— Ты где? — раздается голос Сэди. — Иди сюда!
Она парит у самого дальнего стеллажа и призывно машет рукой. Полная недобрых предчувствий, я двигаюсь к ней.
— Сэди, — шепчу я, — все это, конечно, круто, но… Мы же просто собирались пропустить пару бокалов. Ты же не надеешься…
— Смотри! — Она чуть не пляшет от восторга. — Потрясающе!
Никогда не позволяйте привидениям выступать экспертами в области моды.
Она предлагает мне купить шелковое платье с бронзовым отливом, заниженной талией, расшитыми бисером крошечными рукавами и накидкой. Я читаю: «Настоящее платье двадцатых годов, изготовлено в Париже».
— Прелесть, правда? Почти как у моей подруги Банти, только то было серебряное.
— Сэди! Я не надену это на свидание. Не будь идиоткой.
— Даже не спорь! Лучше примерь. Конечно, тебе придется подстричься…
— Даже не надейся! И мерить ничего не буду!
— Я и туфельки присмотрела. — Она перемещается к обувному стеллажу и демонстрирует бронзовые бальные туфельки. — И самую лучшую косметику.
Призрачный палец тычет в стеклянную витрину, где выставлена бакелитовая коробочка; табличка рядом гласит: «Подлинный набор для макияжа двадцатых годов, очень редкий».
— У меня был точно такой же. — Сэди пожирает его глазами. — Лучше помады еще не придумали. Я научу тебя правильно красить губы.
Господи помилуй.
— Это я и без тебя умею, уж как-нибудь…
— Оставь эти глупости, — обрывает она. — Ты мне еще спасибо скажешь. И мы завьем твои волосы. Тут есть отличные щипцы.
В картонной коробке с истертыми углами лежит непонятное металлическое приспособление.
— Если постараться, из тебя еще можно сделать человека. Особенно если подобрать подходящие чулки.
— Сэди, немедленно прекрати. Ты совсем с катушек съехала? Не нужно мне все это барахло…
— Ты знаешь, меня всегда пьянил особый аромат, предшествующий вечеринкам. — Она прикрывает глаза, как будто переносится в то время. — Помада, запах паленых волос…
— Паленых волос?! — Вот этого мне не хватало. — Оставь в покое мои волосы!
— У вас все в порядке? — Нора появляется, постукивая янтарем. — Интересуетесь двадцатыми годами? У нас есть несколько потрясающих экземпляров той эпохи. Только-только с аукциона.
— Да, я как раз их изучала.
— Не знаю, что это такое. — Она достает из стеклянной витрины маленькую разноцветную коробочку на изогнутом кольце. — Выглядит довольно странно. Может, медальон?
— Обычное кольцо с помадой. — В голосе Сэди презрение. — Вы тут о самых элементарных вещах не имеете ни малейшего представления.
— Думаю, это кольцо с помадой.
— В самом деле? — Мои познания производят впечатление. — Вы и вправду разбираетесь. Тогда оцените эти прекрасные щипцы для завивки волос. — Он достает хитроумное приспособление и осторожно взвешивает в руке. — Когда-то они были очень популярны. До нашего рождения.
— Очень удобные, — соглашается Сэди. — Я тебе покажу.
Раздается звяканье дверного колокольчика, в магазин впархивают две девушки и с порога принимаются охать и ахать.
— Извините, — улыбается Нора, — думаю, вы и без меня разберетесь. Если захотите что-нибудь примерить, зовите.
— Непременно.
— Скажи, что хочешь померить бронзовое платье, — требует Сэди. — Пока она еще здесь.
— Отвяжись! — шиплю я, когда хозяйка отходит на безопасное расстояние. — Зачем?
Сэди ничего не понимает.
— Ты собираешься покупать вещь без примерки? А если оно не подойдет?
— Я его не покупаю! — я в полном отчаянии. — На дворе двадцать первый век! И просроченной помадой пользоваться не буду, тем более щипцами! Ты только посмотри на эти фалды! Хочешь, носи сама. А я не желаю быть посмешищем!
Сэди оглушена и раздавлена.
— Ты же мне обещала, — умоляет она со слезами на глазах. — Ты сама хотела, чтобы я выбрала платье.
— Я имела в виду обычную одежду! — возмущаюсь я. — Модную и современную! А не всякое старье. — Я хватаю платье и трясу перед ней. — Это ужас какой-то! Маскарадный костюм!
— Раз не хочешь надевать нормальное платье, на мою помощь не рассчитывай. Выкручивайся сама. — Голос Сэди набирает обороты, чувствую, сейчас она заорет. — А я остаюсь дома! Мне он не нужен!
— Послушай, Сэди…
— Он мой! Я хочу на свидание! — страстно кричит она. — И чтоб все было по правилам. Это мой последний шанс, и я не позволю тебе нацепить всякую дрянь…
— Но иду-то на свидание я…
— Ты обещала слушаться! Обещала!
— Хватит на меня орать! — Я отступаю, потирая ухо.
— Как дела? — подозрительно спрашивает появившаяся вновь Нора.
— Все нормально. Телефон…
— А-а-а… — Ее лицо проясняется. Она кивает на бронзовое платье у меня в руках: — Хотите примерить? Прекрасный экземпляр. Получили на днях прямо из Франции. Как вам перламутровые пуговицы? Хороши, правда?
— Я… хм…
— Держи слово! — Сэди скачет рядом, зло сверкая глазами. — Держи слово! Я хочу на свидание!
Голос ее хуже сигнализации. Голова вот-вот взорвется. К тому же Эд Харрисон и так думает, что я сумасшедшая. Одной дурацкой выходкой больше, одной меньше.
Надо уважить Сэди. Бабушка как-никак. Придется подчиниться.
— Великолепное платье, — поспешно произношу я, лишь бы она заткнулась. — Я его примерю.
Глава десятая
Если меня увидит кто-нибудь из знакомых, я умру.
Озираясь, вылезаю из такси. На мне идиотское бронзовое платье, в которое я едва втиснулась, на шее болтаются шесть длинных ожерелий из бусин, голова обмотана черной лентой с гагатом и пером. Перо!
Два часа мою голову терзали горячими щипцами, и теперь она вся в старомодных завитушках и кудельках. Поверх Сэди нанесла помаду для волос, найденную все в той же лавочке, и они совершенно окаменели.
Но хуже всего макияж. Представления о красоте в двадцатые годы были весьма странные. Я обсыпана бледной пудрой, на каждой щеке румяное пятнышко, вокруг глаз килограмм черной краски, веки извозюканы зеленоватой пастой из бакелитового футляра, а ресницы покрыты липкой грязью, которую Сэди гордо именует «косметика». «Тушь» эту пришлось сначала подогревать на сковородке.
Между прочим, у меня есть новая ланкомовская тушь. Водостойкая и с удлиняющим эффектом. Но Сэди она не понравилась. Увидев доисторическую косметику, она просто затряслась от восторга и пустилась в воспоминания о том, как они с Банти готовились к вечеринкам, выщипывали друг другу брови и потихоньку прикладывались к горячительным напиткам.
— Ну-ка, повернись. — Сэди вырастает передо мной и придирчиво оглядывает со всех сторон. Сама она в золотистом платье и перчатках до локтя. — Надо поправить помаду.
Я бы предпочла мягкий и практичный блеск для губ «Мак», но, тяжело вздыхая, покорно достаю из сумочки баночку с мерзкой жижей и добавляю красок на мою и без того соблазнительную физиономию.
Мимо проходят две девушки, подталкивают друг друга и косятся на меня. Сквозь землю провалиться!
— Ты просто восхитительна! — Довольная Сэди вертит головой: — Не хватает только папироски. Куда делся разносчик сигарет? Жаль, что не догадались купить тебе маленький элегантный портсигар…
— Я не стану смолить как паровоз! К тому же в общественных местах не курят. Это запрещено.
— Что за глупые у вас законы! — огорчается она. — А как же сигаретные вечеринки?
— Их больше не проводят. Курение приводит к раку. Оно опасно для здоровья!
Сэди нетерпеливо цыкает:
— Тогда пошли!
Я тащусь за ней к бару «Кроу», едва переставляя ноги в испанских сапогах, простите, в бальных туфлях.
У двери Сэди вдруг растворяется. Куда она опять делась? Что за манера бросать меня в самый ответственный момент, так бы и убила…
— Он уже там! — сообщает она дрожащим от радости голосом. — Я просто обмираю от него.
Сердце мое падает. Я так надеялась, что он передумает.
— Как я выгляжу? — Сэди приглаживает волосы, я же смотрю на нее с сочувствием. Небольшое удовольствие быть невидимкой на собственном свидании.
— Прекрасно! Если б он тебя увидел, то решил бы, что ты та еще штучка.
— Ты та еще штучка? — переспрашивает она.
— Сексуальная. Симпатичная. В общем, горячая девчонка. Так теперь говорят.
— Это мне нравится! И не забудь, это все-таки мое свидание.
— Я помню, — терпеливо говорю я. — Ты повторила это по меньшей мере тысячу раз.
— Ты должна вести себя… как будто ты — это я, поняла? Я говорю, а ты повторяешь. И делай все, что я скажу. Тогда мне будет казаться, что он обращается ко мне.
— Да не переживай ты так! Ты суфлируешь — я воспроизвожу. Элементарно.
Я толкаю тяжелую стеклянную дверь и оказываюсь в лобби с обитыми замшей стенами и мягким светом. Впереди двойные двери, ведущие в бар. Бросаю взгляд в зеркало, и ноги подкашиваются от ужаса.
