поездки на Стокгольмскую конференцию и о настроениях «царивших там среди делегатов, в особенности об антисоветской пропаганде английских и германских делегаций» [11].
В течение 1927 года НКИД несколько раз – в марте, апреле и октябре – занимался разработкой программы встречи и пребывания в СССР персидского министра иностранных дел Али-Гули-хана Ансари.
23 марта заместитель наркома Л.М. Карахан и заведующий Протокольным отделом Д.Т. Флоринский обращаются к заместителю председателя Реввоенсовета СССР И.С. Уншлихту, чтобы тот оказал содействие в организации встречи министра на вокзале почетным караулом.
16 апреля Л.М. Карахан просит председателя Совнаркома СССР А.И. Рыкова принять министра иностранных дел Персии Ансари в один из ближайших дней.
9 сентября Протокольный отдел занимается подготовкой обеда в честь Ансари, на который министра пригласил в Зубалово А.И. Микоян.
Обед был намечен на 3 часа, затем планировалась программа и чай с закуской. Главная цель визита персидского министра – заключение торгового соглашения с СССР.
В 1927 году экономические миссии регулярно посещали СССР. В декабре дважды прибывали делегации из Японии. Первая под руководством Кухары, вторую возглавлял виконт Гото.
Главная часть визита господина Кухары прошла в Ленинграде, куда тот отправился сразу после окончания балета «Красный мак» в Большом театре.
В Ленинграде Кухара изъявил желание посетить Детское Село, где японская делегация в течение двух часов осматривала
Екатерининский и Александровский дворцы. На обратном пути в автомобиле, в котором ехали Кухара и сопровождающие его лица, от быстрой езды воспламенилась доска у ног шофера. В результате, потеряв управление, автомобиль наскочил на дерево. В город делегация добиралась на другой машине. Кухара воспринял аварию как небольшое приключение [12].
Вечером того же дня состоялся прием у Залкинда. Кухару привели в восторг художественные произведения, изобилующие на квартире Залкинда. Особенно гостю понравилась одна китайская ваза, о которой он недвусмысленно несколько раз говорил, что она ему «безумно нравится» (видимо, надеясь получить вазу в подарок) [13].
По возвращении в гостиницу за обедом члены делегации спрашивали помощника заведующего Протокольным отделом Костюковского о советской конституции, об экономическом строительстве и структуре НКИД. По мнению Костюковского, вопросы свидетельствовали о недостаточной информированности гостей о ситуации в СССР.
После обеда члены делегации отправились в Мариинский театр на «Эсмеральду». Ленинградский балет понравился гостям больше московского, по их мнению, он «более тонкий», «более одухотворенный» [14].
По возвращении в Москву Кухара преподнес Костюковскому около 3 метров японского шелка. Когда Костюковский отказался от подарка, так как в СССР «было не принято получать подарки», Кухара сказал, что в Японии «это принято, и пригрозил, что он будет оскорблен, если я не приму». Костюковский был «принужден» принять подарок [15].
10 декабря японская экономическая миссия выехала из Москвы. Д.Т. Флоринским были разосланы телеграммы по все окружные и губернские исполкомы, находившиеся на пути следования поезда, о подготовке проводов Кухары. Таким образом, церемонии проводов были организованы во всех крупных окружных и областных центрах (Свердловске, Омске, Новосибирске, Иркутске, Верхнеудинске) [16].
На вокзалах гостей провожали делегации, состоявшие из: председателя исполкома, членов президиумов, начальников административных отделов.
Господин Кухара был очень доволен оказанным ему вниманием и повторял, что увозит с собой наилучшие впечатления
об СССР, при этом он сожалел, что ему не удалось осмотреть Сибирь, и надеется еще раз побывать в СССР.
Церемонии проводов не обошлись без курьезов. Так, в одном из городов представитель исполкома просил Кухару передать братский привет всему японскому революционному пролетариату и рассказать ему всю правду об СССР. В Новосибирске Кухару приветствовали от имени новосибирского «революционного пролетариата» [17].
На обедах, организованных для японских гостей Протокольным отделом, Кухара провозгласил тост за здоровье Г.В. Чичерина и Л.М. Карахана (на одном из них он поблагодарил за присланные Л.М. Караханом вино и яблоки).
На вопрос о самом ярком впечатлении от поездки в СССР Кухара заявил, что это виденная им искренняя неподдельная любовь народов СССР и Японии. «Это, – добавил он, – является крепким фундаментом дружбы двух народов» [18]. В дороге Кухара устраивал японские ужины (на них подавались блюда японской кухни), после которых члены делегации пели песни, сочиненные членом делегации бароном Ито, о поездке в СССР. В песнях упоминалось слово «Сибирь», на просьбу одного из сотрудников Протокольного отдела к переводчику полностью перевести их текст был получен отказ (ввиду сложного толкования некоторых выражений).
Прощаясь, Кухара заявил: «Я был приятно поражен порядком виденным в Москве, я убедился, что, несмотря на глубокие экономические потрясения, вызванные революцией, СССР идет чрезвычайно быстрым темпом по пути промышленного развития» – и предложил выпить из одного стакана за дружбу СССР и Японии [19].
Одновременно с проводами японской миссии во главе с Кухарой Протокольный отдел занимался организацией встречи и программой пребывания в СССР делегации во главе с виконтом Гото – председателем Японского общества сближения с СССР. В начале XX века он стоял (1907) во главе созданного по его инициативе Японо-русского общества, переименованного в 1925 году в Японо-советское. Благодаря поддержке этой организации Всесоюзное общество культурной связи с заграницей начиная с 1925 года провело в Японии несколько художественных выставок, выставку детского творчества, организовало концерты советских артистов и т. д. В ответ на призыв общества помочь восстановлению погибшей во время землетрясения библиотеки Токийского университета в кратчайший срок было собрано 10 тысяч томов.
Решение виконта Гото в 71 год, несмотря на перенесенную тяжелую болезнь сердца, отправиться в СССР вызвало большое опасение японского общества за его здоровье. Проводы Гото в Токио были весьма торжественными. На его пути по всей Японии виконта приветствовали на каждой станции, теплый прием оказали Гото и в Харбине.
В Верхнеудинске поезда, в которых находились Гото и Кухара, встретились, и главы делегаций имели возможность побеседовать друг с другом. Утром, перед прибытием в Иркутск, Костюковский представился виконту и членам миссии.
В интервью, которое Гото дал сибирским газетам, он горячо благодарил за радушный прием, который он имел с момента пересечения границы.
Японская миссия состояла из директора Русско-японского общества господина Танаки, директора Токийского института по исследованию муниципальных дел господина Майеды и профессора Токийского института языков и директора Русско-японского общества господина Ясуги.
По мнению сотрудников НКИД, в отличие от миссии Кухары миссия Гото имела «твердую целевую установку и плановую систему в работе» [20].
Миссия Гото прибыла в Москву 23 декабря 1927 года и покинула столицу 21 января 1928 года. Протокольным отделом была подготовлена весьма насыщенная программа, которая включала в себя встречи со И.В. Сталиным. А.И. Микояном, Г.М. Кржижановским, Г.В. Чичериным, Л.М. Караханом, посещение Центрального института труда, Трехгорной мануфактуры, московских больниц, учебных заведений. В течение месяца
