хребта, изрезанного ножами, с сильным обстрелом во всех направлениях. Я не мог видеть лыжного инструктора. Я не мог видеть дно трассы. И тут меня осенило: меня окружают скалы.
На что похож приступ сильного головокружения? Как враждебное поглощение со стороны сердитого четырехлетнего ребенка с соответствующими навыками принятия решений.
И мне предстояло принять решение: Единственным выходом был либо слепой обрыв, либо поворот на ножевой гребень. В моем состоянии обрыв был слишком большим риском. Но поворот на ножевом гребне требует равновесия. Мое равновесие уже разделилось, и вращение вот-вот должно было начаться. У меня была секунда, чтобы сдвинуться с места.
Я разозлился. Я злился на себя за то, что боялся. Злилась на Вселенную за то, что она создала эмоцию страха. И очень злилась на то, что трусость в моем прошлом все еще превращается в стыд в моем настоящем. Результат: Я зарычал. За пятьдесят лет катания на лыжах я ни разу не ревел в ответ на головокружение, но, Святая Биология, Бэтмен! Этот рев сработал.
Под воздействием рева вырабатывается тестостерон, который противодействует головокружению. Мышечный контроль сразу же вернулся. Я подпрыгнул в воздух, крутанулся на 180, приземлился обратно на гребень и понесся на лыжах к черту на кулички - вот только бежать было некуда.
Единственным выходом была крутая прямая линия между двумя большими скальными стенами. Прямые линии были еще хуже, чем слепые скалы. У меня был небольшой опыт работы со слепыми обрывами. У меня не было никакого опыта с крутыми прямыми линиями. Почему я так сильно испугался, составив свой "список линий" на сезон? Потому что пять линий из этого списка имели прямые выходы.
Но я уже был в боевом режиме и снова зарычал, на этот раз намеренно, просто чтобы проверить, сработает ли это снова.
Это снова сработало. Я проехал свою первую прямую в сезоне. Это была еще одна победа. Затем я съехал с холма, прежде чем голос в моей голове успел возразить.
НЕБЕСНАЯ ДОЛИНА, 24 ДЕКАБРЯ 2020 ГОДА, ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ НА СНЕГУ
Когда я вижу людей, катающихся на лыжах в костюмах пушистых животных, это всегда напоминает мне о разнице поколений. В мое время мы наряжались в костюмы пушистых животных только для ночных оргий под наркотиками. Сегодняшнее поколение считает, что носить их во время катания на лыжах и сноуборде - это просто прекрасно.
КИРКВУД, 26 ДЕКАБРЯ 2020 ГОДА, ОДИННАДЦАТЫЙ ДЕНЬ НА СНЕГУ
Это была первая сильная метель в сезоне, и "Кирквуд 500" был в полном действии. Черный лед на шоссе, белая погода, и каждый пороховой наркоман в штате мчится к курорту на максимальной скорости.
Эта адская поездка вывела меня из себя. Поэтому, пока все остальные "порошковые наркоманы" устремились на верхнюю гору за большими падениями и крутыми желобами, я оставался на нижней горе, катаясь на мягких трассах с деревьями, пока не успокоил этого урода.
Потом я начал чудить.
Пять кругов, десять кругов, двадцать кругов, еще больше. Все это было весело и интересно до того момента, пока не перестало быть таковым - именно так и происходит в Кирквуде.
Мы с Райаном решили закончить день на Шамуа - желобе, который находится прямо рядом с Упсом и Пупсом. Позже в этом сезоне снег заполнит верхнюю часть Шамуа, и некоторые из самых больших линий Кирквуда окажутся в игре. Сегодня, когда над нами была голая скала, мы прошли под вершиной и зашли сбоку, а затем сделали крутой поворот налево над обрывом, а затем, молясь о лучшем, сделали крутой поворот направо, перевалились через скалу и упали в брюхо желоба.
Но не так быстро. Без снега то, что обычно было четырехфутовым камнепадом, превратилось в восьмифутовое падение. Я перешел с высокой скорости на полный мах. Вместо плавных поворотов в знакомых местах я исполнял танец на скалах на неизведанной территории.
Через три поворота стало еще хуже, так как еще через три поворота у меня закончился снег.
Шамуа - это воронка. Запорная точка - шестифутовый зазор между двумя скальными стенами. Обычно для выхода требуется поворот NASCAR через эти стены. Сегодня же выход представлял собой отвесный утес из голого камня. Единственным выходом было прыгнуть с обрыва, или то, что лыжники называют "обязательным воздухом", а я - "мгновенным головокружением".
Я остановился над скалой. Я начал дергаться. Я дернулся в правую дальнюю часть желоба, чтобы получше рассмотреть его. Вид мне не понравился, и мир начал вращаться. Я попытался повернуть ногой и упал на задницу. Я встал на ноги, сделал глубокий вдох и скользнул к крайней левой стороне, чтобы посмотреть на нее с другой стороны. Эта сторона требовала скользящего правого поворота на крошечном снежном отвале, а затем обязательного воздушного перелета через шестифутовый участок скалы.
Но произошло нечто необычное: Я расслабился. Потом я понял, почему.
Этот скользящий поворот показался мне знакомым. Мое тело понимало это движение. Жесткие повороты на тонком снегу были тем, что считалось весенним катанием в Нью-Мексико. У меня были годы практики в выполнении этого поворота. А шестифутовый обрыв давал около двенадцати футов воздуха, и я постоянно прыгал дальше.
Внезапно я понял, что нужно делать. Мой мозг взял две автоматизированные схемы движений - жесткий правый поворот на тонком снегу и двенадцатифутовый воздух - и связал их вместе в новую схему, более крупную, которую психологи называют "куском", а специалисты по обучению двигательным навыкам - "схемой". Это был момент распознавания паттерна, который подтолкнул дофамин в мою систему.
Это объясняет еще одно правило: Видишь линию - катайся на лыжах.
Дофаминовое окно, образующееся при распознавании образов, не остается открытым долго. Внутри окна смелость и быстрые мышечные реакции сильно возрастают, но вам нужно успеть сделать все, пока оно не исчезло.
Падение оказалось сильнее, чем я ожидал, но я приземлился, оттолкнулся и снова зарычал. Райан считает, что этот обрыв и этот рев были моментом, когда все изменилось, когда мое катание изменилось навсегда. Я этого еще не знал. Что я знал - я не был в больнице и не был полон стыда, и каждый раз, когда я сталкивался с обязательным воздухом, результаты были именно такими. Кроме того, мы сделали почти тридцать кругов по паудеру, что означало, что я нахожусь в средней форме, а сезон еще только начинался.
Без сомнения, мне было пятьдесят три года, и я находился в самой лучшей форме за всю свою жизнь. Если бы я захотел превратить свой эксперимент с Gnar Country в следующую
