пощаду. Но как ни странно, хватку бандит ослабил. Возможно, отреагировал на знакомый жест на рефлекторном уровне. Да и захват он ослабил незначительно. А Родион уже совсем никакой, ноги как будто ватные и руки чужие. И все же он смог разжать тиски вокруг шеи, даже наполовину вытащил из них голову. Мариец спохватился, сжал саму голову, Родион услышал, как трещат кости его черепа. Он снова лишился возможности вырваться, но, изменив положение тела, смог дотянуться рукой до головы Марийца и с силой ткнул его большим пальцем в глаз. Мариец снова ослабил хватку, и на это раз Родион выскользнул из его объятий. Встать не успел, Мариец ударил его, Фомин упал, но тут же поднялся, развернулся лицом к противнику. Мариец в бешенстве размахнулся, со всей силы ударил, но этот отчаянный порыв поставил его в невыгодное положение. Родион поднырнул под руку, обхватил корпус киллера руками, на этот раз, пользуясь инерцией противника, он мог швырнуть его через себя далеко и крепко приложить головой о стену. Но Родион еще только отрывал противника от земли, когда громыхнул выстрел. Мариец дернулся, а выстрел повторился, и снова его могучее тело содрогнулось. Родиону осталось всего лишь разжать руки, чтобы Мариец грохнулся на пол.
В нескольких шагах от них стояла Майя в подвенечном платье, с пистолетом в руках, ствол направлен был точно на Родиона. Глаза большие, безумные, но у нее был шок, он пройдет. Нужно всего лишь успокоить девчонку.
— Майя, спокойно!
Перед глазами у Родиона плыло, голова кружилась, казалось, еще чуть-чуть, и он бухнется в обморок. А возможно, ляжет рядом с Марийцем с пулей в голове. Майя подобрала его пистолет, «макар» не настолько мощный, чтобы пробить бронежилет, но вот голову прострелит запросто.
— Опусти пистолет! — Родион плавно указал пальцами на землю.
— Это все из-за тебя! — сощурившись, остервенело сказала Майя.
— Что из-за меня?
— Ты привел к нам смерть!.. Ты сам смерть!..
— Майя, не дури! Я всего лишь хотел остановить смерть… Я знал, что за твоим отцом охотятся. Узнал, что хотят убить и тебя.
— Поэтому и не женился, — презрительно скривилась Майя. — Потому что могли убить и тебя. Трус!
— Майя…
— Что Майя! — взвизгнула девушка.
И все-таки нажала на спусковой крючок. Родион инстинктивно дернулся и даже повернулся к ней боком. Пуля могла ударить его в грудь, но попала в плечо. А Майя снова выстрелила, не заметив при этом, что затворная рама уже стоит в крайнем заднем положении. В обойме закончились патроны, и это спасло его.
— Ну ты и дура!
Родион резко шагнул к Майе, вырвал у нее из рук пистолет и склонился над Марийцем. Киллер лежал неподвижно, с закрытыми глазами, но сердце еще билось. А ведь Мариец говорил про Коваля, возможно, еще скажет. Если его удастся спасти.
Дом большой, богатый как изнутри, так и снаружи, одной только мебели на несколько миллионов долларов, а где-то еще сундуки стоят, набитые золотом. Но Ковалю уже все равно, его богатства этого мира уже не интересуют. А врата в загробное царство для него, скорее всего, закрыты: слишком уж много за ним грехов.
Коваль умирал, его уже и причастили, но вряд ли он слышал пение ангелов над головой. Судя по страдальческому выражению его лица, сам дьявол что-то кричал ему в ухо.
— Говорят, священники уже были, — сказал Сысоев, обращаясь к Фомину.
Пуля прошла навылет, даже не задев кость. Рану обработали, зашили, туго перебинтовали, на этом все лечение и закончилось. На перевязки только нужно ходить… Родион, конечно, взял больничный, но только для того, чтобы погостить в Москве, побыть с Лерой. Ну и с Ковалем как не проститься?
Не смог Родион устоять перед искушением заглянуть на огонек к легенде преступного мира, глянуть, как угасает его жизнь.
Мариец раскололся, признательные показания приобщены к делу, Ковалеву можно предъявлять обвинение в организации покушения на убийство. Туманов жив, но в тяжелом состоянии, может и не выкарабкаться. Если вдруг не выдюжит, Ковалю придется ответить и за убийство. Но уже на том свете. Не жилец он, совсем чуть-чуть осталось. Даже задерживать его не будут.
— А покаяние? — спросил Родион. — Вдруг не все выложил. Нужно как на духу.
— Кто вы такие? — едва слышно проговорил Коваль. Он посмотрел на Родиона, но не смог удержать на нем взгляд, сил не хватало.
— Мы для вас, гражданин Ковалев, самые главные священники в вашей жизни. Грехи мы не отпускаем, но исповедь примем. Это же вы заказали Майю Туманову и ее отца.
— Живы они, — пробормотал Коваль, закрывая глаза.
— Благодаря исключительно майору Фомину, — усмехнулся Сысоев.
Он оговорился, на самом деле Родиона в звании не восстановили, но в будущем все возможно. Дело получило широкий резонанс, сам начальник главного управления МВД выразил благодарность и Сысоеву, и Фомину. Возможно, и приказ о восстановлении в звании будет подписан, если Варшавин не вставит палки в колеса. Так он вроде бы присмирел, дело Абакумова спустил на тормозах, но, возможно, его пассивность всего лишь затишье перед бурей.
— Спасибо майору Фомину, — едва слышно сказал Коваль.
— Кто заказал Туманова-отца и Туманову-дочь? — включая диктофон, спросил следователь Анохин. — Кто поручил гражданину Маринцеву убить их?
— Я поручил… Я ждал… Я должен был отомстить… Оленька, девочка моя… — Из глаз Коваля потекли слезы. — Полянин стрелял в меня, он должен умереть… И его дочь…
Коваль уже находился в предбаннике потустороннего мира, где уже мог общаться со своей покойной дочерью. К ней он взывал, но с каждым произнесенным словом голос его становился все тише. Пока совсем не угас. Какое-то время он беззвучно шевелил губами. Но, вдруг открыв глаза, ясно посмотрел на Родиона.
— Не надо было убивать девчонку, — четко и на удивление громко произнес он и, с благодарностью глянув на Родиона, испустил дух. Глаза так и остались открытыми.
Анохин не постеснялся подойти к покойнику, приложить пальцы к его шее. Вдруг Коваль не умер, вдруг он всего лишь имитирует смерть, чтобы избежать ответственности за содеянное.
Но Коваль умер на самом деле. К своей машине Родион подходил, уверенный в смерти легенды преступного мира. Рядом с ним шел Сысоев.
— К Лере поедешь? — спросил он.
— К Лере. — Родион вопросительно глянул на друга.
— С одной стороны, все правильно… — замялся Михаил.
— А что с другой, я знаю, — кивнул Родион. — Но ничего не могу с собой поделать.
— Я понимаю, Варшавин обделался, но, поверь, с ним никто не хочет связываться. И пока ты не уладишь с ним вопрос, в Москву тебя не вернут.
— Я все понимаю.
