открываю дверь и жестом приглашаю ее зайти.
Лерка замирает на пороге, смотрит на меня широко распахнутыми глазами. В них нет страха, только удивление. Она будто сама не верит, что приехала ко мне.
— Ну что встала? Заходи, раз пришла.
Она кивает и смело шагает вперед. Протискивается мимо меня, задевая плечом, а я снова как дурак вдыхаю ее запах. И давлюсь неправильным ощущением правильности.
Не глядя на меня, рыжая скидывает босоножки и бредет на кухню.
— Я пить хочу.
Голос у нее сиплый, дребезжащий и совсем не такой уверенный, как она думает. Я иду следом за ней, залипнув на том, как короткий подол вьется вокруг подтянуты загорелых ног. Хоть бы переоделась…
Вознесенская берет с полки стакан, наливает в него холодной воды и пьет так, будто месяц провела в пустыне. Руки у нее дрожат, выдавая волнение.
— Зачем ты пришла, Лер? — спрашиваю, подпирая плечом косяк.
Она ставит стакан на стол, растеряно теребит кончик косы и морщит нос:
— Я же говорила…
— Опять ты за свое? — цежу сквозь зубы, чувствуя, как ускоряется кровь в венах. — У тебя что, горит в одном месте? Или тебя не принимают в кружок взрослых девочек, пока не потрахаешься?
Краснеет, но смотрит с вызовом.
— А может, еще какие причины? Ты озвучь, потому что я пока не понимаю твоих мотивов.
— Я пришла. Какие тебе еще нужны мотивы?
Вопросительно поднимаю брови, ожидаю продолжения.
— Ты какой-то неправильный мужик, — выдает она, насупившись, — вы же всегда готовы воспользоваться…
Я готов ее завалить прямо здесь, но не так.
— Ммм, вот ты какого мнения, — понимающе киваю, — что ж, если ищешь, кто бы попользовался, то лучше к дружкам-студентам иди. Так проще будет.
— Да не хочу я проще, — в сердцах хлопает ладонью по столу.
— Тогда в чем дело.
— Я… — она начинает ходить из угла в угол, нервно заламывая руки, дышит словно пробежала сто километров, — просто так получилось…
— Бред.
— Демид!
Я хочу ее дожать. Хочу, чтобы она, наконец, сказала то, что и так очевидно.
— Говори или проваливай.
Несчастный вздох, затравленный взгляд, бегающий по моему лицу:
— Я хотела привлечь свое внимание.
— Молодец. Привлекла. Что дальше?
Привлекла, это мягко сказано. Вскипятила мне мозги по полной.
Она мнется, мычит, а потом, набрав полную грудь воздуха, выпаливает:
— Я испугалась, что ты больше не позвонишь и не приедешь! А мне хотелось увидеть тебя! — тут же жмурится, будто боится, что ударю, и едва различимым шёпотом добавляет. — Очень хотелось…
И что теперь? На хер тебе эта информация, Барханов?
Это же край. Тот самый случай, когда на горизонте появляется малолетняя дурочка, способная своим существованием испохабить все, к чему ты привык.
Я сам ее позвал…
Она смотрит на меня ожидая ответа, а я вместо этого наливаю еще коньяка:
— Если женщина не интересна мужчине, этого уже не исправить.
— Я тебе интересна, — кивает уверенно, — и можешь не отпираться.
Я и не думал. В знак согласия салютую стаканом и прохладно добавляю:
— И если он хочет продолжения, то будет добиваться его сам.
— Ты бы стал меня добиваться?
— Нет, — абсолютно искренне. Это все равно, что добиваться геморроя.
Она растерянно моргает, потом нахохливается, снова напоминая маленького, сердитого Ежа.
— Я так и знала!
— И все равно приехала?
— Приехала! — в темном взгляде неприкрытый вызов.
Ебанутая она все-таки.
— Тебе не хватает изящества в поступках, женской хитрости и гибкости. Ты как медведь.
— Да, я не умею флиртовать, — раздраженно разводит руками, — и когда пытаюсь это сделать, ты злишься!
— Потому что те фокусы, которые ты используешь, срабатывают только на малолетках. Можешь показать их сокурсникам, успех обеспечен.
Под ее пронзительным взглядом внезапно чувствую себя старым пердуном, решившим поучить уму разуму подрастающее поколение.
— Мне не нужны сокурсниками, — произносит упрямо и складывает руки на груди.
Я жму плечами, мол дело твое, меня это не касается.
— И что, по-твоему, мне нужно было сделать, чтобы добиться твоего расположения?
Самый очевидный ответ: не идиотничать. Но его я не озвучиваю, вместо этого лениво предлагаю:
— Заинтриговать. Распалить желание…
— С каким из этих пунктов я не справилась?
С усмешкой качаю головой и снова салютую Лере стаканом. Пять за наглость, Ёжик.
Справилась. На все сто. Интриги теперь хоть отбавляй. Только о ней и думаю днями напролет, а насчет желания… Хорошо, что футболка длинная, иначе мой стояк был бы виден за километр.
Мне никак не удается просчитать ее до конца. Она то маленькая и беззащитная, а то безрассудно смелая и непростительно честная. А еще глупая, потому что не понимает: тигра нельзя бесконечно дергать за усы.
Я пока держусь, мой внутренний стоп-кран скрипит, но справляется. Надолго ли?
Хер знает. Я просто нутром чую, что с ней будут одни проблемы. Не получится просто переспать и забыть. Затянет, потом хер выберешься. Неправильная, не подходит ни по одной позиции. Этим и цепляет. Тем, что выбивается из привычной колеи, заставляет чувствовать что-то новое.
Как наркота. Сначала интересно и в кайф, а потом ломка начинается.
— На твоем месте, я бы книги умные почитал, на тренинги походил, — подкидываю заведомо проигрышные варианты. Ей не поможет ничего. Потому что порода такая.
Наглая и громкая. Железный дровосек в юбке.
— Демид… — выдыхает она и замолкает. Ее взгляд мечется по моему лицу, губы дрожат. — Ты так и будешь полоскать мне мозги, или все-таки поцелуешь?
…Надо записать «ежи не поддаются дрессировке».
Одна обиженная фраза и вся воспитательная работа псу под хвост. Она ни черта не поняла! И не поймет.
— Мама-то ругать не будет?
Мне насрать, что там с ее мамой, просто даю последний шанс отступить.
Соплячка недовольно дует
