рубахе и коротким клинком выходит против пары копейщиков. В этом видении он погиб, что не добавляло мне оптимизма по поводу выбранного мною оружия, но он всё же смог упокоить одного и сильно ранить другого. Все дальнейшие события по большей части были связаны с эпизодами, как кто-то выходил с коротким клинком против древкового оружия или же против длинноклинкового. Как раз то, что мне нужно, ведь шурды преимущественно вооружены копьями для ближнего боя.
Стоило бешеному вращению калейдоскопа картинок закончиться у меня в голове, я едва не скатился вниз до первого этажа. Кое-как удержал равновесие и не снёс стоящего около выхода Барона.
— Вот срань, Филин! Ты где был?!
— О кабачках думал.
— Н-н-на хуя!?
— На обед. Где Гавел и Павел?
— Да, я, блять, н-н-не знаю! На втором этаже зацепился мечом и отстал. Когда спустился, их уже не было.
— Видел шурдов? Сколько их?
Отвечать Барону не пришлось. Во двор перед башней бежало сразу около пятнадцати уродцев. Они, толкаясь и перекрикивая друг друга, вламывались в здания, обыскивали, переходили к следующему. Не похоже, что они ищут именно нас. Скорее всего, просто устроили облаву на затаившихся в этом районе людей.
— Так, слушай, по моему сигналу бежим вон в то здание, с которого начали проверку шурды.
— Х-х-хорошо.
Когда снова большая часть шурдов скрылась в очередном доме, мы рванули, но незаметно уйти нам не удалось. Четвёрка, которая осталась на улице, хоть и смотрела в другую сторону, но всё же смогла то ли учуять, то ли услышать нас. Впрочем, какая теперь уже разница.
В крови ревёт адреналин, уши заложило от напряжения. Бегу так, как никогда в жизни не бегал. В здание, пролететь насквозь его и в окно. С левой стороны ревёт рог. Ветви деревьев хлещут по лицу, впереди в просвете видно множество фигур, только и ждущих свежего мяса. Резко сворачиваю в узкий проход. Меж двух домов в проёме появляется шурд, вскидывающий копьё. Хорошая попытка, но я всё равно быстрее. Одним взмахом я рассекаю ему грудь до шеи. Надетая на нём кожаная жилетка его не уберегла.
Он не успевает осесть, а я уже вбегаю в соседний дом, у которого отсутствует задняя стена. Прорвавшись сквозь сеть вьюна, оказываюсь на большой дороге напротив тройки уродцев. У них нет при себе оружия, только с ног до головы увешаны какими-то мешками из кожи. Завидев меня, они начинают вопить. Один из них срывает с себя мешок, тянет за шнур и бросает в меня начавшее дымить нечто. Мешок ко мне, значит я от него. В несколько прыжков сокращаю дистанцию, успеваю полоснуть одного, как позади раздаётся оглушительный взрыв.
Вот дерьмо! Неужели, это у них аналог гранат? Оставшиеся двое воспользовались моим замешательством и скрылись в кустах, а в ответ на взрыв за спиной раздался очередной звук рога. Сорвав с мертвеца жилет со взрывпакетами, возобновил свой бег. Поворот, ещё один. Чёрт, шурды уже здесь. Отрезали отход и бегут на встречу. Назад. Нет, нельзя там тоже шурды.
С правой стороны зияет пустотой вход в двухэтажный дом. За несколько ударов сердца оказываюсь на крыше. Хорошо, что дома здесь стоят достаточно близко. Надеюсь, у меня получится. Прыжок — и я оказываюсь на соседнем доме. Сзади раздаётся злобный визг. Не поворачиваясь, проношусь дальше, прыгая с крыши на крышу. Только бы не провалиться! Впереди из люка высунулась голова шурда, которую я со всей силы пнул, словно футбольный мяч. Дальше дома начали расходиться в разные стороны, образуя собой мелкую паутинку узких улочек. Надо уйти как можно дальше в развалины туда, где они потеряют мой след. Внизу подо мной мелькают вереницы шурдов, которые целиком заполняют пространство узких проходов. Сорвав с жилета один из мешков, дергаю за фитиль и точным броском отправляю его в одну из развилок. Звук взрыва настигает меня примерно секунд через шесть. Краем глаза замечаю, что одно из зданий исчезло в облаке пыли.
В дали замаячило здание в виде полумесяца, которое мы проходили сегодня утром, я запомнил его по приметной красной черепице. Там неплохое место, чтобы скрыться. Отвлёкшись, я чуть не пропустил момент, когда крыши неожиданно закончились. Удалось остановится на самом краю, снизу сразу прилетело два десятка стрел. Упав, прижался всем телом к парапету в надежде, что стрелы не достанут меня по навесной траектории.
— Ёжики пушистые! Филин, что дальше?!
Увидев перед собой Барона, который так же, как и я, сжался, я, мягко говоря, удивился. Мне казалось, что он отстал ещё в начале забега.
— Целовеки сдатся, а мы давать жиць. Вам нет бежать. Вы лавушка наш горд! Целовеки сдатся.
— Они говорят! Филин, слышишь они говорят! Может нам удастся договорится.
Я спокойно посмотрел в глаза трясущегося от страха парня.
— Ты правда в это веришь? — Иронично спросил я. Он может и не блещет интеллектом, но столько наивности даже у него нету.
— Целовеки сдатся! Мы это говАрить последне раз! Если целовеки нет сдатся. Мы убитвац, дооолго, убивац.
— Хорошо мы сдаёмся только не стреляйте. — Крикнул я так громко, как мог.
— Какого хрена, Филин?! Ты чё, сдастся решил?
— Ага, аж десять раз.
— Холошо целовек! Босай свой оюжие. Шиво!
— Как скажешь! Лови!
В полёт медленно, словно само время сжалось, отправился жилет со всеми мешками, но без двух фитилей. Вот он пролетел один этаж, затем второй. Вот он упал на землю всего в нескольких шагах от шурда с белоснежной накидкой из шкуры какого-то зверя и огромной россыпью золотых цепей на шее. Шаман, стоящий за его спиной, успевает вскинуть изогнутую палку ониксового цвета и зелёной тканью на конце. Его голова вместе с глазами закрыта кожаной шапкой бордового цвета. В последний момент успеваю подумать, как же нелепо он в ней смотрится.
ВЗРЫВ!!! Ударная волна прошлась по дому. Стены, не выдержав такого испытания, сложились внутрь самих себя. Меня с головой накрыло облако пыли и грязи. Встав на колени, попытался прийти в себя. Из носа и ушей течёт кровь. Оступаясь на каждом камне, с трудом вывалился из непроглядного облака поднятого в верх мусора.
Улица перед упавшим домом была перекрыта его обломками, но судя по тому, что на земле ползали, дёргались и стонали шурды сам взрыв, оказался не таким сильным как звук от него. Но им всё равно досталось намного сильнее. Ведь стояли они ближе, а слух у них чувствительнее. Из трёх десятков на ногах устояло пятеро или четверо, да и те отрезаны от нас сейчас каменной баррикадой и
