если взгляну на него, меня попросту вывернет.
Поэтому заставляю себя посмотреть на спасителя. Какой крупный парень! Лицо простое и вроде не злое, с первого взгляда располагает к себе. Он гораздо выше и шире в плечах, чем мой несостоявшийся насильник. Должно быть, поэтому тот не стал спорить.
Роу бросает скомканное:
- Я это. Пожалуй. Пойду.
- Иди. Пожалуй. – Отвечает парень, и сразу оборачивается ко мне. – Ну. Ты как?!
46
Делает шаг вперед, сразу оказавшись рядом со мной. На миг я пугаюсь: вдруг он хочет того же, чего искал Роу.
- Не трогайте! – Выставляю вперед ладони в варежках. Они такие маленькие. Смешные на фоне здоровяка.
Парень сразу же отступает, примирительно поняв руки:
- Ну, ты че?
- Извини. – Нахожусь я. Понимаю, что нужно еще что-то сказать, и добавляю неловкое. – Спасибо большое.
По правде, я не знаю, как к нему обратиться. По правилам, рабы должны всегда почтительно разговаривать, и ни с кем, кроме других таких же рабов, не общаться как с ровней. Нам даже первыми нельзя говорить.
Но на мне сейчас меток нет. Моя одежда приличная, хоть и испачкалась о стену дома. В любом случае, многим лучше обычных рабских лохмотьев. Я могу сойти за служанку, дочь выкупившегося на свободу торговца, или… Мало ли. Всякие судьбы бывают.
Интересно, стал бы он вмешиваться, если бы увидел меня в моих прошлых обносках? Боюсь, мой спаситель разочаруется, если узнает, что вытащил из передряги простую рабыню. Ведь это сразу уменьшит, сделает незначительным его доброе дело. А так… Девицу спас.
Отчего-то не хочется о нем думать плохо. И мне сейчас очень нужны знакомые в Сером замке. Да-да, очень нужны! А то я так и буду впустую блуждать по этим одинаковым улочкам и упираться в палатки.
Растягиваю губы в улыбке. Чувствую, как дрожат уголки, словно в щеках дергают за невидимые веревочки. Сейчас он меня раскусит.
- Спасибо большое. Ты меня спас. Если бы не ты, он бы… Он бы. - Не могу ничего больше выдавить. Вообще, не могу о случившемся говорить. И я не подготовлена для обращения к свободным людям на «ты». Спотыкаюсь, фальшивлю, мое «ты» получается неестественно ломким. Сразу видно, что для меня это непривычное слово.
Наверняка, он уже обо всем догадался. Вот я бездарь! Сама себя сразу выдала!
Но парень расплывается в добродушной улыбке. Такой славной, что становится тепло на душе. «Тепло на душе» - заезженное, непонятное мне выражение. По крайней мере, так еще недавно казалось. Но рядом с моим спасителем я и ощущаю ровное тепло, как от печки. Почему? Не знаю сама. Наверное, потому что он большой, но кажется безобидным. Носит куцую, открывающую уши вязаную шапку, не то, что эти дурацкие шляпы по кроммовой моде. Волосы и усы с бородой у него светлые, даже не крашеные. И одет не по моде, без черного цвета, который я уже ненавижу. Его изрядно потрепанный теплый кафтан простой, темно-бордовый. И оружия при нем вроде нет.
- Да брось ты. – Отмахивается парень. – Кстати, я тебя вчера видел. Ты художница?
47
Мое едва успокоившееся сердце снова начинает колотиться быстрее. Вот он, момент: сейчас я совру, и пути назад не останется.
По правде, врать я совсем не умею. Кое-как складываю обтекаемое:
- Ну… Немного рисую.
Если он начнет что-то спрашивать, я завалюсь. Потому что… Ну, какие художницы? Эльфа-то едва терпят. Что уж говорить о женщине в гильдии. Странно, что парня посетила такая идея. Словно не здешний, не до конца понимает, как все устроено в Арглтоне. Хотя, оно и понятно: таким улыбчивым здоровякам все само собой в руки валится.
Я решаю уйти с тонкого льда. Нужно перевести тему на собеседника. Все любят болтать о себе. Особенно, если есть, чем прихвастнуть перед девушкой, которую ты только что вырвал из рук насильника. Быстро спрашиваю:
- А чем ты занимаешься?
Он с удивлением на меня смотрит. Я тотчас настораживаюсь, не понимая причину. Разве такие вопросы нельзя задавать? Может, свободные ведут себя более скромно?
К счастью, на лице парня снова расцветает улыбка. Я не могу нервничать, когда он так на меня смотрит. И сразу же успокаиваюсь.
- Ты правда не знаешь? – С кажущимся искренним изумлением спрашивает он. Даже брови поднял. Ну да, разумеется, предполагается, что я в Сером замке давно, и знаю всех парней с телосложением каланчи.
- А чего, прямо-таки должна?
Кажется, опять грублю. Но ничего поделать с языком не могу. Уже жаловалась, как меня разбирает невовремя. Мне становится за себя стыдно:
– Извини. Ты меня спас…
- Ладно - ладно, согласен. Я сегодня большой молодец. Даму спас, осталось победить дракона, и я заслужу о себе песню.
Невольно я прыскаю. Прикрываю варежкой губы.
- Куда ты идешь? Давай, я тебя провожу. Вдруг драконы?
На мгновение я задумываюсь, как это было бы здорово. Вот я познакомилась с парнем, простым и вроде бы добрым. Он предлагает меня проводить, потом зовет на свидание, потом случается то, что обычно бывает. У нас свадьба, семья, ребенок ползает между лавками, под сердцем второй…
Но я рабыня, а он свободный. Я вижу это по тому, как он держится, как говорит. Между нами даже не черта, высоченная, до неба, стена Серого замка.
Эта встреча ни к чему не приведет. Я не должна впустую терять драгоценное время. Спрашиваю:
- Я ищу черный дом. Не знаешь, как туда пройти?
Он меняется в лице. Благодушие слетает, парень смотрит на меня с подозрением.
- Черный дом! – Повторяю я. - Не знаю, где это, и вообще, что такое. Слышала, будто туда увозят детей рабов или если в пользу казны имущество забирают. Не подскажешь, где он может быть?
- А. Понятно… То есть, это что-то вроде мастерской для сирот. – Подозрительное выражение уходит с лица парня, хотя, он уточняет. - Тебе-то это зачем?
Не знаю, как ему объяснить.
48
Мне хочется кричать, орать на всю улицу, что у меня украли Габи. Что без нее мне больно и плохо, что чувствую себя на две части разорванной. Что я предательница и слабачка, а там сестренка страдает одна.
Мне хочется рассказать об этом хоть кому-нибудь, поделиться, выплеснуть накопившееся. И чтобы
