скажет, что, куда и как. Потому что надо же, братец, друг другу помогать. И как, мол, я на это смотрю.
А я на это смотрел положительно.
* * *
Я вернулся домой после шести.
Включил музыку – Серая Кошмарина тут же застучала шваброй в свой потолок, который по совместительству является моим полом, и я почувствовал себя дома. Поставил на огонь фляки, которые купил по дороге, и начал размышлять, как бы изменить свое одинокое существование и превратить его в жизнь нормального мужчины, которого разрывают на части женщины.
А вдруг эта Эвка Маврикия окажется выстрелом в яблочко? Я не хотел сейчас обязательств, но мне не хватало женщины. Клин клином. Я уже был сыт по горло своими воспоминаниями о Марте – она просто этого не стоила!
Так может быть, сегодня все сложится удачно?
И тут что-то заскреблось в дверь.
Я открыл.
За дверью стояла Аня, дочь соседей.
Хьюстон, у нас проблема.
Впустить или не впустить? Я не очень-то похож на наперсника одиннадцатилетних девочек-подростков. Я вообще мало похож на наперсника кого бы то ни было. Я сам себе не доверяю и самого себя слушать не люблю, что уж там говорить о малолетках.
