Время, свободное от контроля строительства, я полностью посвятил разработке взрывателей для миномётных и пушечных снарядов. Производство пироксилина постоянно росло, Валентина крепко взяла организационные вопросы в свои руки. Она перебралась в отдельную комнату общежития охранников, успевая на стрельбы, тренировки и производство. От патрульной службы мы её освободили, парней вполне хватало.
Наступила пора уборки урожая, который мы едва не погубили за своими производственными хлопотами. К счастью, соседки наши в Прикамске, присмотрели за посадками, не дали погибнуть помидорам. В этот раз картошки мы собрали полсотни вёдер каждый, помидоры тоже радовали обильным урожаем. О подсолнухах нечего говорить, семян с нескольких сотен растений набралось восемь мешков, на каждого! Вполне достаточно, чтобы угостить соседей и знакомых семечками, моментально ставших популярными. Тут и случилось несчастье, едва были сделаны все припасы, как в понедельник, аккурат, после Успенского поста, два полицейских чина арестовали меня, свели в холодную, пустовавшую больше месяца. Взволнованный Владимир, в обед того же дня, прибежал к городовому с вопросами.
— Фрол Аггеич, дорогой Вы наш, — буквально влетел в его кабинет заводской мастер, — что случилось, в чём вина Андрея?
— Ну, — неторопливо вынул графин наливки из комода городовой, — согрейся немного, сыро нынче на дворе. Вот так, — он поддержал выпившего посетителя своей серебряной стопкой, наслаждаясь теплом, струившимся по пищеводу в желудок, — плохи дела твоего Андрея, плохи. Да и твои, батенька, тоже не ахти.
— ?
— Донос, батенька, на твоего друга поступил, — городовой прошёлся по кабинету, — обвиняется он его в укрывательстве беглых. Мастера, что из Оханска Андрей Быстров привёз, беглыми оказались. Дело это государственное, придётся везти твоего друга в Казань, к губернатору на правёж.
— Побойтесь бога, Фрол Аггеич, нешто мы беглецов укрывать будем? — Вовка облегчённо вздохнул, такую возможность мы предвидели и заставили Коркина оформить купчую на всех его мастеров, оставшихся в Таракановке, — нет у нас беглых, купчую на рабочих из Оханска я завтра утром привезу. Позвольте полюбопытствовать, кому мы обязаны таким доносом?
— Епифан, приказчик Пантелея Коркина, от имени своего хозяина написал, — глянул на бумагу городовой, — так и пишет, мол, по причине сломанных пальцев сам писать не могу, поручаю своему приказчику.
— Как это по причине сломанных пальцев? — едва не рассмеялся Кожевников, — пальцы у него на левой руке сломаны, купчую месяц назад он очень аккуратно подписывал. Доносчик у Вас, Ваше благородие, липовый. Его надо на правёж ставить, а не Андрея. А друга моего, уважаемого человека, совладельца ружейного завода, государственного человека, выпускать надо, срочно.
В кабинете наступила напряжённая тишина, которую боялись нарушить оба, судорожно перебирая в уме возможные варианты событий. Городовой прикидывал, как изменится его карьера после этапирования Андрея в Казань, где уголовным делом займутся другие, они могут и не упомянуть начальству о заслуге Фрола Аггеича, первым обнаружившего преступника. Опять же, немец вполне может оказаться невиновным. Получалось не очень надёжно, особенно, принимая во внимание расстояние до Казани. Кожевников же, приятель арестанта, напротив, под боком, обманывать не станет, купчая, видимо есть. Мысли городового быстро перескочили от радения за государство к собственным интересам. Пока Андрей арестован, можно попытаться выжать за его освобождение денег у этого выскочки-заводчика. Пожалуй, стоит напомнить ему, как долго придётся ждать, пока Епифана и заводчика Коркина доставят из Оханска, а в холодной сидеть не сахар. Если упомянуть про возможное освобождение Быстрова до окончания следствия, под честное слово, пару сотен рублей не пожалеет. А донос Епифана этого, можно придержать до ледостава, под предлогом бездорожья, там видно будет, через два месяца. Обещать, всё прикрыть не буду, решился городовой, возьму деньги только за то, чтобы освободить Андрея, да потянуть время, скажем, на месяц. За то и другое, по сту рублёв, пока не принесёт серебро, не отпущу арестанта. Ай, да Фролка, ай, да молодец, развеселился от удачно продуманной комбинации городовой.
— Да, запутанное дело с доносом выходит. Придётся вызывать Коркина из Оханска, ждать, пока он сам не подтвердит твои слова, Владимир.
— Так купчая же есть!
— Ну, — многозначительно потянул паузу Фрол Аггеич, — вдруг купчая поддельная. Без следствия не обойтись. Я могу придержать, по старой дружбе, донос на месяц, например, но…
— Сколько? — понятливо кивнул немец.
— Сто рублёв за месячную заминку, столько же за освобождение от ареста, — не стал тянуть кота за хвост полицейский.
— С Вашего ведома, я завтра же поеду за деньгами, привезу их как можно быстрее, — снова кивнул Владимир, — дозволите ли с другом повидаться, хоть еды ему оставить на пару дней?
— Отчего же, вечером приходите, на полчасика пущу поговорить, — добродушно кивнул довольный городовой.
Немного успокоившись, Владимир вышел от главы полиции посёлка на улицу, где его уже ожидал Иван Палыч. Выслушав рассказ мастера, охранник покачал головой,
— Епифан, говоришь, сволочь недобитая. Жаль, в Оханске мы до него не добрались, придётся его навестить, и как можно скорее. Думаю, Анатольевич, такую гадость спускать нельзя, иначе лицо потеряем, любая гнусь сможет нас доносами завалить.
— Ну и что ты предлагаешь, морду ему начистить? — простая душа мастера ничего не могла измыслить более сурового.
— Надо подумать, ты прав, не бить же его, поганца, — Палыч поправил картуз и направился к своему дому, — вечером зайду в гости, поговорим.
Не успел Володя отойти от полицейской управы, как к нему подбежала Валя, с заплаканными глазами буквально бросилась на грудь,
— Что случилось, дядя Володя?
— Всё нормально, скоро Андрея выпустят, ты пока иди, собери ему еды, питья на два дня, да сменку белья, что ли, одежды тёплой. Вечером, сходим к нему, Фрол Аггеич дозволил, не плачь. А через два дня, думаю, выйдет твой Андрей на волю, не позже. Всё, беги, — он оттолкнул девушку в сторону жилья Андрея, дом которого запоров не имел, как и большая часть домов в посёлке. Несмотря на разнородный состав жителей посёлка, первых мастеровых привозили из Тулы, Екатеринбурга, Перми и соседних с Прикамьем деревень, на все противоречия, выражавшиеся в жестоких драках среди молодёжи, краж среди рабочих не бывало. Дома запирались на засов или просто дверь прижималась палкой, от честного человека, чтобы показать, что хозяев нет на месте, другого назначения запоры не имели. Даже вещи, потерянные детьми или подвыпившими мужиками, лежали на дороге, либо вывешивались на ветки деревьев или соседние заборы, несмотря на их стоимость.
Направившись к знакомому дому, где совсем недавно он давал уроки музыки Катерине, Владимир не представлял, где и на каких условиях он найдёт деньги на освобождение Андрея. Вернее, деньги он собирался выбивать у Лушникова, единственного знакомого ему человека, способного за день в принципе достать такую огромную сумму. Общаясь в доме Алимова с местной элитой, он отлично разобрался в денежных отношениях Прикамского посёлка. Тот же управляющий получал своё жалование раз в год, к самому Рождеству. Даже при его огромном для нынешнего времени жаловании в семьсот рублей, у Сергея Николаевича может не набраться нужных двухсот рублей наличностью. Оклады других — доктора, поручика, главного инженера, все вместе не тянули на такую сумму, с ними о деньгах можно было не говорить. Чтобы выпустить Андрея как можно скорее, на правосудие Владимир не надеялся, нужна взятка городовому, а Лушников оказался единственным человеком в этом мире, кто способен, хотя бы, теоретически, быстро найти такие деньги.
Спускаясь быстрым шагом с пригорка на Господскую улицу, где выстроил свой дом Лушников, Владимир мысленно оценивал возможности предстоящего торга со своим компаньоном. Силовой вариант освобождения Андрея ставил их обоих вне закона, а уезжать из России оба друга не хотели, не для этого они полтора года изучали технологию этого мира и готовились к прорыву в ружейном деле. Вне России помогать её развитию невозможно, а, после нападения на конвоиров Андрея, они не смогут появиться на российской земле даже в роли иностранцев. Потому выкуп друга из лап правосудия представлялся единственным разумным вариантом, оставалось составить план торговли с Акинфием Кузьмичом. Рассмотрев по пути несколько вариантов, Владимир ничего не смог решить определённо, однако, основные пути отступления прикинул.
Вечером Владимир с Валентиной отправились в «холодную» ко мне, прихватив съестного и теплую одежду. Особых откровений в присутствии надзирателя посетители не высказали, но, Володя чётко дал понять, что через пару дней Андрей будет освобождён.
